Туркомплекс в Южном Хаконэ построили относительно недавно. Так что нельзя было исключать вероятность, что в ту пору, когда Садако бывала там, в этих местах располагалось что-то другое. Асакава снова связался с Ёсино и попросил его разузнать, что именно было на горе до того, как там построили «Пасифик Лэнд».
На следующий день пришел ответ от Ёсино. Выяснилось, что раньше на месте туристического комплекса располагался туберкулезный санаторий. К своему отчету Ёсино приложил план застройки санатория и биографическую справку о Сиротаро Нагао, пятидесятисемилетнем враче, у которого была небольшая собственная практика в Атами. На протяжении пяти лет – с 1962 по 1967 год – доктор Нагао работал в туберкулезном санатории в Южном Хаконэ. По-видимому, Ёсино намекал Асакаве, что за более подробной информацией ему стоит обратиться к доктору. Сев на скоростной катер, Асакава и Такаяма спешно выехали в Атами. К вечеру им нужно было во что бы то ни стало найти «магическую формулу». Иначе Асакаву ждала страшная смерть, потому что с того момента, как он посмотрел кассету, прошло уже шесть с половиной дней. У Рюдзи до назначенного срока были почти сутки – до десяти вечера следующего дня, а срок Сидзуки и маленькой Йоко – через тринадцать часов после Рюдзи. В одиннадцать утра.
В Атами Асакава и Такаяма пересели на взятый в прокате автомобиль и поехали в клинику доктора Нагао. Они не могли рассчитывать на какую-то особенно ценную информацию, но выбирать особенно не приходилось.
Каково же было их изумление, когда они оказались лицом к лицу с Сиротаро Нагао. И Такаяма, и Асакава сразу же узнали в нем того самого мужчину из последней сцены – потного, с налитыми кровью глазами и разодранным до кости плечом. Он постарел с тех пор и порядком полысел, но это был тот самый человек. Теперь они знали его имя: доктор Нагао. Садако видела его очень, очень близко. И, судя по всему, он вызывал в ней отвращение и ненависть.
Рюдзи устроил Нагао допрос с пристрастием и добился-таки того, что доктор рассказал им о том, что произошло жарким летним днем в Южном Хаконэ двадцать пять лет назад.
Летом 1967 года Нагао, который проходил практику в туберкулезном санатории, отправился с обследованием в один из удаленных горных районов. По собственной невнимательности и неаккуратности во время этого обследования молодой врач заразился от больного оспой.
В тот день, о котором идет речь, у Нагао уже начали проявляться первые легкие симптомы болезни. Но он, конечно же, не подозревал, что заразился оспой, и поэтому, несмотря на температуру и головную боль, как обычно, осматривал больных, которые лечились в санатории. Закончив осмотр, он вышел во двор немного отдохнуть и во дворе столкнулся с Садако Ямамура. Бросив театральную студию, девушка стала часто приезжать в санаторий – навещать своего больного туберкулезом отца.
С первого же взгляда на Садако Нагао буквально потерял голову от ее неземной красоты. Он приблизился к девушке и заговорил с ней, а потом, словно повинуясь чьему-то приказу, отвел ее к заброшенному дому с каменным колодцем на краю рощи и там изнасиловал. Садако, отчаянно защищаясь, прокусила Нагао плечо до самой кости. Он взвыл и ослабил хватку. Девушка отползла в сторону. И только тогда, весь в лихорадке, с кровоточащим плечом, Нагао заметил, что его жертва – андроган.
У Садако был так называемый тестикулярный синдром феминизации. Очень редкое заболевание. Обычно у человека, страдающего этим синдромом, при наличии хорошо развитых молочных желез и влагалища отсутствуют матка и маточные трубы. И хотя у больных ярко выраженная женская внешность, генотип и гормональный обмен – мужские, поэтому люди с тестикулярным синдромом феминизации не могут рожать детей.
Все так же побуждаемый какой-то непостижимой силой, Нагао задушил Садако, бросил ее тело в колодец и сверху закидал камнями.
Выслушав признание врача, Асакава показал ему план санатория и попросил показать на карте месторасположение колодца. Нагао только приблизительно сумел показать тот участок территории, на котором находился заброшенный дом. Это было то самое место, где теперь располагались коттеджи «Пасифик Лэнд». Такаяма и Асакава незамедлительно выехали в Южный Хаконэ.
Добравшись до туркомплекса, они принялись разыскивать старый колодец и нашли его прямо под коттедж Б-4. Коттедж был построен на склоне холма, и поэтому у него было очень сильно приподнято крыльцо. Заглянув под это крыльцо, друзья обнаружили каменную стенку колодца, заложенного сверху цементной крышкой. В радиус конуса излучения, порожденного ненавистью Садако, как раз попадала гостиничная видеодвойка, установленная в одной из комнат коттеджа Б-4. По случайному стечению обстоятельств в видеомагнитофоне оказалась кассета, на которую и записалась ментальная проекция, посланная Садако.
Асакава и Рюдзи сломали несколько досок и пролезли под крыльцо. Отвалив с колодца тяжелую крышку, они в течение нескольких часов по очереди – то один, то другой – спускались вниз, пытаясь отыскать в темной воде останки Садако Ямамура.
Оба мужчины решили, что именно в этом и заключалась «магическая формула»: девушка хотела, чтобы кто-нибудь из тех, кто посмотрел запись на кассете, нашел бы ее останки, отправил их на родину и предал бы земле согласно буддийскому канону...
Когда наконец полузадохнувшийся Асакава поднял со дна колодца гладкий череп Садако, на часах уже было начало одиннадцатого. Срок Асакавы подошел и... вышел, но Асакава остался жив. Друзья были счастливы, что им все-таки удалось разгадать тайну зловещей видеокассеты...
Ранним утром Асакава отправился на Идзуосиму, передавать останки Садако ее родственникам. Рюдзи Такаяма вернулся в свою однокомнатную квартиру и сел дописывать книгу. В этой истории можно было наконец-то поставить точку и заняться другими делами. Кости девушки-экстрасенса – источник загадочного излучения – были извлечены из колодца и преданы земле. Заклятие было снято. Ни Асакава, ни Такаяма не сомневались в этом ни секунды...
Дочитав до этого места, Андо, не выпуская отчета из рук, встал и открыл окно. Он представил себе спуск по веревке в старый колодец и почувствовал, что ему не хватает воздуха. Мало того, что под крыльцом темно даже в дневное время и вообще почти невозможно повернуться – тактам еще и старый колодец... У Андо начался приступ клаустрофобии. Стоя у раскрытого окна, он никак не мог надышаться. Под окном шумели на ветру темные деревья, столпившиеся вокруг Мэйдзи-Дзингу[13]. Страницы отчета в руках Андо тоже зашелестели под порывом ветра. Принтер допечатывал последнюю страницу. Сейчас Андо дочитает отчет Асакавы.
