Наконец оно увидело меня и двинулась прямо ко мне, с трудом перебирая подгибающимися ногами.
— Творец… — произнесло существо, — Творец… значит… творить?
— Да! — ответил я, и головы сотен уродов повернулись ко мне. Идущие вдоль обочины создания постепенно замедляли шаг, а потом и вовсе остановились, глядя на меня.
— Творить… — произнесло подобие Томы, — Зачем?!
— Зачем? — присоединился к ней еще один урод.
— Зачем?
— Зачем?
— Зачем?
Это зловещее «Зачем?» слилось для меня в один протяжный стон…
— Зачем? — опять спросило подобие Томы, — Там… было… хорошо!
— Так отправляйся туда! — воскликнул я, вскидывая автомат и нажимая на курок.
Очередь смела эту тварь с дороги, подобно струе воды из пожарного брандспойта. Она рухнула на разрушающийся асфальт, подняв тучу пыли, и больше не шевелилась.
Еще один урод приближался ко мне, отделившись от общей массы.
— Творец?… — хрипло произнес он, — Что я?… Зачем… я?…
Вместо ответа я выпустил в него короткую очередь, отбросив назад, к своим. Мне больше не было жаль этих созданий. Убивать их было все равно, что даровать смертельно больному право на быструю смерть. Это было не убийство, это была эвтаназия!.. Они не были ни людьми, ни животными. Они и сами не знали, кем являлись!
Я запрыгнул в машину и дал газу, разворачиваясь обратно к городу, при этом зацепив и переехав еще десяток уродов.
— Спите спокойно! — произнес я сквозь зубы, — Там вам было лучше…
И мы понеслись… Понеслись домой, в тихую и спокойную Молчановку, до которой пока что не добрались эти отвратительные существа. ПОКА не добрались!
Вам знакомо ощущение, что ваша жизнь рушится? Знаете ли вы, что такое рассыпающееся в прах «Я»? если нет, то попробуйте представить, что вы будете чувствовать в следующей ситуации. Представьте, что у вас есть человек, который безгранично дорог вам, с которым вы близки настолько, что, кажется, можете даже читать его мысли. Просто потому что ваши мысли бегут параллельно! Представьте себе это чувство духовного единения, это ощущение того, что вы больше не одиноки в этом мире, что у вас есть родственная душа…
Представили? А теперь вдобавок к этому представьте, если сможете, конечно, что кроме этой родственной души в мире больше нет НИКОГО! Если вы гуманитарий по складу ума, то вообразите себе мою жизнь в мире «Безмолвного Армагеддона», в пустом мире, в котором нет никого кроме меня и Саши. А если вы — технарь, то просто помножьте наивысшее счастье в вашей жизни на 10, и вы получить численное значение счастья, которое испытываешь, когда в пустом мире у тебя есть кто-то… Кто-то дорогой и любимый!
А теперь, дорогие гуманитарии, представьте, что эта телепатическая связь, этот одновременный бег мыслей, исчез! Вообразите себе темную пещеру, по которой вы шли, держась за руки, в которой вы, вдруг, теряете руку этого близкого вам человека. Он где-то рядом, но вы больше не чувствуете его! Не видите, не слышите и, самое страшное, не чувствуете его близости…
Ну а технари могут просто разделить полученное ранее число счастья на ноль. Что, не делится? Выражение не имеет смысла? То-то! Теперь вы знаете, что бывает, когда жизнь пытается поделить тебя на ноль. Когда ТЫ сам не имеешь смысла!
Это страшно…
Мне было страшно, когда я ощутил, что теряю Сашу.
Домой мы вернулись уже под вечер, и за всю дорогу она не проронила ни слова. Впрочем, я и сам, пораженный всем, что увидел за сегодняшний день, не старался разговорить ее. Может быть зря… Может быть я должен был преодолеть свои страхи, чтобы помочь ей, но и в моем сердце все еще ощущались холодные пальцы смерти. Кусочек ТОГО мира, маленькое напоминание о чреве смерти, в который мы не просто заглянули, а, можно сказать, съездили на экскурсию…
Я не мог забыть той холодной тьмы, сгущавшейся с каждым шагом, удалявшим меня от грани миров, и этот холод еще долго будет являться мне в ночных кошмарах. И хоть Саша так ни разу не заговорила со мной об этом, я уверен, что ей тоже снятся подобные сны…
И еще я никогда не забуду слов существа, слепленного по подобию образа Тамары: «Там… было… хорошо!»
Но все это в прошлом… Уже в прошлом!
В тот день до самой темноты мы с Сашей перекинулись от силы парой слов. Я затопил печь, она — подоила корову и покормила всю нашу немногочисленную живность. А когда темнота опустилась на Молчановку, мы легли спать, чувствуя себя усталыми и разбитыми. И по молчаливой договоренности не стали гасить керосинку, опасаясь, что во сне тьма подберется к нам слишком близко…
Мы лежали, прижавшись друг к другу, и я слышал, как Саша тихонько всхлипывает, стараясь не подать виду, что плачет. Получалось у нее плохо…
Я провалился в сон. Беспокойный и тяжелый. Мне снилось, что я бреду по темной пещере, шаря вокруг руками. Я искал Сашу, искал ее руку, чтобы покрепче вцепиться в нее и не отпускать уже никогда. Но каждый раз когда моя рука касалась чего-то живого, вдруг вспыхивал яркий свет и я видел перед собой уродливое лицо, отдаленно напоминающее лицо Томы, кого-нибудь из моих клиентов, друзей или бывших одноклассников.
— Там хорошо! — говорили они мне. Все вместе и каждый в отдельности, — Там спокойно! Там нет памяти, а значит нет злобы и ненависти. Там нет страдания…
— Счастье в беспамятстве! — шептал мне на ухо искаженный голос Тамары.
Я хотел проснуться, но не мог. Я искал Сашину руку, но не мог найти. Каждый раз я хватался лишь за изъеденные язвами и покрытые толстыми белыми личинками руки уродов.
В конце концов я все же проснулся. Проснулся от Сашиного испуганно крика… Я еще несколько секунд балансировал между сном и реальностью, боясь нырнуть и в то, и в другое, но в итоге все же проснулся окончательно. Проснулся, чтобы в тусклом свете керосинки увидеть перед собой испуганное Сашино лицо…
Само собой я решил, что ей просто приснился кошмар… И продолжал так думать еще несколько секунд до того, как заметил, что наши тени движутся по стене, и что Сашин взгляд направлен не на меня, а куда-то за мою спину.
Я резко обернулся, чтобы увидеть урода, задумчиво разглядывающего керосинку, которую он держал в руках. Испуга не было — я уже знал, на что способны эти создания, то есть, знал, что они НЕ способны практически ни на что. Как-то отрешенно я попытался вспомнить, запирал ли дверь на замок, и так и не вспомнил… Не менее отрешенно я подумал, что если это создание сейчас уронит керосинку на пол — дом заполыхает так, что на свет от пожара сбегутся все окрестные уроды…
— Поставь! — сурово сказал я, и урод перевел взгляд своих глаз на меня. При столь скудном освещении трудно было это заметить, но я все же заметил, насколько этот отличается от всех, что я видел раньше. В первую очередь я обратил внимание на его глаза — они стали меньше, были не столь глубоко упрятаны в череп, и… И главное, они сменили цвет! Все уроды, которых я видел до того момента, сверкали своими красными глазищами, этот же смотрел на меня зелеными глазами.
