на сей счет. Простите меня, Джини, если я так и не сумел вам помочь. Лори только заявила, будто этого требует некий Бает. Кстати, кто он такой? Ваш общий знакомый? — поинтересовался Г рейве.
— Да, — устало отмахнулся Джини, поднимаясь с кресла. — Я его знаю.
* * *
В течение последующих трех недель Кейлеры по- прежнему жили в поместье Сэмплов, но теперь их существование было исполнено такими странностями, что границы реальности все дальше и дальше отодвигались от Джини. Супруги пришли к обоюдному решению, что поместье являлось наиболее подходящим местом их обитания. Лори пока не проявляла никаких положительных сдвигов в сторону нормальной женщины, и оставаться по ночам один на один с ней в квартире казалось Джини еще опасным, поскольку его жилище располагалось в довольно оживленном городском районе. Джини продолжал каждое утро исправно ходить на работу. Однако и Мэгги, и даже сам Уолтер Фарлоу стали вскоре замечать, что вид у Кейлера с каждым днем ухудшается — Джини побледнел, осунулся, под глазами появились тени, свидетельствующие о том, что преуспевающему политику явно не хватает сна. Это полностью соответствовало действительности. Каждый вечер Джини запирал свою молодую супругу в небольшой комнатке. Ключ от нее Кейлер всегда носил на шее. Перед тем как растянуться на огромной — просто исполинской — кровати, Джини укладывал на одну из подушек крупнокалиберное охотничье ружье, которое ему вручил Мэтью.
Лори по-прежнему работала во франко-африканском банке Иногда днем супруги встречались, чтобы перекусить и выпить по чашечке кофе в какой-нибудь забегаловке. Лори стала более замкнутой, в ее взгляде появилась отчужденность, и Джини не раз ловил себя на мысли, что его жена витает где-то в совершенно иных сферах. Джини нередко приходилось повторять Лори свои вопросы, чтобы она наконец сумела вникнуть в их суть.
По вечерам, если только на эти дни не выпадали какие-нибудь утомительные приемы и Джини успевал на работе разделаться с кучей срочных проблем, все поместье словно окуналось в атмосферу строжайшего распорядка, напоминавшего своей неукоснительностью расписание поездов. На ужин семья собиралась в столовой и, чинно рассевшись, при свечах начинала трапезничать.
За столом, разумеется, главенствовала миссис Сэмпл. Без исключения. Женщина частенько заводила разговор о Египте или Судане и, делясь своими воспоминаниями, сетовала о минувших временах Затем все неизменно слушали музыку, смотрели телевизор и в довершение столь оригинально проведенного вечера отправлялись на покой. Перед сном Джини целовал Лори и, проводив ее в крошечную спаленку, запирал на ключ, обязательно проверяя, тщательно ли закрыта комната. Уже через дверь Кейлер желал своей жене спокойной ночи и еще некоторое время стоял у порога, надеясь услышать ответ. Но никогда его не получал.
Тогда Джини брел в спальню и, скользнув в постель, долго напрягал слух, пытаясь сквозь стенку уловить либо дыхание Лори, либо царапанье. Всю ночь напролет бедняга беспокойно ворочался в кровати, то забываясь тревожным, коротким сном, то с ужасом пробуждаясь от тяжелой, изматывающей дремы. К семи часам утра, усталый и измученный, Джини наспех одевался и мчался к Лори — освобождать жену от ночного заточения. Девушка была всегда безукоризненно красива и ласкова.
День за днем пролетала осень. Воспоминания о той страшной ночи стали мало-помалу стираться в памяти Кейлера. Джини чувствовал, что одиночество начинает тяготить его. Только инстинкт самосохранения еще удерживал Кейлера, и тот продолжал неизменно запирать свою драгоценную половину. Хотя, впрочем, не только инстинкт. Не последнюю роль сыграла здесь и гравюра с изображением смитовой газели.
Лори никогда не жаловалась на подобный ход вещей, словно такие супружеские отношения являлись совершенно нормальными. Да и Джини вроде бы смирился с весьма незаурядной телесной конструкцией своей жены. Но, пожалуй, именно эта сдержанная и нарочитая терпимость стала камнем преткновения в супружеских отношениях Лори и Джини. Кейлер уже начал было тревожиться, не продлится ли такой счастливый брак аж до его — Кейлера — последних дней, ведь Лори, похоже, примирилась с ночным заточением, лишь бы оставаться человекольвицей.
Однако когда Джини подыскал ей хирурга в больнице Бейдермейера, она встретила известие о пластической операции со спокойной и очаровательной улыбкой, будто все шло по плану. Стоило Джини коснуться в очередном разговоре операции, Лори расплывалась в улыбке и как заведенная отзывалась своим ангельским голоском: «Все будет хорошо», словно предчувствовала, что не за горами какое-то грандиозное событие, по сравнению с которым все остальное теряет смысл. Миссис Сэмпл просто порхала по дому. Она казалась счастливой и всеми силами старалась угодить Джини. Похоже, и она знала какую-то тайну. К концу третьей недели дом уже напоминал Джини большой корабль, а он — Кейлер — оставался единственным членом экипажа, который был не в курсе, что судно уже дало течь и готовится со дня на день благополучно затонуть.
После ужина в четверг Джини, провожая Лори в ее спаленку, опять завел старый разговор:
— Дорогая, тебе вот-вот предстоит серьезная операция. Я подыскал в клинике самых лучших врачей — профессора Редда, а ассистировать будет его супруга. Джордж и Элен Редд известны во всем мире. Да у них просто золотые руки, и место для тебя уже забронировано. Кстати, они делали похожую операцию одной известной европейской спортсменке Мэгги Келдоу. Вот увидишь, очень скоро ты забудешь о племени убасти. Я чувствую это.
— А ты считаешь, что я стану от этого счастливей? — парировала Лори.
— Но у тебя самой появится желание побыстрее забыть обо всем. Разве ты этого не хочешь?
Она окинула Джини тоскливым и отчужденным взглядом. За спиной Лори сквозь оконные витражи просачивались тусклые разноцветные полоски света.
— Мне кажется, я не могу точно ответить на этот вопрос, — грустно заметила Лори.
Джини распахнул перед ней дверь спаленки.
— Если ты хочешь оставаться такой, какая есть, я не стану принуждать тебя меняться, Лори. Но тогда и меня уволь… Я не согласен играть роль твоего мужа
Она улыбнулась.
— Может быть, нам стоит сделать еще один маленький шажок, который бы меня вдохновил на операцию? Кто знает — может, он поможет.
— Я не понял тебя.
— Наверное, пора бы тебе пригласить меня в спальню. Ну, ты же прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Ведь мы некоторым образом муж и жена.
Джини ничего не ответил.
— Ну, пойми же меня, — продолжала Лори, нежно касаясь руки Кейлера. — Так мы ни к чему не придем. Нет, я не против того, чтобы ты запирал меня каждую ночь. И догадываюсь, что ты сейчас чувствуешь. Но нашу женитьбу и женитьбой-то не назовешь, ведь мы даже не пытаемся сделать хоть один маленький шаг
