— Мне уже делали в садике, в прошлом году, — произнес Дэнни без особой надежды.
— Но это было давно, а сейчас ты уже большой мальчик, правда?
— Наверное, — вздохнул Дэнни, отдавая руку на заклание.
Натянув рубашку и ботинки, он прошел через раздвижную дверь в кабинет доктора Эдмондса. Эдмондс сидел на краю стола, в задумчивости болтая ногами.
— Привет, Дэнни.
— Привет.
— Ну, как наша рука? — Доктор указал на левую руку Дэнни в легкой повязке.
— Очень хорошо.
— Отлично. Я посмотрел твою электроэнцефалограмму, похоже, все в порядке. Но я собираюсь отослать ее в Денвер, своему приятелю, он зарабатывает себе на жизнь тем, что читает такие штуки. Просто хочется быть уверенным.
— Да, сэр.
— Расскажи мне про Тони, Дэн.
Дэнни повозил ногами.
— Это просто невидимый друг, — сказал он. — Я его выдумал. Чтоб было с кем водиться.
Эдмондс рассмеялся и положил руки Дэнни на плечи:
— Ну, ну, так говорят твои папа с мамой. Но ведь это дальше меня не пойдет. Я твой доктор. Скажи правду, а я обещаю не рассказывать им без твоего разрешения.
Дэнни обдумал это. Он взглянул на Эдмондса, а потом, сосредоточившись с небольшим усилием, попытался уловить мысли врача или хотя бы окраску его настроения. Вдруг в голове Дэнни возник странно успокаивающий образ: шкафы с документами, их дверцы одна за другой проскальзывали на место и защелкивались на замок. В центре каждой на небольшой табличке было написано: «А — В, СЕКРЕТНО», «Г — Д, СЕКРЕТНО» и так далее. Дэнни стало чуть полегче. Он осторожно сказал:
— Я не знаю, кто такой Тони.
— Он твоих лет?
— Нет. Ему самое маленькое одиннадцать. А может, больше. Я ни разу не видел его близко. Он, наверное, уже такой большой, что может водить машину.
— Видишь его издали, да?
— Да, сэр.
— И он всегда приходит прямо перед тем, как ты отключаешься?
— Я не отключаюсь. Я как будто ухожу с ним. А он мне всякое показывает.
— Какое всякое?
— Ну… — Дэнни немного поколебался, а потом рассказал Эдмондсу про папин чемодан с рукописью и как грузчики все-таки не потеряли его между Вермонтом и Колорадо. Все это время он стоял прямо под лестницей.
— И твой папа нашел его там, где сказал Тони?
— Да, сэр. Только Тони не сказал. Он показал.
— Понимаю. Дэнни, что тебе показывал Тони вчера вечером? Когда ты заперся в ванной?
— Не помню, — быстро сказал Дэнни.
— Точно ли?
— Да, сэр.
— Ты только что сказал, что заперся в ванной сам. Но ведь это не так, а? Дверь запер Тони?
— Нет, сэр. Тони не может запереть дверь, он же не настоящий. Он хотел, чтоб я сделал это, я и сделал. Дверь запер я.
— Тони всегда показывает тебе, где потерянные вещи?
— Нет, сэр. Иногда он показывает, что произойдет.
— В самом деле?
— Угу. Один раз Тони показал мне аттракционы и парк диких зверей в Грейт-Бэррингтоне. Тони сказал, что папа хочет съездить туда со мной в день рождения. Правда, мы поехали.
— Что еще он тебе показывает?
Дэнни нахмурился.
— Надписи. Он всегда показывает мне дурацкие старые надписи. Но я не умею читать и почти никогда не могу их понять.
— Как по-твоему, зачем Тони так делает?
— Не знаю. — Дэнни приободрился. — Но папа с мамой учат меня читать, правда, я очень стараюсь.
— Чтобы суметь прочесть надписи Тони?
— Нет, я правда хочу научиться. Но поэтому тоже, ага.
— Тебе нравится Тони, Дэнни?
Дэнни уставился на кафельный пол и ничего не сказал.
— Дэнни?
— Трудно сказать, — ответил Дэнни. — Раньше да. Я надеялся, что он станет приходить каждый день, потому что он всегда показывал хорошее, особенно с тех пор, как мама с папой перестали думать про РАЗВОД. — Взгляд доктора Эдмондса стал пристальнее, но Дэнни не заметил. Он упорно смотрел в пол, сосредоточившись на том, чтобы выразить свои мысли. — Но теперь Тони, как ни придет, так покажет плохое. Ужасное. Как вчера вечером в ванной. То, что он показывает… оно жалит меня, как жалили эти осы. Только оно кусает меня вот сюда. — Он серьезно нацелился пальцем в висок — малыш, неосознанно пародирующий самоубийство.
— А «оно» — это что, Дэнни?
— Не помню! — страдальчески выкрикнул Дэнни. — Если б помнил, я бы сказал. Как будто оно такое плохое, что я не помню потому, что просто не хочу помнить!
Я, когда просыпаюсь, могу вспомнить только ТРЕМС и все.
— Тремс?
— Да.
— И что же это такое, Дэнни?
— Не знаю.
— Дэнни?
— Да, сэр.
— Ты можешь заставить Тони прийти сейчас?
— Не знаю. Он приходит не всегда. Не знаю, хочется ли мне, чтобы он вообще теперь приходил.
— Попробуй, Дэнни. Я буду тут.
Дэнни посмотрел на Эдмондса с сомнением. Эдмондс ободряюще кивнул.
Дэнни тяжело вздохнул и наклонил голову:
— Но я не знаю, получится или нет. Раньше я никогда так не делал, если кто-то смотрел. И потом Тони приходит не всегда.
— Не придет, так не придет, — сказал Эдмондс. — Я просто хочу, чтобы ты попытался.
— Ладно.
Опустив неподвижный взгляд на медленно покачивающиеся кроссовки Эдмондса, Дэнни метнул свое сознание наружу, к маме и папе. Они были где-то здесь… если уж на то пошло — прямо за той стеной, где картина. В приемной, куда они зашли сначала. Сидят рядышком, но не разговаривают. Листают журналы, волнуются. За него.
Хмуря брови, он сосредоточился сильнее, пытаясь ощутить и понять мамины мысли. Если ее не было в комнате рядом с ним, это всегда давалось труднее. Потом он начал улавливать. Мама думала о сестре. О своей сестре. Сестра умерла. Мама думала, что главным образом из-за этого ее мама и превратилась в такую
(стерву?)
в такую старую приставалу. Оттого, что умерла мамина сестра. Она была маленькой девочкой, когда ее
(Сбила машина о Господи больше я ничего такого не вынесу Эйлин но что если он болен действительно болен рак воспаление оболочек спинного мозга лейкемия опухоль мозга как у сына Джона Гантера или атрофия мышц Господи
у детишек его возраста сколько угодно случаев лейкемии
радиотерапия химиотерапия это все нам не по карману но не могут же они просто дать от ворот поворот и выкинуть подыхать на улицу не могут тем более что с ним все в порядке все в порядке все в порядке в самом деле нельзя
позволять себе думать)
(Дэнни…)
(про Эйлин и)
(Дэнни-и…)
