Глава 32
Из больницы Бобби и Джулия на принадлежащей агентству «Тойоте» поехали на восток, к Гарден-Гроув, на поиски дома 884 по Серейп-Уэй, адресу, указанному в водительском удостоверении, выданном Джорджу Фаррису, но с фотографией Френка.
Улица освещалась яркими натриевыми лампами, вдоль нее выстроились одноэтажные дома, построенные тридцать лет назад. Практически одинаковые, иллюзия индивидуальности создавалась элементами отделки, кирпичными вставками, калифорнийским кедром, песчаником, туфом.
Калифорния — не только Беверли-Хиллз, Бел-Эйр и Ньюпорт-Бич, не только особняки и виллы у моря. Это всего лишь телевизионный имидж Калифорнии. Именно недорогие дома превратили калифорнийскую мечту в реальность для волн эмигрантов, которые в течение многих десятилетий накатывали с востока, а теперь и с дальних берегов, о чем свидетельствовали наклейки на вьетнамском и корейском языках на бамперах некоторых автомобилей, едущих по Серейп-Уэй или припаркованных у домов.
— Следующий квартал. С моей стороны, — сообщила Джулия-штурман.
Некоторые люди говорили, что такие вот районы — прыщ на теле земли, но Бобби они казались основой демократии. Он сам вырос на улице, ничем не отличающейся от Серейп-Уэй, только не в Гарден-Гроув, а в северной части Анахайма, и она никогда не вызывала у него отрицательных эмоций. Он помнил, как играл там с другими детьми долгими летними вечерами, когда солнце садилось, горя оранжево-алым огнем, а силуэты пальм чернели на фоне неба. В сумерках воздух всегда пах жасмином, а с запада долетали крики морских чаек. Он помнил, что это такое, иметь велосипед в Калифорнии, какие приключения сулило подростку это транспортное средство. С седла «швина» любая улица, увиденная впервые, казалась экзотической.
Во дворе дома 884 росли два высоких коралловых дерева. Белые цветы кустов азалий мягко светились в темноте.
Подсвеченные натриевыми лампами уличных фонарей, падающие капли дождя казались расплавленным золотом. Но, когда Бобби спешил следом за Джулией по дорожке, ведущей к крыльцу, его руки и лицо закоченели буквально через несколько шагов, таким холодным был дождь. Он благоразумно надел нейлоновую куртку на толстой подкладке, с капюшоном и все равно дрожал.
Джулия позвонила. На крыльце зажегся свет, и Бобби почувствовал, что кто-то смотрит на него через глазок. Откинул капюшон и улыбнулся.
Дверь открылась на чуть-чуть, дальше не пускала цепочка, в зазоре появилось лицо мужчины-азиата. Лет сорока с небольшим, невысокого, худенького, с черными волосами, тронутыми на висках сединой.
— Да?
Джулия показала мужчине удостоверение частного детектива и объяснила, что они ищут некоего Джорджа Фарриса.
— Полиция? — нахмурился мужчина. — У нас все в порядке, не нужно никакой полиции.
— Нет, видите ли, мы — частные детективы, — подал голос Бобби.
Глаза мужчины превратились в щелочки. Сквозь зазор между дверью и дверной коробкой он переводил взгляд с Джулии на Бобби и обратно, а потом вдруг просиял, широко улыбнулся.
— Ой, так вы — частные детективы! Как в телевизоре. — Он снял цепочку, распахнул дверь, впустил их в дом.
Не просто впустил, пригласил войти, как самых дорогих гостей. Не прошло и трех минут, как они узнали, что его зовут Туонг Тран Фан (он изменил порядок, в соответствии с западными обычаями, и имя стало фамилией), что он и его жена, Чинь, были среди тех, кто на лодках покидал Южный Вьетнам через два года после падения Сайгона, что они работали в прачечных и химчистках, пока не открыли две свои химчистки. Туонг настоял на том, чтобы гости сняли куртки. Чинь, миниатюрная женщина с кукольным личиком, одетая в мешковатые черные брюки и желтую шелковую блузку, сказала, что сейчас что-нибудь приготовит, пусть Бобби и пытался объяснить, что они заглянули лишь на несколько минут.
Бобби знал, что представители первого поколения американцев вьетнамского происхождения с подозрением относились к полиции, не спешили обращаться к ней за помощью, даже становясь жертвами преступлений. Южновьетнамская полиция была коррумпирована сверху донизу, а северовьетнамцы, захватившие Юг после ухода американцев, слишком уж многих убивали. Поэтому, проведя в Соединенных Штатах пятнадцать, а то и больше лет, многие вьетнамские иммигранты по-прежнему не доверяли властям.
В случае Туонга и Чинь Фан подозрительность, однако, не распространялась на частных детективов. Вероятно, они видели по телевизору слишком многих героических частных детективов, считали их рыцарями без страха и упрека, пусть мечи эти парни сменили на револьверы тридцать восьмого калибра. Поэтому Бобби и Джулию, зачисленных в когорту освободителей угнетенных, проводили в гостиную и торжественно усадили на диван, безусловно, самый новый и лучший предмет обстановки.
Фаны привели в гостиную, чтобы представить их частным детективам, и своих четырех чистеньких, ухоженных детей: тринадцатилетнего Роки, десятилетнего Сильвестра, двенадцатилетнюю Сиси и шестилетнюю Мерил. Они, несомненно, родились и воспитывались американцами, но вежливостью и хорошими манерами разительно отличались от большинства своих ровесников. Познакомившись с детективами, дети вернулись на кухню, где делали уроки.
Несмотря на вежливые отказы, Джулия и Бобби получили по чашке кофе с концентрированным молоком, поставили перед ними и поднос с маленькими вьетнамскими пирожными. Фаны тоже пили кофе.
Туонг и Чинь сели на потрепанные кресла, конечно же, менее удобные, чем диван. Бобби и Джулия обратили внимание, что мебель в основном старая, нейтральных цветов. Один угол занимало святилище Будды. На красном алтаре лежали свежие фрукты, из керамических подсвечников торчали палочки благовоний. Одна курилась, и светло-синяя лента дыма медленно поднималась к потолку. Об азиатском происхождении хозяев дома напоминали и столы с черными лакированными поверхностями.
— Мы ищем человека, который, возможно, когда-то жил по этому адресу. — Джулия взяла с подноса, принесенного миссис Фан, одно из крохотных пирожных. — Его зовут Джордж Фаррис.
— Да, он жил здесь, — ответил Туонг, и его жена согласно кивнула.
Бобби удивился. Он не сомневался, что имя и фамилия Фарриса, как и адрес, взяты изготовителем документов случайно, и Джордж Фаррис, само собой, никогда здесь не жил. И Френк был уверен, что его настоящая фамилия — Поллард, не Фаррис.
— Вы купили дом у Джорджа Фарриса? — спросила Джулия.
— Нет, он умер, — ответил Туонг.
— Умер? — переспросил Бобби.
— Пять или шесть лет назад. Неоперабельная раковая опухоль.
