– Георгий Юрьевич – та шо вы?? Когда ж у меня что не работало?? – искренне удивился Штепа.
И в самом деле – все что выходило из рук бессменного оружейника Стаи, отличалось отменным качеством и надежностью. А еще одной особенностью Богдана Богдановича было то, что он был обычным человеком.
У посвященных бытует мнение, что в сообщество гару люди практически не допускаются, и оборотни строго хранят свои тайны от чужаков – в отличие, кстати, от вампирских «гнезд», вокруг которых крутится немало слуг-людей – работающих кто за деньги, кто за перспективу приобщения(почти вечная жизнь как-никак!)
Это почти верно, но в том то и дело что «почти». Жизнь заставляет вносить поправки даже в самые суровые законы. Так или иначе, при московской Стае состояло с дюжину обычных представителей вида homo sapiens.
Несколько женщин, вышедших за гару замуж, двое подобранных в войну сердобольной вдовой мальчишек – ныне седых уже мужчин, уже ставших дедами, и Богдан Богдановича Штепа. В его верности сомневаться не приходилось: гару, а точнее – персонально Князю, он был лично обязан всем, включая свою жизнь, а также жизни жены и детей.
История эта началась в конце сороковых годов прошлого века в прикарпатских лесах, когда тамошние боевики ОУН решили расправиться с семьей молодого сельского кузнеца– «предателя» и «подсоветчика». (Все «предательство» и «подсоветскость» которого заключались в том, что он отправил сестру учиться в Киев). Заодно – прикончить остановившегося в его хате на постой капитана-военврача.
Только вот то, что скромный завхоз полевого госпиталя Донской Ю.Г. окажется оборотнем, бандеровцы предположить не могли, в силу чего поголовье их в данной местности сократилось ровно на пять душ. Разумеется, Князь как мог объяснил кузнецу, буквально умиравшему со страха – кто он такой, и кто такие гару, и хотел уже напоить его особым снадобьем, какое гару применяют в таких случаях – напрочь отшибающее память о последних нескольких часах. Но тот, неожиданно для Донского, пал на колени, и предложил свою службу спасшим его и его детей существам.
И надо сказать, с тех пор Донской не разу не пожалел о том, что уговорил Старейшину принять предложение. Талантливый механик-самоучка, одинаково хорошо способный починить и мотор, и автомат, и даже часы, не раз пригождался Стае.
И вот недавно он придумал кое-что новое.
Чтобы убить вампира, нет лучше серебряной пули – но даже они действуют не всегда, ибо при легких ранениях, кровососы все же выживали – серебро жжет плоть всех нелюдей не хуже огня, но чувствительность к боли у них куда ниже человеческой.
Теперь эти времена кончаются – благодаря выдумке деда.
Выдумка его состояла в следующем – бралась обычная серебряная оболочка для пули, и наполнялась глицерином – так иногда делают разрывные боеприпасы. Но при этом заполняют ее смесью глицерина и тонкой серебряной пыли. И при попадании в тело вампира, мало того что пуля, плющась и разрываясь, наносит жуткую рану. Так еще гидравлический удар буквально впрыскивает в окружающие ткани смертоносный светлый металл, обеспечивая Неспящему гарантированную мучительную смерть…
И вот похоже, скоро настанет пора применить это полезное изобретение на практике.
На голой поляне светит месяц на осинов пень.
Около пня-колоды ходит Волк голодный
Ходит Волк мохнатый, а в зубах его поп треклятый.
Тот Волк – всем волкам старшой брат.
И речёт Волк таковы слова:
– Ой, еси, вы волки-оборотни
Выходите-ка вы из дремучего леса
Грызть живьём чернорыльных бесов
Мстить за стоны Руси-Матушки
За сожжённых Волхвов наших Батюшек
Гусляров, Ведунов четвертованных
Скоморохов, Певцов колесованных.
Вырвете с корнем язык
Жилы с хребтов потяните
Повинуйтесь властному кличу
Я богатую дам вам добычу
Я тогда прощу, когда кровь пущу.
Золото, ими любимое, влейте, расплавив, им в уши
Киньте как падаль их туши
Головы взденьте на колья
Воронов племя порадуйте
Ты бери муж храбр Меч-Кладенец
Да клади великий обет
Присягай на заветном оружии
Извести Крамолу зловредную
Чужеродную, непотребную
Кровной местью порадуй ты Пращуров
Да будь верен их Вере поруганной.
Найдено в бумагах штаба разгромленного анархистского отряда
«Черные волки» атамана Сергея Ивлева.
Май 1919.
* * *
Из криминальной хроники.
Сегодня ночью на одной из улиц Северо-Восточного округа патрулем ДПС был обнаружен расстрелянный из автоматического оружия и попавший в аварию «бентли». По нашим данным автомобиль принадлежит видному банкиру и бизнесмену Дмитрию Б., одной из самых закрытых персоналий московского бизнеса. Поблизости обнаружено также два разбитых и расстрелянных мотоцикла, видимо принадлежавших нападавшим, или охране бизнесмена. Ведется расследование. О местоположении самого владельца машины сведений нет.
11.42
Рассказывать о том, как двоих вампиров доставили в больницу можно долго, особенно если учесть все подробности…
…Промучившись три часа, команда МЧС разобрала завал так некстати рухнувшего жилого дома. Судя по масштабам разрушения в заброшенной пятиэтажке кто-то рванул килограмм-другой тротила или гексогена. Впрочем особые надежды следователи возлагали на чудом выживших потерпевших – пожилого мужчину, в старомодном плаще и юношу с обгоревшими руками. Согласно найденным документам мужчина был предпринимателем Дмитрием Дмитриевичем Бобровым, личность второго, ровно как и личности погибших – устанавливались. Hикакого оружия при потерпевших не нашли, а потому все расстрелянные тела были списаны на непонятную банду, устроившую побоище между собой.
Но так или иначе, а через час с небольшим после спасения отрядом МЧС, Дмитрий почти очухался. Обстановка больничной палаты уже не действовала угнетающе (тем более это была VIP-палата) а силы, выпитые защитной магией (как-никак, почти пять минут тащили его под солнечными лучами) восстановились.
– Телефон, – коротко приказал он «птенцу» разминая пальцы. К великому облегчению Бориса, его коммуникатор не разбился при взрыве.
Дмитрий уже не глядя на потомка, набрал номер, звоня в приемную Чижинского. Трубку поднял как всегда Ардаганов, получил свою порцию брани и поспешил переключить на хозяина. Теперь Дмитрий уже не повышал голос, напротив говорил ледяным тоном, не терпящим пререканий – из всех, быть может только Станислав Петрович и мог выдержать подобный тон старого соратника.
