Вероничка соскользнула с удобного диванчика и взяла печенинку.
– Полин, а что за ожерелье у тебя на шее? Вроде на жемчуг похоже, но цвет какой-то непривычный.
– Да, чёрный жемчуг, – ответила Полина и почувствовала холодок, обвивающий шею.
– Ничего себе! – удивилась Вероника. – Оно, должно быть, стоит целое состояние!
– Не знаю, вероятно. Мне его подарили. Но, увы, отношения с этим мужчиной не сложились.
– По крайней мере, дорогой подарок остался, если что можно продать или заложить в ломбарде. Всякое в жизни может случиться.
– Ты права… Всякое… – Полина с нетерпением посматривала на часы.
Дамы успели выпить по две чашки чаю, как дверь кабинета отворилась: вошёл складный темноволосый мужчина средних лет в модном джинсовом костюме.
– Здравствуйте, Полина! Я не вовремя? У вас ещё приём?
Он улыбнулся обворожительной улыбкой, обнажая белые ровные зубы.
«Он часом не из Голливуда, с таким-то оскалом», – подумала Вероника.
– О, что вы Асмодей! Это Вероника, моя родственница. Зашла просто посоветоваться.
– Очень приятно, – Асмодей подошёл к Веронике, взял её руку и запечатлел на ней поцелуй.
Девушка была сражена: «И что такие галантные мужчины ещё остались? Странно, я думала, они давно вымерли, как мамонты».
Она улыбнулась в ответ:
– Рада познакомиться.
– А чем вы занимаетесь, Вероника? Если, конечно, не секрет.
– Да, нет. Какие могут быть секреты у безработного архитектора, – девушка подвела Асмодея к животрепещущей теме.
– О, так вы – архитектор! В наше время так трудно найти грамотного специалиста. Развели всякие курсы, готовят архитекторов за три месяца.
– Я закончила институт Землеустройства, что на Курской.
– Отлично! Как хорошо, что я вас встретил! Дело в том, что мне срочно нужен проектировщик, я, видите ли, занимаюсь строительством коттеджей и постоянно ощущаю острою нехватку специалистов.
– Ну… Это так неожиданно… Я могу подумать пару дней? – Вероника решила набить себе цену.
– Конечно, думайте. Зарплата у меня в «американских президентах». У вас будет свой кабинет, компьютер, словом всё необходимое. Кстати, моя фирма располагается в этом же здании, вход со двора.
У Вероники дух захватило: работа, оплата в валюте, респектабельный хозяин – что может быть лучше!?
– Я позвоню вам, Асмодей. Оставьте свой номер телефона.
– Давайте, лучше так, если вы надумаете, выходите сразу же без лишних разговоров. Как я сказал, вход со двора: вы увидите табличку «Creazione», подниметесь на третий этаж, кабинет триста шесть. Я вас буду ждать.
Сергей Петрович Ковалёв посвящал всё своё свободное время написанию книги о семействе Борджиа. Он настолько втянулся в работу, что иногда писал даже в школе на переменах. Порой наступали моменты, когда он не понимал, где находится – то ли в современном мире, то ли в Италии конца пятнадцатого века. И чем больше он работал над рукописью, тем сильнее становилось это ощущение.
Несколько дней он провёл томимый постоянным ожиданием звонка от Полины: её мнение было для него очень важным. Но Полина не торопилась его высказывать. Наконец Ковалёв не выдержал и выловил в школьном коридоре Лену. Он отвёл её в сторону и спросил с видом заговорщика:
– Лен, скажи, мама прочитала содержимое пакета?
Ленка растерялась, не зная, что и сказать. Она начала мямлить:
– Вы, наверное, не знаете, мама ушла из поликлиники… Она теперь работает в медицинском центре на проспекте Мира… Постоянно на работе, приходит поздно – карьеру делает.
Ковалёв напряжённо смотрел на свою ученицу, как удав на кролика. Ленка, заметив его взгляд, сжалась, понимая, что историк просёк её враньё.
– Сергей Петрович! Короче говоря, – Ленка решила сознаться, – мама ничего не читала. Вашу рукопись прочла я.
Историк опешил, он стоял и, не моргая, смотрел на Ленку. Та же молчала, ожидая, что он начнёт высказывать недовольство.
Ковалёв неожиданно спросил:
– Ну и как?
– Чего? – не поняла Ленка.
– Твоё мнение о том, что ты прочла?
– Честно… Я много не поняла, но одно уловила: в те времена, о которых вы пишите, царил разврат и безнравственность.
Ленка поправила рюкзак и припустилась по коридору, оставив историка в полном оцепенении.
* * *
Из рукописи Сергея КовалёваПолитические союзники Родриго Борджиа менялись по мере приближения конклава кардиналов. Он задумывался над тем, чтобы расторгнуть помолвку Лукреции с Гаспаром Просида, сыном графа Альменара.
Перед Борджиа возникала возможность приобрести в союзники могущественного кардинала Асканио Сфорца, имеющего обширные владения в Милане. Его сын Джованни Сфорца был на восемь лет старше Лукреции, успев уже овдоветь, и Борджиа всерьёз подумывал заполучить его в зятья.
Однако дальновидный кардинал Асканио Сфорца поставил перед Борджиа условие: если он станет понтификом, то официально признает Лукрецию дела Кроче свой дочерью с правом именоваться его именем.
Сфорца всё просчитал: поддержка кандидатуры Борджиа на конклаве даст ему в дальнейшем определённую выгоду – отнюдь не каждый кардинал может похвастаться родством с самим Папой Римским.
Для Борджиа союз со Сфорца также был весьма привлекательным, и он, не задумываясь, дал обещание официально признать Лукрецию своей дочерью.
Расчёты Родриго Борджиа оправдались, при помощи влияния Асканио Сфорца и его несметного богатства он стал Папой Александром VI. Хитроумные союзники осуществили свой замысел. Избранный Папа Александр VI в знак благодарности передал Асканио Сфорца свою должность и тот стал вице-канцлером, а также наградил новыми поместьями.
…Стояла изнуряющая жара. Процессия, сопровождающая Александра VI двигалась в Ватикан, неся впереди его личный штандарт: изображение красного быка на золотом фоне с одной стороны, и тремя чёрными полосами – с другой.
Римляне приветствовали нового понтифика, крича: «Да здравствует Борджиа!» Улицы были усыпаны цветами и украшены стягами из тёмно-синего шёлка, который затем растащили домовитые хозяйки.
Шестидесятилетний Родриго Борджиа хитростью и подкупами заполучил самый могущественный пост мира, Pontifex Maximus, – у его ног были миллионы верующих.
Родриго, ныне Александр VI, следовал в карете по улицам Рима, улыбаясь своим духовным верноподданным. Он добился того, чего хотел, и в этот момент наслаждался славой.
* * *
Не успев приступить к своим обязанностям понтифика, Борджиа активно занялся симонией[46]. Сразу же по прибытии в Папский дворец к нему потекли вереницы лошадей и мулов, гружённых серебром, тканями, коврами и ювелирными украшениями.
