Сэму такие разговоры лучше удаются.
Он откашлялся:
– Как тут кофе?
Филлипс ухмыльнулась:
– На любителя.
– Три части аккумуляторная кислота, одна – кровельная мастика, – добавил Джеффрис.
– Беднякам выбирать не приходится, – отозвался Дин. – Показывайте дорогу.
***
Когда Сэм вошел в дом Ольги Кучарски, на ум ему сразу пришла мысль о пахнущем плесенью запустении. Темные занавески и жалюзи не пропускали большую часть света из окон, нижняя часть стен была обшита темными панелями, а верхняя обклеена тусклыми обоями с выцветшим до неузнаваемости узором. Вдоль стен стояли книжные полки из темного дерева, забитые старыми книгами в твердых обложках, заросшими пылью и плесенью, и громоздкие комоды, набитые бесполезными безделушками – стеклянными шарами со снежинками, керамическими рыбками, лягушками и черепахами, маленькими бутылочками с разноцветным песком, восточными веерами. Стеклянные дверцы защитили внутренности комодов от пыли, но все остальные поверхности выглядели так, будто их не протирали давным-давно. Сэм не удивился, что в доме не убрано: хозяйка ходила с трудом, наклонялась с одышкой, руки ее дрожали. По дороге по узкому коридору в кухню взгляд его упал на портрет Леха Валенсы[41]в рамочке. Маленькая бронзовая табличка, привинченная к раме снизу, указывала даты пребывания Валенсы президентом Польши. Рядом в похожей рамке висела карта Польши. Отдельная книжная полка на противоположной стене, в отличие от возвышающихся рядом груд плесени, выглядела так, будто книги на ней читали или просматривали за последние десять лет, и все они касались Польши: многочисленные тома, посвященные истории страны, военной жизни и политическим лидерам, а так же фольклор и легенды, знаменитости, туризм, музыка, литература, спорт, география и демография, нашлось даже несколько поваренных книг. Старая женщина могла узнать все, что ей захочется, о стране своих предков. В маленькой кухне, где пола хватило только на стол и четыре стула, Ольга вытащила из подвесного шкафчика два стакана. Увидев, как трясутся у нее руки, Сэм подошел и предложил:
– Позвольте помочь?
– Знаете ли, я не беспомощна, – отрезала она.
– Я у вас в гостях, – ответил Сэм. – Хочу помочь.
– У меня нет этой дурацкой воды из бутылок.
– Из крана сойдет.
Ольга налила в оба стакана воды и поставила их на противоположные концы стола. Когда Сэм попытался подвинуть для старухи стул, она шлепнула его по руке:
– Хватит бойскаутских закидонов. С чем вы явились, юноша?
Сэм подождал, пока она закончит возиться со стулом: отодвинет его кулаком и осядет в явном изнеможении. Когда она справилась с рваным дыханием, он тоже сел и отпил воды. Центр стола занимали портрет в рамке и ваза несвежих цветов.
– Мне жаль беспокоить вас, миссис Кучарски, – начал Сэм. – Я надеялся, вы сможете ответить на несколько вопросов о вашем внуке.
– О Теодоре? Вы здесь насчет Теодора? Поздновато, не находите? – с горечью спросила она. – Они позволили ему умереть год назад.
– Кто позволил ему умереть?
– Его так называемые друзья, вот кто. Пустили его за руль после того, как он выпил. И еще эта девчонка. Дочка шефа. Тедди был слишком хорош для нее.
– Они все были в машине в момент аварии.
– Конечно, все, – она заговорила громче. – Но погиб только мой мальчик! Теодор был хорошим польским мальчиком. Он заслуживал лучшего, – ее рука так дрожала, что вода едва не выплеснулась через край поднесенного к губам стакана до того, как старая женщина отхлебнула из него. – Он был всей моей семьей. Если б они были настоящими друзьями, они бы не разрешили ему вести машину…
– Сожалею вашей потере.
Она молчала некоторое время, и Сэм уже хотел принести извинения и удалиться, но едва он собрался встать, как женщина снова заговорила.
– Он любил свою машину. Это все, что ему оставил отец. Когда Петр, мой сын, купил ее, я подумала, что это пустая трата денег. Но он восстановил ее по кусочкам. Занимался любимым делом годами. И Теодор очень заботился о ней, пока…
– Это был ужасный несчастный случай.
– Для Теодора ужасный, – поправила она. – Его так называемым друзьям хоть бы хны.
– Я так понимаю, травмы получили все.
Женщина, насмешливо фыркнув, отмахнулась:
– Травмы? Так, мелкие неудобства. И они легко отделались. У девчонки связи – еще бы, с отцом-шефом полиции. К ней особое отношение. А мальчики…
– А вы в курсе, что Стив Буллингер и Тони Лакоста оба мертвы?
– Что? Мертвы? – нахмурилась она. – Откуда мне было знать? Я не читаю газеты, а новости по телевизору так расстраивают. С чего бы мне их смотреть?
– Они оба погибли под колесами автомобиля. Водитель скрылся.
– Ха! Только представьте! – она покачала головой. – Как в том старом кино – «Почтальон всегда звонит дважды»[42]. Может, они тоже должны были умереть в аварии, убившей моего Теодора? Как там говорят? Жить взаймы?
– Их сбила одна и та же машина. Тони прошлым вечером, Стива днем раньше.
– Что? Думаете, я их сбила? Я больше не вожу машину. Сажусь на автобус или прошу подвезти.
– Странность в том, – Сэм подался вперед, наблюдая за ее реакцией, – что машина – «Чарджер» шестьдесят восьмого. Красный с белой полосой на капоте.
Женщина снова нахмурилась, на этот раз озадаченно:
– Машина Теодора?
– Точно такая же.
– Быть такого не может. Машина на куски развалилась. Ржавеет на свалке. Я собственными глазами видела. Хотела забрать ее, но она… всмятку. Ее не восстановить.
– Не вспомните кого-нибудь, кто бы хотел отомстить?
– Я была его единственной семьей, – возразила женщина. – И я не в том состоянии, чтобы переехать кучку мелких хулиганов.
– Другие друзья?
– Он повернулся на этих троих. Не было больше никого. Я единственная, кому не все равно, что Теодор умер.
– Люси Куинн очень даже не все равно.
– Уверена, что именно это она и твердит направо и налево, – пренебрежительно парировала женщина. – Хочет, чтобы ей сочувствовали.
На нее напал припадок кашля, и бледное морщинистое лицо сделалось свекольно-красным. Сэм начал было подниматься, но она отмахнулась и отхлебнула воды.
Сэм опустился на стул, потянулся к фотографии на столе и развернул ее к себе: женщина с седеющими волосами улыбается рядом с мальчиком-подростком, наряженным в рубашку с галстуком, перед церковью.
– Это вы с Теодором? – удивился Сэм.
– Конечно.
– А когда фотографировали?
– Примерно… года полтора назад. Эта девчонка фотографировала. Подлизаться хотела. Но Теодор получился хорошо.
