— Ты… Ты уничтожила это письмо?! То самое письмо, которое я держала у своего сердца с самого детства?!
Гнев бушевал во мне, но говорила я ленивым тоном. Я только сейчас поняла, что мне уже становится трудно говорить.
— Кто ты?! — пораженно воскликнула я. — Кто ты?!
Она улыбнулась, но эта улыбка больше походила на гримасу.
— Когда ты наконец поняла, что я не мать тебе? Только сейчас? Или раньше?
Я была уверена, что она прекрасно знает: раньше у меня относительно нее не было и тени подозрений. Она знала это, но нуждалась в моем подтверждении.
— Я уже говорила тебе, что истина открылась мне только сегодня вечером. А то, что ты не мать мне, я осознала минуту назад. — Язык у меня заплетался все больше, и мне уже стало трудно оформлять свои мысли в слова. — Еще час назад мне все казалось бессмыслицей. А минуту назад, когда я вновь подумала о том списке продуктов, я наконец поняла, что именно не давало мне покоя. Твой почерк отличается от того, каким написано письмо моей матери к Лейле. Я… Я должна была обратить на это внимание еще тогда, когда ты показала мне фотографию отца и сказала, что сама надписала ее…
— Тогда тебя волновало только имя Кеннет, не правда ли? Тебе было не до почерка. Я уверена, что ты не заметила разницы. Я, разумеется, тут же уничтожила фотографию и позаботилась о том, чтобы ты в следующий раз не наткнулась на какой-либо другой образец моего письма. Конечно, я понимала, что рано или поздно ты вспомнишь о фотографии и подметишь разницу в почерках, но считала, что мне удастся убедить тебя в том, что почерк с годами меняется. Он на самом деле меняется, ты ведь знаешь.
Я знала, что она говорит правду, но сомневалась, что почерк человека может даже через много лет измениться настолько радикально. Моя настоящая мать писала мелко, убористо, буквочки были кругленькими и ровными. А почерк этой женщины был крупный и угловатый.
— Однако, когда я увидела у тебя в руках список продуктов и догадалась, что подсознательно тебя мучают какие-то подозрения, я поняла, что теперь убедить тебя хоть в чем-нибудь будет, наверно, невозможно. Ты видела еще и мое пальто. Что касается списка, то с моей стороны было крайней неосторожностью оставлять его на столе. — Она сделала паузу, потом продолжила: — Сегодня, когда ты сбежала от меня, я рассудила, что все на самом деле еще не так безнадежно, как кажется на первый взгляд. Я была почти уверена в том, что, даже если ты расскажешь Лангтонам или кому-нибудь другому о том, что пыталась сбить тебя машиной, тебе никто не поверит в эту дикую басню. Я поняла, что у меня осталось два варианта. Первый: я могла блефовать. Изобразить горькую обиду на твое обвинение и тут же покинуть Ирландию. Исчезнуть без следа. С другой стороны, оставалась надежда на то, что твое озарение немного опоздает и ты, все еще ни о чем не подозревая, вернешься ночевать на ферму. Тогда я тебя убью. Я понимала, что, если удастся устранить тебя, мне будет гораздо спокойнее. Да и потом, я не забывала о деньгах, которые унаследую. Ведь эти деньги для тебя ничего не значат. Ты даже не знаешь, как их тратить.
Я с трудом поднялась на ноги. Жирные желтые розы, которыми были усыпаны обои в комнате, затанцевали передо мной в какой-то дикой пляске. На меня стал стремительно надвигаться пол. Я зажмурила глаза, надеясь, что, когда открою их снова, все вокруг будет в порядке. Но все оказалось еще хуже. Комната закружилась вокруг меня, как будто я была осью карусели.
Когда Сара помогла мне опять взгромоздиться на стул, я сказала:
— А где же моя мать?
— Она умерла, Дженни.
— Откуда у тебя ее бумаги? — требовательно спросила я.
Я снова попыталась подняться.
— Сядь, Дженни. Иначе ты упадешь.
«Она права, — подумала я. — Я заболела».
Но вслед за этой мыслью неожиданно пришла в голову мне другая. Я все поняла, и холодок ужаса пробежал по моему телу. Я бессильно упала обратно на стул.
— Ты… Ты что-то подсыпала в кофе! Ты… Ты отравила меня! — закричала я.
— Ну подумай сама, Дженни! Зачем мне травить тебя? С моей стороны это было бы не очень умно, согласись. Все должно быть похоже на несчастный случай. Я всего-то и сделала пока, что кинула тебе в чашку четыре таблетки снотворного, чтобы с тобой легче было справиться.
— Нет! Нет! О, нет! — Я стала бить себя руками по лицу изо всех сил, стараясь проснуться.
Слава Богу, что я не допила этот мерзкий кофе! В противном случае я уже давно бы свалилась.
Она схватила меня за руки и крепко прижала их к моим коленям.
— Перестань. Лучше тебе уже не будет. Через несколько минут я возьму тебя с собой на прогулку к морю. Ты будешь слишком слаба, чтобы сопротивляться.
Я в глубине души с самого начала была уверена, что она не выпустит меня живой. У нее не было другого выхода. Я слишком много знала.
И, однако, какая-то часть меня упорно отказывалась верить в реальность происходящего. На минуту страх выветрил всю дремоту, которая уже начала было обволакивать меня. Лицо Сары вновь стало четким.
— Судя по всему, ты хочешь столкнуть меня в море, — уныло проговорила я.
— Да. Все подумают, что ты во время прогулки случайно оступилась и упала.
— Джеф в это не поверит. Ты же сообщила ему, что я легла спать.
— Я скажу, что ошиблась.
— Его не удастся так легко провести. Он поверил наконец в то, что я действительно видела человека на берегу в тот вечер. И я сказала ему, что сегодня вечером меня пыталась сбить машина.
— Он не подозревает меня, иначе просто не отпустил бы тебя сюда ночевать.
— Он думает, что это была Рейчел…
— Бедняжка Рейчел! Остается надеяться, что у нее окажется железное алиби.
— Джеф!.. Джеф!.. — отчаянно крикнула я.
Впрочем, я понимала, что он бессилен как-нибудь помочь мне. Я знала, что больше никогда его не увижу. Мысль о том, что Сара отнимет меня у Джефа, наполнила мое сердце яростью, и комната в очередной раз перестала крутиться перед глазами.
Нет, я не позволю ей осуществить ее гнусный план!
— Вставай, Дженни. Мы идем на прогулку.
Голос у Сары был все такой же слащаво-вкрадчивый, но в глазах застыл неживой блеск.
— Когда патологоанатом обнаружит, что я принимала снотворное в таком количестве, он заподозрит неладное.
— Я скажу следователю, что у тебя болела голова и перед сном ты захотела принять аспирин. Тогда он решит, что снотворное ты проглотила по ошибке, таблетки ведь похожи. А чтобы избавиться от его действия и проветрить голову, ты пошла прогуляться. Тут и случилось несчастье…
— Не думаю, что у тебя пройдет все так гладко, как ты расписываешь!
— Все пройдет именно так. Всем известно, что я твоя мать. Не забывай об этом.
