– В портфеле картина выдающегося мастера эпохи Возрождения, – важно сказал Артем, – стоящая таких денег, каких ты и представить не можешь, – сделал еще два шага, нагнулся, – и если с ней или со мной что-то случится…
– Ни с места! – рявкнул человек, наливаясь краской. – Отойди от портфеля! К машине! Руки на капот!
– Знаешь, приятель, мне это уже откровенно начинает надоедать, – чистосердечно признался Артем. Злость взыграла нешуточная. Он поднялся, прижал портфель к груди, неторопливо направился к машине. Но вовсе не за тем, чтобы вручить портфель противнику, а руки положить на капот. В глазах человека, сжимающего пистолет, мелькнул испуг. Стрелять в Белинского ему было запрещено – какое бы свинство тот ни учинил. Он произвел неверное движение: подался назад. Но Артем уже был рядом. Тогда он махнул пистолетом, норовя попасть рукояткой по скуле. Подобное движение хорошо прогнозируется. Артем небрежно отклонился, роняя портфель, перехватил руку, вывернул. Прыгнул вперед и в сторону, еще сильнее завел руку за спину – до хруста и истошного вопля. Сунул прилично одетого упыря в салон и, пользуясь его шоком, треснул мордой о рычаг автоматической коробки. От хруста чуть не стошнило. Тело обмякло. Он бросил экзекуцию, отпустил пострадавшего, пнул пистолет под машину.
Он поднял портфель, отряхнул колени, посмотрел по сторонам – с кем тут еще разделить горечь утраты? В принципе, полиция или служба безопасности банка могли подсуетиться – все-таки напали на приличного человека хулиганствующие элементы. Хоть бы одна скотина шевельнулась. Спокойное утро. За кустами ничего. Переулок пуст. В стороне неторопливо проехала машина. Стенания из кустов, из машины. Человек с острой болью в челюстной кости, задыхаясь, пытался приподняться. Утвердился на одном колене, запустил руку за пазуху. Артем критически наблюдал за его потугами. Поздно опомнился. Раньше надо было. Ох, как он сегодня зол! Выбросил ногу, впечатав негодяю точно в челюсть. Не одному же Пашке изводить с белого света эту нечисть!
Он пришел в себя на узкой извилистой улочке. Умытая дождем брусчатка, опрятные трехэтажные домики с красивыми наличниками, пилястрами и прочими кариатидами. Машины ползут в одну сторону, что строго предписано знаками (не Россия, где трудно перейти в том месте, где проезд запрещен). Он брел, спотыкаясь, сжимая ручку портфеля. На лице, как видно, была написана такая муть, что прохожие опасливо сторонились, провожали его недоуменными взорами. Пришлось приходить в себя. Он одернул пиджак, поправил шляпу. В чем причина подавленности? Он успешно выполняет свой безумный план, в котором нет никакого смысла. Спокойнее, Ипполит, спокойнее…
Обстановка способствовала безмятежности. Вокруг него было именно то, что называют обленившейся, зажравшейся Европой. Неторопливая публика, соблазнительные запахи из заведений, расположенных на первых этажах, столики открытых кафе, за которыми чинно сидят пенсионеры с газетками, молодежь, домохозяйки с детьми, не умеющие готовить и предпочитающие завтракать в кафе. Зрелая симпатичная дама поедала гигантский эклер и задумчиво смотрела на статного прохожего в песочном костюме.
Он обосновался в заведении напротив протестантской церкви, пересчитал оставшуюся наличность, заказал гляссе, жареный сыр с булочкой. Полчаса воевал с тягучей, не желающей рваться массой, обладающей горьким вкусом. С ненавистью смотрел на портфель. Подозвал официанта, попросил повторить.
– О, мы так рады, что вам понравилось наше блюдо, – обрадовался халдей, – а то мы уж начали расстраиваться – вы так долго его ели.
– Безумно вкусно, – улыбнулся Артем, – а главное, способствует мозговой деятельности.
Настроение после трапезы поднялось. Он заказал маленькую рюмочку французского коньяка, чем привел официанта в полное умиление (притворялся, наверное, сволочь), стал приводить в порядок разбежавшиеся мысли. То, что у него в наличии картина, оказавшаяся неподделкой, безусловно, козырь, вот только на хрена ему этот козырь? Обратиться в Интерпол? В местный аналог ФСБ? А как он, кстати, называется, этот аналог? Ну что ж, в таком случае в список его врагов плавно перекочует не только контора господина Ватяну, но и контора господина Ангерлинка, Гергерта и иже с ними. А это автоматически означает, что жить Артему остается с гулькин нос. Никто не поверит. Но картину, ясное дело, изымут. Еще бы не изъять…
Городок маленький, его наверняка ищут и вскоре с радостью найдут. Он сам к ним придет. Вот только не сразу… Он подозвал официанта, представился приезжим и поинтересовался, какие удовольствия предусмотрены в этом заманчивом уголке старушки Европы для гостей города. Вопрос поставил официанта в тупик. Он задумчиво почесал вихрастый затылок. Оказалось, что в городке нет ни казино, ни прочих игорных заведений, ни пляжей, ни концертных залов, ни приличного кинотеатра, ни стрип-бара.
«Господи, – подумал Артем, – как же они тут живут?»
– Может, еще кофе? – сконфуженно спросил официант.
– Лучше коньяк, – пробормотал Артем, – двойной. И пусть в нем утонут все мои корабли…
Последняя фраза была произнесена на русском, что немного озадачило официанта. Но он проворно исполнил «последнюю волю» клиента.
– Если хотите, месье, пойдемте со мной. Будут вам развлечения, – тихо произнесла сидящая за соседним столиком девушка. Она уже давно пытливо поедала его глазами.
Артем вздохнул. На агентессу темных сил это божье создание явно не тянуло. Молчим, как говорится, поручик… Двойным коньяком уже не обойтись. Как минимум, бутылка. Нет, он, конечно, понимает, что девушки разные нужны, и было бы очень скучно жить, если бы все женщины были одинаково красивы…
«Она красивая, – подумал он с тоской, – она просто ИНАКОкрасивая».
– Официант, – щелкнул он пальцем, – то же самое, и в два раза больше.
Божье создание с насмешливой грустинкой наблюдало, как изысканное пойло пропадает в луженой русской глотке.
– Вы русский? – спросила девушка.
– Есть немного, – крякнул он.
– Вы так много пьете…
– Согласен, – икнул он, – это национальное. У нас в России даже сажень – косая.
– То есть? – она нахмурилась.
– Фразеология, – отмахнулся он, – куда пойдем, девушка? Меня зовут Арти.
– А меня Анна-Мария, – она подумал и добавила: – Через черточку. Прадед был русским белогвардейцем, бежал за Врангелем из Севастополя. А мама – вылитая немка. Не бойтесь, я не проститутка, – тихо вымолвила девушка, и узенькое невзрачное личико осветилось улыбкой, – я работаю в пыльном архиве муниципалитета, сегодня выходная, живу на соседней улице и давно уже не была замужем…
«Не дрейфь, – подумал Артем, – не так страшен квадрат, как его нарисовал Малевич. А вдруг это и есть твоя радости скупая телеграмма?»
– Приглашаете в гости? – на всякий случай уточнил он.
– Приглашаю, – она кивнула, – я же вижу, что вам некуда пойти, вы сильно опечалены, нервничаете, чего-то боитесь, но по вашему лицу видно, что вы не сделали ничего противозаконного. Можете взять с собой немного коньяка – если вам так нравится этот напиток…
Он вернулся в этот грязный мир, когда практически стемнело. Закурил, пустил в потолок густую дымную струю. Тошно стало. Он раздавил сигарету в пепельнице, дотянулся до бутылки, где на донышке оставалось на полпальца. Встал, узрел свое смурное отражение в зеркале напротив, отвернулся. Завесить надо все зеркала, чтобы не видеть эту похмельную рожу…
Он был полностью выжат, вычерпан и обескровлен. Артем Белинский на поверку оказался мумией.
– Где я, господи… – стон вырвался из самого сердца. Он обхватил голову руками, изобразил кручинушку.
Что-то завозилось под одеялом, выбралась заспанная мордашка, ткнулась ему под ребро. Теплая рука обняла за пояс.
– Ты забыл, как называется этот город?
– Помню, – буркнул он, – Бодун-Бодун. – Разве? – удивилась Анна-Мария. – А ты не ошибаешься?
– Не ошибаюсь. Так называются любые города и курорты, где отдыхают русские.
Он дотянулся до своей одежды, начал облачаться.
– Уже уходишь? – печально спросила девушка.
Он повернулся, крепко обнял ее и поцеловал в горячие губы. Она была хорошей девушкой. Он искренне не хотел с ней расставаться. Но разве дело в девушке? Дело, собственно, в мальчиках.
– У тебя большие неприятности, – скорбно вымолвила Анна-Мария, – ты даже ни словом о них не обмолвился.
– Зачем? Это мои неприятности, я никому их не отдам.
– У тебя… есть враги в этом городе?
– Да, – улыбнулся он, – но их осталось совсем немного.
– Ты придешь еще?
– Я постараюсь.
– Но ты уж хорошо постарайся, ладно?
– Я буду стараться изо всех сил, – уверил Артем и покинул гостеприимный чистенький домик с флюгером на крыше и видом на заросшее камышами озеро. Он был уверен на сто процентов, что больше никогда сюда не вернется.
