– Ой, у вас кровь! – вскрикнула Антонина и принялась ощупывать здоровенную ссадину у него на затыбке.
– Вот-вот, помоги ему, приберись тут маленько, может быть, он тебе с работой посодействует, – шепнула Надежда Николаевна. – У него знакомых очень много… А мне уж пора, подругу надо навестить, она только из больницы вышла…
Даня шел к дяде. С тех пор, как он побывал у Длинного, прошло три дня, те самые три дня, которые дал ему Длинный, чтобы вернуть долг. Деньги по Даниным возможностям были большие, даже очень большие, и взять их ему было просто негде.
Если сегодня вечером он не вернет долг, двое близнецов-костоломов найдут его и притащат в тот самый гараж. А Длинный отдаст в свой контактный зоопарк. Даня слышал о нем, и теперь не мог думать без содрогания. Поэтому решил пойти к дяде, потому что просить денег больше было просто не у кого. Хоть дядя живет не богато, но наверняка у него отложено на черный день, а у Дани черный день уже настал, да еще какой черный…
Даня уже подходил к дому, как вдруг кто-то крепко схватил его за рукав. Он дернулся было, но оказалось, что это дядина соседка, он никак не мог запомнить ее имя.
Соседка была женщиной немолодой, но старухой ее никто не посмел бы назвать. Даже Даня отмечал, что от соседки просто веет энергией, которую дядя называл неуправляемой. Но в шутку, потому что с соседкой не то чтобы дружил, но не ссорился, и Даню строго предупредил, чтобы тот не позволял себе по отношению к ней никакого хамства.
– Здравствуй, Даниил! – сказала соседка строго. – Давненько тебя не видела. Раньше-то, бывало, чуть не по два раза на дню заскакивал… Раз дядя болеет, тебе и неинтересно?
– А что с дядей? – встрепенулся Даня.
– А ты не знаешь? Обокрали дядю твоего, отравить хотели. «Скорая» к нему приезжала, я вызвала, когда до вечера в квартире стояла полная тишина. Странно, что он тебе не позвонил…
Соседка продолжала буравить его глазами, но руку все же отпустила, так что Даня повернулся и ушел.
Он поднимался по лестнице, с тоской думая о том, что дяде плохо и теперь просить у него денег никак нельзя. То есть просить-то можно, только дядя не даст. Скажет, что после его смерти все Дане достанется, да не дождаться уже! При этой мысли он не то чтобы усовестился, но еще больше расстроился.
Дядя открыл дверь сразу же, как будто ждал его в прихожей.
Даня ожидал увидеть дряхлого, немощного старика с трясущимися конечностями и вываливающейся челюстью, но вместо этого его встретил пожилой, но еще крепкий мужчина с прямой спиной и твердым взглядом.
– Ну, здравствуй! – сказал Даниил Никодимович, и голос у него был совсем не такой, как раньше, слегка заискивающий, а твердый. – Чем порадуешь? – спросил он, когда Даня разделся и прошел на кухню.
На этот раз дядя не стал суетиться, заваривать чай и ставить на стол вазочки с сухим дешевым печеньем. Отчего-то Даня понял, что и денег он не получит, хоть и не знал, что Даниил Никодимович, очнувшись от тяжелого сна, вдруг ощутил в себе некоторые способности. А именно, он стал видеть людей, что называется, насквозь.
Бросив всего один взгляд на медицинскую сестричку, что пришла ему ставить капельницу, он сразу понял, что девушка она хорошая и честная, что ей хочется к больным относиться по-доброму, но в этой больнице такое не приветствуется, поэтому ее всячески унижают, а старшая медсестра просто проходу не дает и только ждет какой-нибудь оплошности, чтобы уволить.
Или взять соседа по палате, который утверждал, что он везде и всюду главный – и в семье, и на работе. Все у него по струнке ходят, все без него развалится. Даниил же Никодимович видел, что сосед – совершенно пустой тип, что умеет только кричать и суетиться, про таких раньше говорили «весь пар в свисток ушел», что на работе все буквально перекрестились, когда он попал в больницу, потому что хоть сколько-то времени он не будет мешать, а в семье давно уже перестали обращать на него внимание, просто пропускают мимо ушей его слова и делают по-своему.
И вот теперь он видел перед собой племянника, мелкого паршивца и лентяя, совершенно неспособного к учебе и вообще к чему-то серьезному. Весь в папочку. Муженек у сестры был той еще личностью. Дурак и хвастун, да еще и патологический врун, оттого сестра не выдержала и быстро с ним развелась. Да и у нее-то, если честно, ума большого не было, раз повелась на речи этого мерзавца. Но сестра была любимая и единственная, а этот вот…
– Говори уж, – бросил дядя племяннику, – не тяни резину. И не рассусоливай мне тут, говори, как есть.
И Даня понял, что бить на жалость и на родственные чувства у него не получится и что лучше ему уйти и утопиться в Неве, потому что денег дядя точно не даст. А вода в реке хоть и холодная, зато не надо будет общаться с Длинным и его контактным зоопарком. Все равно жизнь кончена.
Тем не менее он не ушел, а рассказал все дяде, который слушал его хоть и с презрением, но внимательно.
– Ну вот… – закончил Даня.
– Угу, я понял. – Даниил Никодимович отвернулся и выдвинул ящик стола.
На миг у Дани шевельнулась мысль, что он сейчас даст денег, но дядя достал толстую записную книжку и стал ее листать. Потом набрал номер и заговорил в трубку:
– Геннадий Викторович? Узнал, ага, Сикорский беспокоит. Тут такое дело… нет ли у вас сейчас в клинике свободного места? Знаю, что от дел отошел и что племянница у тебя там главбухом… Очень нужно… ага, месяца на два… ну как управятся с ним… ага, игромания… очень запущенная… да вообще-то срочно… ага, жду звонка.
– Что это? – спросил Даня.
– А то, дорогой племянник, что положу тебя в клинику, после которой ты не то что в рулетку или в карты, в детскую угадайку играть не станешь! Уж они там свое дело знают. Я, Даня, всю жизнь бухгалтером проработал, и не простым, а главным. А мы, знаешь, все друг друга по городу знаем. Такие связи просто так не разрушишь. В институте я договорюсь.
– Да что толку? – уныло спросил Даня. – Когда я выйду, Длинный все равно меня найдет и убьет.
– Где, ты говоришь, у него казино? На Лиговке? Ну, это мы устроим… – И Даниил Никодимович довольно засмеялся, набирая следующий номер. – Васса Матвеевна?.. – заговорил он весело. – И я тоже рад вас слышать. Ага, имеется разговор. Но по телефону как-то… ага, я всей душой… а вот как раз ресторанчик есть… ага, «Мясо и картошка». Договорились… угу, до вечера… Удивительная женщина, Васса Матвеевна, – сказал он, закончив разговор. – Кличка у нее Васса Железнова… не знаешь, конечно, кто такая. Это была такая женщина… мужа своего собственноручно отравила, чтобы в суде не позориться… да…
– Эта тоже… мужа?.. – опасливо спросил Даня.
– А, нет, у нее другой профиль! В налоговой инспекции работает, в больших чинах, ее весь город знает. Так она твоего Длинного так распушит, что ему долго еще дела не будет до такого мелкого паршивца, как ты! О, сообщение пришло, тебя ждут в клинике. Сейчас такси вызову – и поедем!
Глядя в окно утром в воскресенье, Надежда увидела, что к дому подъехало такси. Из него выскочила довольная Лиля и очень симпатичный мужчина, а за ними Димка с неизменным компьютером. Лиля подняла глаза и помахала Надежде рукой, а потом показала, что обязательно к ней зайдет.
Надежда Николаевна поняла, что истории со счетами так или иначе приходит конец, но отчего-то совершенно не волновалась, как все пройдет, и не проверяла, что лежит там, на лоджии.
Не прошло и получаса, как раздался звонок в дверь. Лилю было не видно за коробкой, которую она едва тащила.
– Ой, Надежда Николаевна, у мамы в этом году такой урожай яблок, просто фантастический! – тараторила она. – Так что попробуйте, и правда вкусные очень!
– Спасибо. А как у тебя-то, все хорошо? Понравился он маме-то? – не удержалась Надежда.
– Не то слово! – Лиля опустила коробку и замахала руками. – Просто наглядеться на него не могла!
– И правда симпатичный очень… А ты подарок заберешь?
