Отсюда, пожалуй.
Первым иду я: встаю в полный рост и даю очередь по свину. Горячий свинец вязнет в толстенных жировых складках, почти не причиняя вреда животному. Мутант хренов!
Вепри сейчас такие: подстрелить трудно, а тронешь — ринутся в атаку. Этот боров с визгом взрыл землю копытами и бросился, выцеливая клыками. С острых бивней летит земля, из пасти хлещет слюна.
Левый рукав закатан по локоть, я выбрасываю руку прямо на зверя. Считанные мгновения конечность краснеет, от неё валит чёрный дым, и вот срывается тугая струя пламени. С руки льётся алый огонь, как из сопла огнемёта.
В визге кабана не остаётся ярости — только страх и боль. Страх и боль. Выдав манёвр, он выскакивает из-под убийственной струи, шкура опалена, на боках ожоги, глаза выжжены. Вслепую тварь бросает прочь. Я неторопливо пускаюсь за ней. В нужный момент из кустов по кабану хлещет меткая очередь. Вепрь получает слишком много пуль, чтобы бежать дальше.
Дикий вопль сотрясает осенний лес! Обожаю мелодии настоящих мучений. Зверя прерывает Крысёныш, вскрывающий громадине горло. Здоровый нож Твида убивает борова одним махом.
Я взваливаю винтовку на плечо и вразвалочку иду к мясистому трупу. Твид, длинноволосый карлик с худым лицом, сплёвывает липкую слюну. Нравятся мне его здоровые зубы: они не дают забыть о меткости подобранного прозвища.
— Готов боровок! — лихо вогнал громадный тесак в ножны Крысёныш.
— Тебе его разделывать.
— А вот и нет, Джон! — категоричный взмах рукой. — В прошлый раз кабана разделывал я, сейчас твоя очередь.
— Мне впадлу…
— А что тебе не впадлу? Ленивая скотина, сколько можно?
В руках уже появилась толстая сигара, которую я поджёг одним прикосновением пальца. Ароматный дым заполнил лёгкие.
— Твиди…
— А вот это зря! — обидчивый карлик приставил остриё ножа к моему достоинству. — Никакого Твиди нет — забудь это слово!
— Прости, Твид, — даже зная, что он и не думает шутить, не могу не рассмеяться. Злой коротышка — это очень смешно. Особенно когда он грозит ножом члену двухметрового друга.
А возиться с боровом мне, в самом деле, не хочется. Придумали глупое правило, что каждый леший-мужчина должен таскать в хранилище мясо на зиму. Вторую неделю по лесам бродим, уже вплотную подобрались к Гаваре. Секач здоров. Его туша воняет гнилью лесов и палёным волосом. К лысым кронам поднимается дымок дикого зловония.
И что-то маленькое лежит неподалёку в листве…
— Принимайся, — убрал оружие Крысёныш.
— Видишь вон там? — указал я сигарой на странный предмет.
— Где?
— В листве. В двух шагах от туши, слева.
Твид вгляделся мелкими зёнками и двинулся к чудной находке. Дулом винтовки разворошил жёлтое покрывало, под которым обнаружилась странная нычка: впервые находим посреди леса трупы детей.
Грязный, как чёрт, кожа бледная, труп не тронули хищники. На шее мальчика светятся маяками синяки.
— Малый, — удивлённо произнёс Твид, после чего толкнул его в ухо.
— Ты что? — встал я рядом. — Мёртв он, тут и проверять нечего.
Вечно недовольный коротышка скрипнул зубами, не стерпев критику.
— Не узнаю его.
— Малый не из наших, — готов ручаться, что никогда раньше не видел этого лица.
— Из Гавары паренёк.
— Оттащим его?
— Это ещё зачем? — маленькие глазки покосились на меня с недоверием.
— Ну, это будет по совести.
Бросив сигару в кусты, я уже принялся вытаскивать малыша из-под листвы.
— Любой повод ищешь, лишь бы боровом не заниматься? — точно угадал мой мотив Крысёныш.
— Угу.
Товарищ, куда ж без этого, поворчал над бесконечной моей ленью, но в открытый спор ввязываться не стал. Пошёл следом.
16:19 Кейт
Марка нет довольно долгое время: быстро сбагрил меня Сэму и отправился следом за Чедвером. Быть может, его слежка закончится чем-то толковым. Ни я, ни он отчего-то не сомневаемся, что Харон — тот самый убийца. Но нужны улики.
Сейчас я на полпути к дому Чедвера, которого там быть не должно. Осмотрюсь, обыщу каждый закоулок, тайник, переверну хоть весь дом.
Энгриль знал убийцу, он нашёл его, причём понял, что убийца обо всём знает. В ту ночь они сыграли с открытыми картами. Дядя просто не успел никому сказать, либо мы его не поняли…
— Слышала когда-нибудь Шумного Ангела? — Сэм порой поражает меня неожиданными вопросами.
Раз уж Тим и компания соизволили устанавливать правила, бороться с которыми не выходит, можно наглости ради и сыграть по ним. Я могу передвигаться по городу только в сопровождении полицейского? Так и быть. Пусть даже этим самым полицейским будет Сэм. Он уже не обуза.
— Да, слышала на лугах…
— А кроме того случая?
— Нет, с тех пор не слышала.
Зарисовка из детства: пятеро несмышлёных ребятишек выбрались из города и отправились далеко-далеко на северо-восток, прошли лес, обогнули болота и добрались до лугов. Трава там выросла такой высоты, что взрослого человека верхом на лошади скроет. Луга большие, тянутся далеко.
Но на них никто не живёт. Насекомые да черви — даже мышки не сыщешь.
Больше часа мы носились среди этих зарослей, веселились, как умалишённые клоуны. Когда начало темнеть, засобирались домой, но нас пригвоздил к земле странный шум. Некий гул, то нарастающий, то стихающий, неровный, доносится с неба. Из-за травы и облаков разглядеть невозможно было, поэтому мы и сошлись во мнений, что это пролетал Шумный Ангел.
Шумными Ангелами называют примерно такие же гулы в небе, источники которых определить нельзя. Редкое явление, в которое многие не верят. Но это правда. Умные люди говорят, что это сохранившиеся самолёты или вертолёты, другие, что это ветер бушует высоко в небе, третьи поговаривают о мутировавших птицах. Суеверные же причисляют сие к проявлению высших сил и загадывают желания, заслышав Ангела.
Сэм поздоровался с кем-то из знакомых охотников, обрабатывающих на пороге волчью шкуру, и задал очередной вопрос, попахивающих ностальгией:
— А какое желание ты загадала?
— Хм, помнится, ты тогда неделю бегал и запрещал говорить о своих желаниях, — кудрявому чудаку удалось меня рассмешить. — Не сбудется, не сбудется…
— Да ладно, тогда я был маленьким, верил в эту чушь, — запустил он пальцы в кудри. — Теперь понятно, что всё это было глупостью.
Да, самой настоящей. Я так надеялась на чудо, а встреча с Ангелом закончилась для меня поркой от Энгриля.
— Так что?
— Взрослой хотела стать, — сейчас я над мечтой всего детства могут посмеяться. — Вот чтобы не ждать, а раз — и взрослая. А ты, Сэм?
