Он мог им посочувствовать.
Мимо прошел парень в широком ярком галстуке в желто-зелено-оранжевую полоску.
Он ненавидел широкие яркие галстуки. Он вообще ненавидел галстуки. Увидев галстук, ему тотчас хотелось сделать из него петлю.
Ральф спросил:
- Ты слышал анекдот о...?
О, Господи. О, прости меня, Господи, ибо я, должно быть, охуенно оскорбил Тебя. Вот блядь.
* * *
Пока он шел вверх по Коламбус-авеню к Брауне, курьер, едущий на велосипеде против движения, едва не сбил его, ребенок на скейтборде, едущий против движения, едва не сбил его, и кто-то, едущий на роликовых коньках против движения, едва не сбил его. Три промаха на протяжении шести кварталов. Струп решил, что ему повезло.
Брауна проектировала шляпы для модных бутиков и жила в высотке с консьержем, и его там знали. Ему даже никто не задавал вопросов. Он заходил как король один или два вечера в неделю. Он кивнул консьержу и парню за стойкой. Они улыбнулись. Они могли позволить себе улыбаться. У них был свой союз. Они зарабатывали больше, чем Струп, просто стоя там. На Рождество они получили столько чаевых, что могли слетать на Таити.
Он поднялся на лифте на четвертый этаж, и Брауна открыла ему дверь. На ней ничего не было надето, кроме улыбки, поэтому Струп направился прямо к ней. Он схватил ее за запястья одной рукой, поднял их над головой и прижал к дверце шкафа. Ей нравилось, когда ее щипали за соски, они уже затвердели в ожидании этого, поэтому Струп взял один между большим и указательным пальцами, сильно сжал и покрутил, и она задохнулась и застонала, когда он ввел ей в рот свой язык и прижал ее попку к двери с одной стороны, а ее пизду к его члену - с другой. Он ущипнул сосок до боли в пальцах, а потом отпустил. Через минуту он доберется до второго.
Он отпустил ее, расстегнул ремень и ширинку, спустил брюки и трусы вниз и принял нужную позу. Она была уже мокрой, так что войти в нее не составляло никакого труда. Она застонала и дернулась. Струп понял, что рычит и замолчал. Он яростно вошел в нее, затем взял оба соска между большим и указательным пальцами и потянул их, пока его пальцы и ее соски не оказались у него под мышками. Она начала кричать. Он не помнил, закрыла ли она входную дверь. Посмотрел. Она ее закрыла. Она кончила, он кончил, и Струп снова застегнул молнию.
- Привет, детка, - сказал он.
- Привет, малыш. Хочешь выпить?
Он закурил.
- Естественно.
Она пошла на кухню и налила каждому по стакану виски со льдом. Они сели на кушетку из "Блумингдэйла"[55].
- Спасибо, детка.
- Всегда пожалуйста. Было хорошо, Струп.
- Я знаю.
- Господи, у меня болят соски!
- Они, черт возьми, и должны болеть.
- Мне нравится, когда ты так делаешь. Я чувствую, как волна возбуждения опускается вниз прямо к моей "киске". Как будто электрический ток, понимаешь, о чем я?
- Надо как-нибудь попробовать подключить к тебе провода.
Она рассмеялась.
- Попробуй. Но я возбуждаюсь и без этого.
- Ах вот оно что. Допустим, пришел бы не я, а кто-то другой?
- Что?
- Ты открыла дверь в чем мать родила. А вдруг это был бы не я?
- Я сжульничала. Посмотрела в глазок. На всякий случай у меня в шкафу был под рукой халат.
- Приятный сюрприз.
- Мммм, - oна допила свой напиток и встала. - Я хочу еще. А ты?
- Я уже выпил несколько порций. Может быть, через пару минут.
- Ладно.
Он смотрел, как ее изящная попка с ямочками исчезает в кухне. Она была ниже ростом, чем Мэри, брюнетка, не такая спортивная, как Мэри, но за исключением забавной маленькой родинки на подбородке, из которой время от времени вырастали жесткие черные волосы, придраться было не к чему.
- Сейчас, - сказала она. - Закончу с этим и начну собираться.
- Кстати, что это за вечеринка?
Он редко ходил на вечеринки. Там слишком много народу.
- Моя подруга Зия приобрела новую квартиру. Хочет ею похвастаться.
- Зия? Твой брокер?
- Угу.
- Господи, Брауна.
- Ты ее не знаешь, Струп. Она очень славная. Она тебе понравится.
- И где это? В Сохо?[56]
- Ист-Сайд[57]. Неподалеку от Мэдисон[58].
- Господи, Брауна.
- О, перестань скулить, - oна шлепнула его по руке.- В твоих устах это звучит как Висконсин.
- Это и есть Висконсин. Мертвая река, штат Висконсин[59].
- И вообще, почему ты такой ворчливый?
- Карла опять требует деньги. Возможно, мне придется ее убить.
- Забудь о Карле. Нам будет весело. Я никогда не брала тебя на вечеринку. Тебе что-нибудь нужно? Я приберегла неплохую травку. Хотела купить кокаин, но Зия сказала, чтобы я не беспокоилась, его достаточно.
- Еще один глоток - и все. Сейчас принесу. Собирайся.
Ист-Сайд, черт побери!
Может быть, они смогут перекусить "У Винни".
* * *
Он где-то читал, что грязь - это просто что-то неуместное. Сигарета в пачке - это не грязь, а окурок на полу в гостиной - грязь. Шерсть на кошке не грязь, но клочок ее, лежащий в углу - грязь. Пыль состояла в основном из хлопьев сухой человеческой кожи. Неуместной.
Грязи.
Исходя из этого, Струп тоже был грязью.
Квартира Зии была огромной в современном минималистическом стиле. В ней было полно людей, которые не обратили бы на него никакого внимания, если бы он не пришел вместе с Брауной. Адвокаты. Брокеры. Хирурги. Банкиры. Агенты. Они лениво слонялись по комнатам, как стая акул, но было понятно, что стоит лишь уколоть палец, как тут же стервятники слетятся на запах крови. Он никогда в жизни не видел столько галстуков и подтяжек в одном месте. Это было похоже на кастинг для фильма "АМЕРИКАНСКИЙ ПСИХОПАТ"[60].
Он продолжал болтаться туда-сюда по бару со спиртными напитками, слушая то, что ему не нравилось. Сенсационный, и безусловно, и в настоящий момент, и ужасающий, и по тому же самому признаку, и как бы то ни было, и, что было хуже всего для Струпа, точно то же самое. Единственное, что в них было абсолютно одинаковым, так это то, что все они были самодовольными засранцами со слишком большими деньгами.
Он постоянно слышал об их долбаных целях, их намерениях, их далеко идущих планах.
Единственной целью в жизни Струпа было пережить Эла Шарптона[61].
Брауна все время куда-то исчезала. И каждый раз после очередного исчезновения она выглядела все более безумной, выходя из какой-нибудь спальни или ванной. Боливийская пудра[62]. Струп не принимал в этом участия. Он не любил смешивать яды. Брауна же, напротив, смешивала кваалюд[63], скотч, вино, кока-колу и бог знает что еще. Брауна чертовски хорошо проводила время. Со своим минимумом одежды и с торчащими сосками она была очень популярна.
Наконец он припер ее к стенке.
- Вдохни через нос, - сказал он.
- Что?
- Ты совсем запуталась с этой белой дрянью. Втяни левой ноздрей.
Она втянула.
- Это не мое дело, но не кажется ли тебе, что ты делаешь это слишком часто? Ты пролила свой скотч.
Точно.
В любом случае она разразилась гневной тирадой.
-Ты, блядь, ПРАВ, это не твое дело! Господи, Струп! ДА ПОШЕЛ ТЫ! Кем ты себя возомнил? И ТЫ еще будешь указывать МНЕ, что делать? Ты чертов НЕУДАЧНИК! Ты пишешь долбаные РЕКЛАМНЫЕ ТЕКСТЫ, чтобы заработать на жизнь!
- Это не совсем рекламные тексты, Брауна.
- ТЫ ЗАСТАВИЛ МЕНЯ ЗАПЛАТИТЬ ЗА БЛЯДСКОЕ ТАКСИ, СТРУП!
Но он этого не делал. Она сама предложила деньги. Он просто не отказался, вот и все. Он взял себе за правило никогда не отказываться от денег. И, черт возьми, она была в состоянии купить и продать его.
На них смотрели. Пошли они к чертям. Пора убираться отсюда. Он взял ее за руку.
