Та самая женщина…
Странно.
Ведь у неё определённо было имя.
Но вспомнить его я был не в состоянии.
Почему? Очередная загадка? Или…
— Гуру? Ты теперь культистка? — прыснула Таня.
— Нет, это мой духовный гуру, — спокойно сказала Аня.
Мне кажется, или это одно и то же?
Впрочем, волноваться за Аню — последняя дело. Как ни странно, она была достаточно разумной женщиной и всегда хранила в своей сумочке перцовый баллончик.
В своё время я прожог себе изрядное количество нервов, провожая её на очередную вечернику, но каждый раз она возвращалась целой и невредимой.
В назначенное Аня действительно стала заниматься своей йогой. Некоторое врем я наблюдал за тем, как она прилежно повторяет движения человека с телевизионного экрана, а затем вернулся в свою комнату. Зачем? Работать. Между прочим, у меня была работа. Заниматься последней было немного странно после недавних событий, но графику немного всё равно на твои проблемы, даже если последние. Заключаются в спасение вселенной.
57. мысли
В своё время я прожог себе изрядное количество нервов, провожая её на очередную вечернику, но каждый раз она возвращалась целой и невредимой.
В назначенное время Аня действительно стала заниматься своей йогой. Я посмотрел немного, как она прилежно повторяет движения человека с телевизора, а затем вернулся в свою комнату. Зачем? Работать. Между прочим, у меня была работа. Заниматься последней было странно после недавних событий, но графику всё равно на твои проблемы, даже если последние заключаются в спасении вселенной.
Через тридцать минут мой взгляд невольно обратился на файл на рабочем столе, в котором была записана информация «про мир». Самое время проверить его, не правда ли? Запомню текущее положение вещей, а потом сравню с первоначальным, записанным на листочке.
Я кликнул на документ, закрыл табличку, которая требовала от меня активировать Ворд, и принялся читать.
Первые несколько строчек не вызывали особенного интереса — имя, возраст, и так далее и тому подобное. Ориентация, которая, я надеюсь, осталась неизменной.
Я уже было собирался рассмотреть перечень прочих «случайных» фактов, как вдруг меня точно передёрнуло. Я вскинул голову и снова прочитал строчку «семейное положение»:
«Вдовец».
Вдовец… Странно. Очень, нет, предельно странно.
Я сложил руки и откинулся на спинку стула.
У меня не было жены. Никогда. Была девушка, с которой мы почти поженились, но дело было давнее и вообще забытое. Следовательно, я не мог овдоветь. Вернее, Алексей, то тело, в котором я находился прямо сейчас, не мог овдоветь.
Передо мной снова мелькнула девушка на белых покрывалах.
Жемчужина на белоснежном ложе.
Возможно, я писал про неё. Значит, внутри меня уже тогда находились воспоминания Фантазмагорикуса. Мои воспоминания, которые тайным образом руководили моими действиями. Ведь если так подумать, я довольно часто делал не совсем объяснимые для себя вещи.
Но как всё это соотносится с переменами, которые стали происходить с реальностью после того, как я подвергся заражению серого тумана? И кто такой Алексей? Первоначальный владелец этого тела? Он вообще существует, или…
Стоп.
Я резко поднялся и направился в ванную. Последняя была открыта. Большая редкость в доме, в котором проживают две женщины. Прикрыв за собой дверь, я положил руки на раковину и уставился в зеркало (новое). Там меня встретило моё лицо. Тёмные волосы, чёрные глаза, светлая кожа. То самое лицо, которое я наблюдал в доме на берегу — но вовсе не это было самое важное. Это было то самое лицо, которое я видел зеркальном отражении на потолке, когда внутри меня пробудились воспоминания Фантазмагорикуса. Это было его лицо. Это было моё лицо. Это было лицо Алексея.
Думай.
Думай.
Думай.
Думай.
Неуловимое откровение маячило на краешке моего сознания.
Пазл мог собратья в любую секунду, и тут…
Тук! Тук! Тук!
…Что я говорил про женщин и ванные?
Я прыснул, открыл дверь, пропуская Аню, и ретировался в собственную комнату. После этого я добрые десять минут пытался поймать неуловимую ниточку мысли — безуспешно. Снова и снова последняя выскальзывала у меня из пальцев.
Наконец я забросил это дело и вернулся к работе. В любом случае не имеет смысла строить догадки, пока не найдёшь все кусочки пазла. В ближайшее время мне предстояло прочитать последние страницы дневника моей прошлой личности. До тех пор следует расслабиться и расслабить голову.
…Насколько это вообще возможно в компании моей драгоценной сестры и не менее драгоценной племянницы.
…
…
…
Пришествие Ани неминуемо внесло коррективы в наш распорядок. По той простой причине, что последняя, опять же, находилась в том особенном расположении духа, когда ей хотелось как можно больше времени проводить со своей дочкой — даже если последняя была категорично против. В первую очередь нам пришлось отказаться от вечернего кино. В своем отношении к самому важному искусству — как и многих других, повторяю это неустанно сам не знаю почему — Аня и Таня представляли собой абсолютные противоположности. В то время как последняя могла ни разу не моргнуть даже при просмотре какой-нибудь Космической Одиссеи, первая засыпала в первые пять или десять минут, после чего блаженно дремала до самых титров.
Следовало придумать другое времяпрепровождение на вечер, и, хотя Таня сперва была этому чрезвычайно недовольна и даже не скрывала своего недовольства, — в присутствии Ани её поведение всегда становилось немного ребяческим, причём она сама замечала это, злилась на себя, но ничего не могла поделать, — так вот, хотя сперва она была недовольна, потом мне всё же удалось увлечь её совместной попыткой выдумать другое занятие.
Таня полезла в чулан и достала старый набор для игры в Подземелья и Драконы (вторая редакция). Неплохой вариант, но для Ани следовало подобрать что-нибудь попроще. Таня хмыкнула и в следующий раз вернулась с монополией. А вот она — сгодится.
Мы расположились на коврике посреди зальной комнаты и разложили карты.
— Сыграем на реальные деньги? — предложила Таня.
— У тебя их нет.
— Именно, поэтому вы играйте настоящими, а я — фальшивыми. Что выиграю, то моё.
— Можно, — улыбнулась Аня.
А потом…
— Алекс, одолжишь немного? Я сейчас на мели.
—…
…
…
…
Вечером я вернулся в свою комнату и свалился на кровать.
Примерно десять минут после этого я прислушивался к звукам, которые доносились из ванной.
Всё это время я продолжал находить использованные бритвы, но если раньше, до моей битвы с Вестником, я не мог ничего с этим поделать, — а вернее сказать опасался из-за тогдашнего появления дудочки, — то теперь я был намного более уверен в своих силах.
Можно было поговорить с Таней, обсудить, попытаться вместе найти решение, но тогда мне придётся ей признаться. Придётся ей всё рассказать, начиная от первого моего сновидения и заканчивая её собственной природой. Делать это было опасно. И не только потому, что после такого признания меня запросто могли отправить в психушку.
Порождения кошмара на самом деле не сильно отличались от простых людей. По крайней мере с виду. Они могли говорить, думать… бояться. Те же гоблины из Мира Пирайи были вполне себе разумными.
В таком случае возникает закономерный вопрос.
Где именно пролегает грань между настоящим живым существом, мясным и кровным отпрыском материального плана бытия, и порождением серого тумана? Вторые были производными от первых, но ведь и первые постепенно менялись под воздействием кошмара. Маги пропитывали себя маной, которая, в сущности, представляла собой серый туман, жрицы были гласом своего божества — порождения человеческой веры; Эльфин, вот, был драконом… Впрочем, я не совсем уверен, можно ли считать его вид порождением кошмара, или же его представители существовали там с начала времён.
