— Ну, — сухо сказала я, — даже не знаю, смеяться мне или плакать. А ты сам что об этом думаешь?
Хороший вопрос. Ведь если кто-то и разбирался как следует в отношениях мужчин с женщинами, так это Джейсон. Особенно с мужской точки зрения.
— Она во всем твоя противоположность, — сказал он, чуть задумавшись. — Во всем, что только может прийти мне в голову. Она образованна, она происходит из, не побоюсь этого слова, аристократической семьи, и она юрист. И еще у нее брат полицейский. И она ходит на симфонии и все такое прочее.
На глаза навернулись слезы. Да разве бы я отказалась сходить на симфонию с Биллом, если бы он хоть раз меня пригласил?
— Однако ты умнее, красивее и не возражаешь против его образа жизни! — Я не поняла, что Джейсон имеет в виду под последним, но решила не переспрашивать. — Но аристократами нас назвать нельзя, ну никак. Ты работаешь в баре, а я простой дорожный рабочий. — Джейсон криво улыбнулся.
— Однако наша семья живет тут не меньше, чем Бельфлеры! — возразила я.
— Да я знаю. А Билл тем более знает, ведь он был живым как раз тогда.
— А что там с делом против Энди? — спросила я.
— Никаких мер наказания ему пока не присудили, но ходят упорные слухи, что ему устроят хорошую нахлобучку за то дельце в секс-клубе. Лафайета так тронуло то, что его пригласили туда. Очевидно, он не столь уж и многим об этом говорил. Я слыхал, что Лафайет огреб за свой энтузиазм, ведь первым правилом клуба было: «Держи язык за зубами».
— А сам-то ты что думаешь?
— Я думаю, что если бы здесь, в Бон Темпс, кто-то решил устроить такой секс-клуб, меня бы туда пригласили в первую очередь, — сказал Джейсон с убийственной серьезностью.
— А ведь ты прав, — сказала я, пораженная неожиданной рациональностью Джейсона. — Ты был бы номером один в списке донжуанов.
И как я об этом раньше не думала? Мало того, что Джейсон стяжал себе репутацию парня, который многим согрел постель, так он и сам по себе был чертовски привлекателен и вдобавок холост.
— Вот единственное, что мне приходит на ум… — сказала я. — Лафайет же был голубым, ты и сам знаешь.
— И что?
— Возможно, в этот клуб, если он существует, не принимают натуралов. В смысле — абсолютно стандартных в этом самом смысле людей.
— О, я понял. Может быть, ты и права! — сказал Джейсон.
— Еще бы, мистер Гомофоб!
Джейсон улыбнулся и пожал плечами.
— Я всего лишь человек, и потому не идеален. Да ты, наверное, в курсе, у нас с Лиз все пока стабильно. А всякий, кто знает Лиз, подтвердит: она и салфеткой-то не поделится, не то что дружком.
Он был прав. Семья Лиз была известна тем, что жила по принципу «Ни должником не будь, ни кредитором» и придерживалась этого правила исключительно строго.
— Ну ты и фрукт, братец! — сказала я, переводя разговор с родичей Лиз на него. — Бывают ведь на земле люди и похуже голубых!
— Например?
— Воры, предатели, убийцы, насильники…
— Ну ладно, ладно. Я понял твою мысль.
— Надеюсь… — Наши разногласия огорчали меня; но все же Джейсон оставался моим братом, и я его любила.
Тем же вечером я увидела Билла. С Порцией. Я заметила краем глаза, что они ехали вместе в машине Билла по Клейборн-стрит. Порция что-то говорила Биллу, а он смотрел прямо на дорогу без малейших признаков эмоций на лице; по крайней мере, так мне показалось. Меня они не заметили — я спускалась с эскалатора в банке по пути на работу.
Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. У меня случился жуткий приступ гнева, и теперь я примерно поняла, как чувствовал себя Билл, когда видел своих гибнущих собратьев. Мне хотелось кого-то убить. Слава богу, что я толком не поняла, кого.
А потом я встретила Энди. Он сидел в баре, в той его части, где работала Арлена. Это порадовало, потому что выглядел он скверно. Он был небрит, в мятой одежде. Перед уходом он подошел ко мне, и я почуяла перегар.
— Забери его обратно! — выговорил он. — Забери обратно гребаного вампира, пускай оставит в покое мою сестру!
Я даже не знала, что ему ответить. Я просто смотрела на него, пока он не вывалился из заведения.
Следующую ночь я отдыхала, и эмоции вроде бы как улеглись. Неделя уже кончалась, была пятница, и быть одной мне неожиданно наскучило. И тогда я решила сходить на футбольный матч между школьными командами. Здесь, в Бон Темпс, это общегородское мероприятие, и результаты игр подробно обсуждаются в понедельник утром у каждого магазина. Съемку игры даже показывали дважды на местном телеканале.
Я убрала волосы со лба эластичной резинкой и завила все остальные, так что у меня появились густые кудряшки. Все синяки давно прошли. Я навела полный макияж, надела черные брюки и черно-красный свитер, черные ботинки, золотые серьги в виде колец, а на волосы поверх резинки — черно-красную заколку. А теперь отгадайте, какие цвета у футбольной команды моей старой школы?
— Хорошо! — сказала я, глянув на себя в зеркало. — Чертовски хорошо! — С этими словами я накинула свою черную куртку, взяла сумочку и поехала в город.
На стадионе было полно знакомых лиц. Я услышала где-то с дюжину голосов, окликавших меня по имени, где-то дюжина встреченных знакомых сообщила мне, что я прекрасно выгляжу… но никому я не была действительно нужна. Я огляделась в поисках кого-нибудь, с кем можно было бы сесть рядом.
— Сьюки! Сьюки! — Это была Тара Торнтон, одна из немногих моих школьных подруг. Она звала меня из верхнего ряда, лихорадочно размахивая руками. Я улыбнулась в ответ и начала подниматься. А рядом сидело еще больше старых знакомых. Майк Спенсер, директор похоронного бюро, в ковбойской шляпе и сапогах, старая подружка моей бабушки Максина Фортенберри, и с ней Хойт, ее внук и приятель Джейсона. А поодаль — Сид Матт Ланкастер, пожилой адвокат, рядом со своей женой.
А Тара сидела возле жениха, Бенедиктам Талли, которого давно никто не называл иначе чем «Яйцо». А с ними — его лучший друг, Джи Би дю Роне. Увидев его, я обрадовалась. Джи Би запросто мог бы попасть на обложку дамского любовного романа, до того был привлекателен. А вот умом он совершенно не отличался, в чем я убедилась, когда еще давно пыталась с ним встречаться. При разговоре с ним мне совершенно не требовалось закрываться, дабы не слышать его мысли, потому что слышать-то у него было нечего.
— Эй, как ты?
— У нас весело! — ответила Тара, состряпав свою дежурную физиономию компанейской девчонки. Ее черные волосы были коротко подстрижены, а помада была такой ярко-красной, что, казалось, вот-вот загорится. Одета она была, как и я, в черно-красное: тоже болела за нашу команду. Они с Яйцом пили что-то из одного большого разового стакана, купленного здесь же. Это что-то было явно с градусами: запах чувствовался уже с моего места.
