них в постели превратился в страшного осьминога.
В темнице у тебя отбирают всё.
Матеуш знал это прекрасно: на долгом пути из отчего дома в сырые казематы, лежащие по другую сторону света, он повидал всякое. Бывал и тюремщиком, и заключённым. Прошли многие десятки лет с тех пор, как Матеуш оставил за спиной унылую рыбацкую деревеньку и пустился в путь — полный совершенно невероятных событий, знакомств с самыми лучшими и самыми худшими людьми, ярчайших впечатлений любого рода.
Он изучал и простые мужицкие ремёсла, и тайные искусства, ведомые только избранным. Он собственными глазами видел драконов, о которых на родине лишь рассказывали сказки. Он служил самым разным правителям и тем, кто повелевал правителями. Он даже спал не только с людьми — чего уж говорить о том, что не только с женщинами. Изведал многое, и чем больше становился этот багаж — тем яснее было понимание, сколько ещё в мире незнакомого. Чем больше ты знаешь, тем больше не знаешь.
Эта дорога привела Матеуша сюда.
Громыхающие доспехами стражники раздели Матеуша догола. Проверили и единственное место, куда он ещё мог что-то спрятать. А потом пинками погнали по узкому коридору: за решётками по обе его стороны Матеуш видел узников, представлявших собой самое жалкое зрелище. Замок Кин, стоявший в дальних землях Нельской империи, неспроста считался самой страшной тюрьмой всего известного мира. Матеуш слыхал байки о нём повсюду: часто даже от людей, которые больше о далёком государстве не знали вообще ничего.
На деле темница оказалась, пожалуй, ещё страшнее всех описаний. Это чувствовалось здесь в каждом вздохе. Даже гнилостный запах и мрак в Кин — особенно отвратительные.
Разумеется, на суде Матеуш ничего не сказал о настоящей причине, по которой совершил все свои неописуемые зверства. Эти непотребно изуверские убийства женщин и детей, причём весьма благородной крови, не доставляли Матеушу никакого удовольствия. Напротив: собственные деяния были глубоко омерзительны, однако он знал, ради чего их совершает.
Требовалось убедиться, что преступления Матеуша на территории империи окажутся достаточно ужасными, дабы его приговорили не к казни, а кое к чему похуже. Тут уж лучше переборщить, чем недожать: какой глупостью было бы пройти столь тернистый путь, чтобы он кончился на эшафоте!
Нет-нет-нет. Целью Матеуша являлись именно казематы замка Кин, куда бросали лишь исключительных негодяев. Единицы. Одного в несколько десятилетий, а то и за целый век. Темнейшие души: те, кому мало сколь угодно жестокой смерти. Самая жуткая тюрьма для самых отъявленных преступников.
В темнице у тебя отбирают всё. Но в этой ещё и кое-что дают взамен.
Матеуш ясно почувствовал момент, когда получил сомнительный дар. Это случилось не сразу за порогом: наверное, где-то через час, и описать ощущение было трудно. Оно оказалось не похоже ни на что.
Замок Кин был самой страшной тюрьмой мира не из-за скотских условий и жестокой стражи. И уж конечно, дело не в том, что отсюда никогда никого не выпускали.
Темница даровала осуждённым на заключение в ней бессмертие.
Вечную жизнь, которую предстояло провести безо всякой надежды, что страдания неволи прекратятся естественным или насильственным путём. Именно этого преступники так боялись. Именно это пугало их больше, чем «медный бык» или четвертование.
Сколько лет провели в Кин бедняги, которых видел Матеуш? Некоторые, видимо, немного — они ещё не смирились со своей участью. Другие, что были гораздо спокойнее — десятки, они уже вышли за пределы обычной человеческой жизни. А те, кто очевидно сошёл с ума — многие века. Их трудно было теперь назвать людьми: если и выпустить, таким больше не нужна свобода.
Но Матеуш точно знал, что он-то сохранит здравый рассудок сколь угодно долго. Он давным-давно овладел искусством контроля над разумом, дававшим такую возможность. И превосходно понимал ещё кое-что.
Никакая империя не будет существовать вечно: рано или поздно любая падёт, это ясно говорили исторические фолианты. Ни одни стены не простоят до скончания веков, если отпущенные миру века вообще скончаемы. А вот Матеуш теперь был бессмертен, абсолютно бессмертен, безо всяких оговорок. И клеймо вечной жизни — на нём самом, оно не связано с темницей: Матеуш решился на безумный шаг именно тогда, когда выяснил эту деталь.
Деталь, которую неверно понимали даже придворные чародеи нельского императора: магию тюрьмы создали слишком давно, её тайна оказалась забыта. Забыта почти всеми — кроме одного мудреца, которого Матеуш однажды встретил. И не оставил в живых, разумеется. Стань секрет известен, и многие люди найдут способ как-то воспользоваться им: начиная с сильных мира сего, которые осуждали и миловали бы друг друга.
Но секрет принадлежал одному лишь Матеушу.
Так что у него имелось в запасе сколько угодно времени. Тем или иным способом, рано или поздно, но он всё-таки покинет замок Кин. Не может быть, чтобы на протяжении вечности не нашлось никакой возможности уйти или сбежать.
И тогда его тягу к познанию мира не ограничит уже ничто, особенно такая мелочь, как бренность человеческой жизни. Нужно лишь немного терпения… точнее, очень много терпения. Что с того, если томиться придётся веками и тысячелетиями? А уж бесконечные пытки, от которых заключённый в Кин не может умереть — вовсе пустяк по сравнению с его целью.
Оно того стоило.
Шоты: микрорассказы по 50 слов #4
АТИХИФОБИЯ
Я сразу понял: ничего не получится. Пятьдесят слов — слишком мало, мне не под силу уместить сюжет в такие рамки. Слова обязательно кончатся раньше времени. А знаете, почему я боюсь неудач? Мой страх не совсем иррациональный. Причина в том, что является мне после каждого провала. Преследует. Желает наказать за ошибку. Это
КЛИНОМАНИЯ
Полицейский зевнул, потёр виски: стало чуть лучше. На кровати перед ним растеклась вонючая масса, некогда бывшая человеком.
— Серьёзно? Он просто лежал тут, пока не умер?
— Похоже. Покойный страдал клиноманией.
Мысли еле ворочались, глаза слипались. Хотелось рухнуть на эту кровать, прямо в склизкие останки. Проклятый недосып…
— Страдал, как же! Он наслаждался.
К СЧАСТЬЮ, НЕ ТОЛЬКО РАЗ!
В бабушкиной книге много
