немытой посудой. Неряшливость появилась не только в образе хозяйки, но и во всей квартире. Вика решила смастерить какой-то салат «из того, что есть» и схватилась за нож.
– Да не стучи так ножом, палец отрубишь! – сказала Ольга, глядя, как ее подруга замахала острым ножом, которым она почти не пользовалась. Вика тут же ойкнула, хрюкнула и царапнула ножом по пальцу. Сунув палец в рот, она повернулась к подруге лицом и побелела.
– Таки порезалась, ненормальная?! Иди, йодом залью! − почти кричала Ольга. Вика испугалась, как будто она отхватила себе руку. Ольга сдернула с полки йод, зубами вытащила пробку и потащила подругу к раковине, пришептывая: «Не смотри – не смотри», залила рану! Под кайфом все были заботливые и внимательные друг к другу…
Время отматывало недели и месяцы, зависимость от героина развивалась стремительно, заменяя изначальное удовольствие на необходимость, ставшее уже нуждой. В отношениях между Сергеем и Артемом появился эгоцентризм и эгоизм: хорошего качества героин каждый стремился уколоть себе сам или в компании своей девушки.
Частенько все чувствовали себя просто ужасно, их всё нервировало и раздражало. Бывало, что они становились друг другу гадкими и отвратительными. Начались попытки унижения друг друга, причем в ход шли самые больные места. Они выворачивали самые темные недостатки, говоря друг другу ужасные вещи.
В один из дней, когда Артем не дозвонился дилеру, а Сергей начал ощущать первые признаки ломки, между друзьями случился конфликт.
– Ты нас на эту дрянь посадил! − почти кричал Сергей, куря сигарету за сигаретой, угрожающе посматривая на друга. У него дрожали руки, а на лбу мелким бисером выступил пот.
– А не пришел ли ты ко мне уже вскрытым, состоявшимся нариком? − отвечал Артем. − Ты уже качество искал и нормального дилера, хотя среди этого сброда одна падаль.
Под глазами Артема были круги почти фиолетового цвета, а голос дрожал, как у обиженной девчонки.
– Ты что не понимаешь, что нам скоро конец? − продолжил кричать Сергей, переходя на фальцет. Артем молча встал и вышел из квартиры друга.
Сергей остался сидеть перед телевизором, по которому шло дневное ток-шоу. Передача показывалась в повторе. Упитанный дядька, по виду из политики, рассказывал что-то ведущему. Слов Сергей не понимал, отрешенно глядя в экран.
Смирнов пропал почти на десять дней. Сергей был вынужден брать героин у случайных дилеров. Порошок был разбавлен до такой степени, что его приходилось колоть в разы больше. Вены на руке у Сергея и Вики почернели, переплелись и стали похожи на сожженный бекон.
В начале августа, когда Краев в очередной раз пытался бороться с героином, он стер все номера дилеров из телефона. Попытки спрыгнуть с опиума Сергей осуществлял раз в месяц, понимая печальный финал их увлечения. Все его попытки ограничивались временным переходом на алкоголь и мощные транквилизаторы. Потом все возвращалось на круги своя, и демоническая пляска между жизнью и смертью продолжала набирать обороты.
Вика, практически не пьющая спиртного, испытывала первые признаки ломки. Ее боль напоминала океан, взбесившийся и пахнущий железом. Боль не имела конца и края и была похожа на свинцовое одеяло. Она тонула в ней, как маленькая игрушка, в неистовой стихии. Вика умоляла Сергея достать дозу. Последний пил литрами виски и стеклянными глазами смотрел в телефон. Позже он не смог вынести мучений Вики и выскочил на улицу. Доехав до знакомого адреса в Солнцево, он долго звонил в дверь с порезанным обвисшим дерматином. Через несколько минут ее открыла неопрятная девушка с синяком под глазом и фиолетовыми волосами.
– Позови «Дрозда», или как его – Сергея! − торопливо говорил Краев, стоя на пороге, переминаясь с ноги на ногу.
– А нет «Дрозда», его вчера менты приняли, − равнодушно ответила девушка, пустив струю сигаретного дыма прямо в лицо Сергея.
Разволновавшись и заикаясь, Краев просил ему продать чек, но девушка, похожая на инопланетянина, делала вид, что не понимает, о чем речь. Через 10 минут унижений она все-таки продала втридорога дозу разбодяженного грязно-коричневого цвета порошка.
Вернувшись в квартиру, Сергей быстро сварил отраву, уколол безжизненную Вику, которая, застонав, закрыла глаза в ожидании избавления от страданий. Потом Краев укололся сам. После наслоения героина на алкоголь Краев захрипел, дыхание замедлилось, и он потерял сознание.
Для пришедшей в себя Вики начался новый ужас. Она в полубредовом состоянии металась по квартире, не зная, что делать. В конце концов, схватив телефон, вызвала скорую. К приезду врачей Сергей отек до неестественных размеров, палец, на котором была печатка, посинел, а механическая застежка часов раскрылась от раздувшегося запястья. Врачи, небольшого роста женщины с незапоминающимися лицами, задавали неприятные вопросы:
– Вы не врите, не врите, а то мы ему не сможем помочь! Он наркоман? Что принимал? − спрашивала врач, прикладывая к Сергею стетофонендоскоп.
– Да, наверное, принимал, − с трудом отвечала Вика, − героин, может быть…
– Конечно, героин, − отвечала врач, поднимая веко Сергея и глядя в узкий зрачок. − Скажу больше − вы кололись вместе с ним! − зло заявила врачиха, глядя на воспаленные вены Вики. Та забыла, что стоит перед сотрудниками медпомощи в одной майке. Вены, слипшиеся, покрытые темными бляшками, по которым еле-еле текла кровь, с головой выдавали в ней наркоманку.
Кошмар продолжался: Сергею поставили несколько уколов и, когда он пришел в себя, повели в скорую помощь. Вика плелась следом в одних тапочках, держа в руках паспорт Сергея. В машине скорой помощи было холодно. Вика дрожала и всхлипывала, смотря на безжизненное лицо Сергея, лежащего на стационарных носилках. Глаза Сергея были закрыты.
За грязным окном мелькали огни большого города, который не обращал внимания на отдельно разыгравшуюся трагедию в автомобиле скорой помощи. Вика, испугавшись, привстала и заглянула Сергею в глаза. Ей показалось, что он не дышит. Врач посмотрел назад с переднего сидения и сказала:
– Откачали мы его, но чуть бы позже случился отек легких или остановилось бы сердце, − и, помолчав, жестко добавила, глядя Вике в глаза, − но когда-то мы не сумеем вовремя доехать, и он умрет. Или ты! – сказала она и отвернулась. Машины расступались перед несущейся на сиренах скорой помощи, понимая, что в железной коробочке едет беда.
Через 10 минут Сергея довезли до наркодиспансера на улице Куусиена и передали его неприятному врачу в несвежем халате, с небритым лицом, в больших несовременных очках. Тот, приняв бумаги, повел их в кабинет дежурного врача. Задав несколько вопросов, он попросил медицинский полис. Вика ответила, что в спешке не вяла его. Врач что-то буркнул себе под нос
