Глаза мальчика смотрели в белое небо, и когда Дейв, шатаясь, в полной прострации шел по улице, а другие люди в суматохе бежали по ней, глаза стали наполняться дождем.
Где-то внизу, в бушующей канализации, до предела заполненной нечистотами («Никто не мог там тогда находиться говорил позже с негодованием, почти с яростью репортеру Дерри Ньюз шериф округа, — самого Геркулеса смело бы в том неистовствующем потоке»), кораблик Джорджа продолжал свой путь через темные отсеки и длинные бетонные проходы, в которых ревела и клокотала вода. Какое-то время он плыл бок о бок с мертвым цыпленком, желтые лапки которого стали почти прозрачными, а потом, где-то в восточной части города, цыпленок был снесен течением влево, в то время как кораблик продолжал плыть прямо.
Через час, пока мать Джорджа приводили в чувство в реанимационной палате домашнего госпиталя Дерри и пока Заика Билл сидел ошеломленный, белый и безмолвный в постели, слушая хриплые рыдания отца в гостиной, где мать играла «к Элизе», когда Джордж уходил из дома, кораблик вырвался через лазейку, как пуля из дула ружья, и на огромной скорости устремился к шлюзу и далее в безымянный поток. Когда минут через двадцать он вышел в бурлящую, вспученную реку Пенобскот, вверху на небе явились первые проблески синевы. Буря кончилась.
Кораблик погружался и всплывал, вода затекала вовнутрь, но он не тонул: два брата обезопасили его. Не знаю, где он в конце концов оказался, если это могло произойти; быть может, добрался до моря и плавает там вечно, как сказочный волшебный корабль. Я знаю о нем лишь то, что пересекая черту города Дерри, штат Мэн, он все еще плыл по воде, но с этого момента навсегда уходит из моего рассказа.
Глава 2. ПОСЛЕ ФЕСТИВАЛЯ (1984)
1
Адриан потому носил эту шляпу, позже говорил рыдая его друг в полиции, что он выиграл ее в конкурсе-фестивале как раз за шесть дней до своей смерти. Он гордился ею.
— Он носил ее, потому что ЛЮБИЛ этот дерьмовый городишко, — орал полицейским его друг Дон Хагарти.
— Спокойно, спокойно — нет необходимости в таких выражениях, — сказал Хагарти офицер Гарольд Гарднер. Гарольд был одним из четырех сыновей Дейва Гарднера. В тот роковой день, когда Дейв Гарднер нашел безжизненное, лишенное руки тело Джорджа Денбро, его сыну было шесть лет. А в этот день, спустя почти двадцать семь лет, ему было тридцать два и он начинал лысеть. Сознавая, какую горесть и боль испытывает сейчас Хагарти, Гарольд Гарднер в то же время понимал, что нельзя принимать его горести всерьез. Этот человек, если вообще его можно называть человеком, красил губы и носил атласные панталоны, так плотно его облегавшие, что вырисовывалась каждая складка на его члене. Горе горем, печаль печалью, а все же он без сомнения тронутый. Как и его друг, покойный Адриан Меллон.
— Давай-ка провернем все сначала, — сказал коллега Гарольда, Джеффри Ривз. — Вы вдвоем вышли из Фэлкона и пошли по направлению к каналу. Что потом?
— Сколько раз, идиоты, я вам должен пересказывать это? — продолжал орать Хагарти. — Они убили его! Они сделали из него котлету! И для них это просто обычный день в Мако Сити! Хагарти зарыдал.
— Ну, еще раз, терпеливо повторил Ривз. — Вы вышли из Фэлкона. Что потом?
2
Внизу, в комнате следователей, двое других полицейских разговаривали со Стивом Дубей, юношей семнадцати лет; наверху в комнате для работы с несовершеннолетними еще двое допрашивали Джона Вебби Гартона, которому было восемнадцать; а в кабинете шефа полиции на пятом этаже сам шериф Эндрю Рейдмахер и помощник прокурора округа Том Бутильер допрашивали пятнадцатилетнего Кристофера Унвина. Унвин — на нем были стертые джинсы, засаленная, почти липкая рубашка и саперные ботинки — плакал. Рейдмахер и Бутильер хорошенько взялись за него, так как поняли, что он — самое слабое звено во всей этой цепочке.
— Давай-ка провернем все сначала, — сказал Бутильер в этом кабинете, в то время как те же самые слова говорил Джеффри Ривз двумя этажами ниже.
— Мы совершенно не хотели его убивать, — простонал Унвин. — Это все шляпа. Мы никак не могли поверить, что он еще может… может носить свою шляпу после того, что перед тем сказал ему Вебби. Мы просто хотели припугнуть его.
— За то, что он сказал, — вмешался Рейдмахер.
— Да.
— Джону Гартону, днем семнадцатого.
— Да, за то, что он сказал Вебби. — Унвин залился слезами. — Но мы попытались спасти его, когда увидели, что он в беде… во всяком случае, я и Стив Дубей… мы совершенно не собирались его убивать!
— Ну, ладно, Крис, не заливай, — сказал Бутильер. — Ты бросил тело бедняги в канал.
— Да, но…
— И вы втроем чистосердечно в этом признались. Мы это ценим, не правда ли, Энди?
— В каком-то смысле да. Но каждый должен отвечать за свои поступки, Крис.
— И потому, если врешь нам — нагадишь себе. Итак, ты бросил его в канал и через минуту увидел его, выходившего из Фэлкона со своим приятелем.
— Нет! — горячо запротестовал Крис Унвин.
Бутильер достал пачку «Мальборо», вытащил из нее сигарету, сунул ее в рот, и протянул пачку Унвину.
— Сигарету?
Унвин взял одну. Бутильеру пришлось осторожно поднести спичку к его губам, чтобы дать прикурить; губы Унвина дрожали.
— Но когда ты заметил, что на нем шапка? — спросил Рейдмахер.
Унвин глубоко затянулся, опустил голову так, что его засаленные волосы упали на глаза, выпустил дым из угреватого носа.
— Угу, — сказал он еле слышно.
Бутильер посмотрел на него, нахмурив брови. Но, хотя лицо его было суровым, тон был мягкий.
— Что ты говоришь, Крис?
— Я сказал, да. Кажется, видел. Сбросить его, но не убить. — Он взглянул на них. Лицо безумное и несчастное. Он до сих пор не мог взять в толк, сколь большие перемены произошли с ним с тех пор, как ушел из дома с двумя своими друзьями и затем в 7.30 вечера накануне того дня отправился на праздник дней Канала. — Но не убить! — повторил он. А тот парень под мостом… Я до сих пор не знаю, кто это был.
— Что еще за парень? — спросил Рейдмахер без особого интереса. Они слышали эти россказни и раньше, но никто из них не верил этому — рано или поздно обвиняемые в убийстве вытаскивают этого таинственного другого парня. Бутильер называл это: «Синдром вооруженного человека, в честь старого телесериала «Дезертир».
— Парень в клоунском костюме, — сказал Крис Унвин и затрясся. — Парень с шарами.
3
Фестиваль дней Канала, который проходил с пятнадцатого по двадцать первое июля, проходил с огромным успехом, с этим было согласно большинство жителей Дерри: нужное мероприятие для имиджа города в моральном плане, и… для бумажника. Недельный фестиваль был приурочен к столетию открытия Канала, проходившего через центр города. Этот канал полностью открыл Дерри для торговли лесом с 1884 по 1910 гг. Этот Канал вызвал бум вокруг Дерри.
