— Нам сказали, что это — самый лучший клуб. Разумеется, мы решили войти и посмотреть.
— Пойти и посмотреть, — поправила я.
Катя посмотрела на меня, словно я разбудила ее.
— Нет, именно войти и посмотреть. Там над входом надпись. Внутри. «Войди и насладись».
— А чем именно — они не уточняли?
— Нет.
— Жалко. Интереснее было бы списком. Там, наслаждения налево, наслаждения направо…
— Прекрати свои тупые шуточки! — взвизгнула подруга.
— Как прикажешь.
— Да. Надпись выполнили в разных цветах, готическими буквами. Очень красиво.
Я передернула плечами. На мой вкус лучше было бы так: «Оставь невинность, всяк сюда входящий».
— Хорошо. Вы вошли. Сколько вас было?
— Восемь человек. Я, Наташа, Сережа Клюквин, Сережа Малин, Петя, Саша, Володя и Дима.
— Полный джентльменский набор, — съязвила я. В основном из-за Наташи. Мне она чертовски не нравилась. Наташа была из тех девиц, которые очень умны и гордятся своим умом, как красным знаменем бригады соцтруда. Она готова была каждого тыкать носом в свою золотую медаль и в свой физмат. Что она и попыталась проделать со мной. Ей это удавалось ровно три минуты. На четвертую меня уже не хватило. Я посмотрела на нее умильным взглядом и ответила ей, что даже самой красивой и самой большой медалью прыщи не выведешь. С тех пор она терпеть меня не могла. И это было вполне взаимно. Тем более, что она и правда была пугалом в прыщах. Я всегда считала, что Катя ее держит для контраста. Как в том анекдоте. Что радует женщину? Ее красота? Да нет! Что вы! Уродство ее подруги! На фоне которой она сама смотрится секс-символом факультета. Кажется, Наташа тоже это понимала, но сделать она ничего не могла. Увы. Что бы она не надела, как бы она не накрасилась, ей не шло ничего. Абсолютно. Я считала, что лучший выход для нее — это паранджа. И лучше ее гвоздями к черепу прибить.
— Мы заранее заказали столик, посидели, немного выпили, немного потанцевали… Все было как обычно. Ничего особенного.
И почему меня это удивляет?
— По-настоящему все началось где-то после полуночи. Пришла еще одна компания. Знаешь, не из новых русских, но определенно очень богатые. Это было видно не по одежде, а, скорее, по повадке. Этакая хозяйская брезгливость. Барство. В их взглядах… Так, наверное, князья на своих холопов смотрели. Или цари на крепостных… Всего их было пятеро. Трое мужчин и две женщины. И все такие… такие странные!
— Почему — странные? — не выдержала я.
— Из-за их манер, одежды, поведения, разговоров… Я не знаю, как это объяснить! Не знаю! Не знаю!!!
— Хорошо-хорошо, — я погладила руку подруги. — Кать, посмотри на меня. Все в порядке. Это я, я с тобой, так что больше волноваться не о чем. Договорились? Ты просто расскажи мне все, а я решу, что с этим делать дальше.
Катя всхлипнула. Удалось ли мне ее успокоить? Разве что совсем чуть-чуть. А сама я верю в то, что сказала? Ага, верю. А еще я верю в Господа Бога и Санта-Клауса. Я все больше беспокоилась сама. То, что могло так вывести из себя мою подругу, не может быть обычным происшествием.
— Катюша? Ты в норме?
— Да, к-кажется.
— Ну, раз кажется — перекрестись и попробуй объяснить мне в чем разница между мной и этими людьми. Они были по-другому одеты? По-другому разговаривали?
Катя задумалась. Я наблюдала за ней. Все-таки у подруги математическое мышление. Стоит ей начать вычислять, сопоставлять и складывать — и за нее можно больше не беспокоиться. Мозги сразу придут в норму!
— Юля, я не знаю. Вроде бы они были вполне современно одеты, разговаривали по-русски, вот разве что.… У них пластика была другая, как будто они себя сдерживают. Вроде бы им хочется двигаться быстрее и сильнее, а они себя изо всех сил тормязят. И они были незагорелые.
— Я тоже не успела загореть.
— Это не то. Юля, ты слегка покрылась загаром за лето. И просто цвет кожи у тебя смуглый. А эта компания была молочно-белая. Вообще все. И мужчины и женщины. Как в девятнадцатом или там восемнадцатом веке, когда загар благородных дам считался позором. Белые как бумага.
Я пожала плечами. Может у них аллергия на прямые солнечные лучи? Кто-то мне рассказывал о такой болезни. Игрушки наследственности. Или они попросту альбиносы?
— Я пошла танцевать. Сперва одна, потом с Сашей. А потом меня пригласил один из этой пятерки. У него не было женщины, и он решил потанцевать со мной. Он мне понравился. И я пошла на танцпол. Мы станцевали не меньше пяти танцев. Почему-то они все время ставили медленные танцы. На четвертом танце я позволила ему поцеловать себя. По-настоящему поцеловать. И ощутила что-то неправильное. Но тогда я не поняла что именно. А после пятого танца он решил уйти. И я пошла с ним. То есть не так! Я пошла за ним, как привязанная! Он мне ничего не говорил, ни о чем не просил, просто посмотрел — и я пошла!
Катя разревелась. Я сходила на кухню за водой. Пара бутылок минералки всегда стояли там. Так, на всякий пожарный случай. Я открыла одну из них, глотнула из горла и задумчиво потерла лоб. Верю ли я в то, о чем говорит Катя? Да верю! Пока ничего такого не произошло! Рассказ вполне в пределах нормы. Ну, потанцевала. Ну, поцеловалась. Ну, решили уйти вместе и не согласовали это с остальной группой. Пока я не вижу ровным счетом ничего необычного. Даже то, что Катька утверждает про свое несогласие. Все зависит от содержания алкоголя в коктейлях. Вечером хотела, утром ужаснулась и решила, что вовсе даже такого не было. Стандарт-с. Я протянула подруге стакан с ледяной минералкой.
— Кать, а где были все остальные, пока вы танцевали и уходили? Та же Наташа? Почему они тебя не остановили?
— Не знаю, — в Катиных глазах плескалось детское изумление. — Мне даже в голову не пришло подумать о них.
Это очень похоже на Катю. Я всю жизнь считала ее жуткой эгоисткой. Вот почему моя дружба с ней была чисто номинальной. Мы могли куда-то сходить вместе, Катя могла прийти к нам домой, я могла прийти домой к ней, могла позвонить, а если мы встречались на улице, то могли очень мило поболтать. Но не более того. Катька — довольно властная натура и рано или поздно начала бы гнуть меня под себя. Типа: «Ну, подумаешь там, дискотеки тебе не нравятся! Сходи, чтобы мне было приятно!» Я этого не хотела. Рано или поздно мне пришлось бы жестко ставить Катьку на место, а поскольку воля у нас обеих очень сильная, пришлось бы рвать отношения начисто. Это же я могла сказать и об остальных своих знакомых. Поэтому и друзей у меня почти не было. Только такие же необязательные отношения. Хочешь — дружишь, хочешь — плюнешь.
— Хорошо. Чуть позже обзвоним их и поинтересуемся их делами. Что было дальше?
