– Мадам! – в ее мысли ворвался скрипучий голос таксиста. – Мы приехали!
И тут Арина вспомнила, что так и не сказала ему, куда ехать. Так в какую же дыру ее завезли на этот раз?
Она высунула голову из такси и огляделась. Нет, вот он стоит, белоснежный красавец лайнер, водитель подвез ее к самому трапу. Это хорошо, не придется тащиться пешком по залитому обжигающим солнцем пирсу. Водитель выскочил из машины и открыл дверцу. Она сделала вид, что не заметила его поданной руки, и вылезла сама. К ногам будто привязали пудовые гири, Арина мечтала только об одном – добраться до каюты и рухнуть в постель, даже на обед она сегодня не пойдет. Она открыла кошелек и увидела, что кончились мелкие долларовые купюры, ну да, последнюю пятерку отдала тому старику из лавочки за синюю стекляшку. Остались последние пятьдесят долларов. А таксисту нужно двадцать. Ну вот, сейчас он скажет, что нет сдачи, тут в порту никто не разменяет из вредности…
«Черт с ним, – подумала Арина, – пускай подавится».
Она сунула таксисту деньги и пошла прочь.
– Мадам! – Его крик настиг ее уже на лестнице. – Ваша сдача!
Если бы Арина не была так утомлена сегодняшним странным и бестолковым днем, она заметила бы, как удивились окружающие.
Матрос с лайнера свесился с лестницы, мелкий торговец у трапа вытаращил глаза, носильщик остановил свою тележку.
– Спасибо, – выдавила из себя Арина.
Таксист коснулся ее руки и заговорил на своем языке горячо и экспансивно. При этом он страшно вращал глазами и облизывал губы. Арине стало смешно. Она развернулась и побежала вверх по лестнице, откуда только силы взялись.
Солнце коснулось моря, и мир окрасился в багровые закатные цвета, как будто облачился в драгоценные пурпурные ткани, изготовленные умелыми мастерами Тира или Сидона. Пурпурные и багряные отблески затопили дворец царицы на мысе Лохиас, и дворец засверкал, точно бесценный рубин. Багрянец облил колоннады знаменитого Мусейона, величественное здание святилища Сераписа, беломраморный Фаросский маяк, признанный одним из чудес света, позолоченный купол мавзолея, где покоился прах великого Александра, покорителя мира, непобедимого полководца, чьим именем назван этот город, прекрасная и богатая Александрия…
Солнце погрузилось в воды бухты, и багровые отсветы погасли, как гаснет факел, погруженный в воду нубийским рабом. Тьма захватила город быстро и беспощадно, как конные отряды западных варваров. Тьма покрыла черным плащом тысячи кораблей в александрийской гавани, тьма покрыла лабиринт улиц, улочек и переулков, площадей и рынков Александрии.
Но в этой тьме вспыхнул яркий свет на знаменитом маяке, и еще ярче озарился дворец царицы.
Тысячи факелов освещали дворец снаружи, тысячи светильников разгоняли мрак в его бесчисленных покоях. Тысячи слуг сновали по его коридорам и переходам, несли золотые блюда с кушаньями и кувшины с драгоценными винами, доставленными в Александрию с Кипра и Родоса, из Испании и Иллирии.
В огромном покое пировала царица Египта в окружении придворных и приближенных. Юная царица возлежала на золотом ложе, усыпанном розовыми лепестками, она была облачена в полупрозрачную столу из тонкого белоснежного виссона, обрисовывающую ее фигуру. Лицо Клеопатры казалось решительным и благородным, но вовсе не блистало красотой: подбородок выступал вперед, нос, унаследованный у предков из славного рода Птолемеев, был слишком длинен. Тем не менее у ног царицы расположились военачальники и жрецы, правители провинций и знатные египтяне. Все они соперничали друг с другом за внимание царицы, за влияние на ее сердце, на ее душу.
Стены зала были покрыты драгоценными сидонскими тканями, расшитыми золотом. Воздух был напоен ароматом тысяч свежих роз и волнующим запахом восточных курений, тлеющих в золотых жаровнях. Многочисленные слуги разносили среди пирующих изысканные кушанья на золоченых блюдах.
В центре покоя появились эфиопские танцовщицы. В бешеной пляске они неслись по залу, то гибкие, податливые и соблазнительные, то хищные и опасные, как пантеры.
Начальник дворцовой стражи Деллий поправил венок на своих темных кудрях и несколько раз лениво хлопнул в ладоши, показав, что ему нравится этот дикий и волнующий танец. Следом за ним и другие сановники показали свое одобрение – Деллий был влиятелен при дворе, и то, что нравилось ему, нравилось остальным царедворцам.
Однако юная царица Клеопатра не смотрела на танцовщиц. Ее чело было омрачено заботой.
Минувшей ночью одна из преданных ей служанок донесла, что младший брат царицы Птолемей, по закону египетских владык ставший ее мужем, замышляет кровавый переворот. Он хочет расправиться с ней, своей сестрой и соправительницей, и взять всю власть в стране в свои тонкие изнеженные руки. Конечно, молокосос не сам задумал это – наверняка ему внушили эту мысль его приближенные, могущественный евнух Асменис и тот же Деллий, который сейчас возлежит на ее пиру, изображая верность и преданность. Кто еще из ее придворных, кто из тех, кто смотрит на нее с преданностью и обожанием, участвует в заговоре? Кто из них вынашивает в душе черные замыслы? И самое главное – как предотвратить переворот? На кого можно опереться?
Клеопатра поднялась со своего ложа, сделала знак верной Ириде и направилась к выходу. Придворные забеспокоились, но царица улыбнулась милостиво и проговорила своим голосом, нежным и мелодичным, как цитра:
– Веселитесь, друзья мои! Я скоро вернусь…
Выйдя из пиршественного зала, царица направилась в личные покои. Там ждали ее несколько преданных слуг, с которыми Клеопатра хотела обсудить свое положение. Служанка Ирида спешила за ней, настороженно вглядываясь в темные коридоры дворца. На каждом шагу безмолвно возвышались воины дворцовой стражи, могучие нубийцы. Любой из них мог оказаться предателем, любой мог обнажить меч против своей царицы…
Клеопатра свернула к своей опочивальне, и вдруг из темной ниши выскользнул высокий худой мужчина с наголо обритой головой, в простом полотняном одеянии храмового прислужника.
– Царица, выслушай меня! – воскликнул он по-гречески, но с сильным египетским акцентом.
Двое нубийских стражников метнулись к нему, обнажив короткие мечи, но Клеопатра остановила их властным жестом и велела удалиться. Затем милостиво кивнула бритоголовому:
– Говори!
– Я служитель Некрополя, Города Мертвых, – смиренно произнес тот, опустив глаза. – И я могу открыть царице великую тайну, которую веками хранили мои братья.
