Ханна сморщила вздернутый носик:
– Если Эмили не хочет рассказывать свои секреты, так и я не буду. Это знала только Эли.
– Со мной то же самое, – поспешно произнесла Ария и опустила глаза. – Извините.
Спенсер почувствовала, как сжалось все внутри.
– Значит, у каждой из нас были секреты, которые знала только Эли?
Все кивнули.
– А я-то думала, что мы лучшие подруги, – злобно фыркнула Спенсер.
Ария повернулась к ней и нахмурилась:
– Хорошо, тогда скажи, что было в твоем послании?
Спенсер вовсе не считала свою авантюру с Йеном такой уж страшной тайной, особенно в сравнении с тем, что она знала о катастрофе с Дженной. Но сейчас гордость не позволяла ей вот так запросто открыться подругам.
– Мой секрет тоже знала только Эли. – Она убрала за уши длинные русые волосы. – Но я получила от «Э» электронное письмо о том, что происходит сейчас. Такое впечатление, будто кто-то шпионит за мной.
Прозрачно-голубые глаза Арии расширились:
– И у меня такая же фигня.
– Выходит, за нами действительно кто-то наблюдает, – сказала Эмили. Божья коровка изящно приземлилась на ее плечо, и она стряхнула букашку, словно заметив в ней какую-то угрозу.
Спенсер встала.
– Как вы думаете, это мог быть… Тоби?
Все как будто удивились.
– Почему ты так решила? – спросила Ария.
– Он был там, когда все это случилось, – осторожно произнесла Спенсер. – Что, если он знает?
Ария перевела взгляд на экран своего мобильника.
– Ты серьезно думаешь, что все это как-то… связано с Дженной?
Спенсер облизала губы. «Расскажи им», – прошептал ее внутренний голос.
– Мы до сих пор не знаем, почему Тоби взял вину на себя, – уклончиво произнесла она, надеясь услышать, что скажут другие.
Ханна задумалась на мгновение:
– Тоби мог узнать о том, что мы сделали, только если кто-то из нас проболтался. – Она недоверчиво посмотрела на подруг. – Я не говорила.
– Я тоже! – в один голос воскликнули Ария и Эмили.
– А что, если Тоби узнал как-то иначе? – спросила Спенсер.
– Ты имеешь в виду, если кто-то еще видел Эли в ту ночь и рассказал ему? – спросила Ария. – Или если он сам видел Эли?
– Нет… я имею в виду… не знаю, – пробормотала Спенсер. – Я просто рассуждаю.
«Расскажи им», – снова пронеслось в голове у Спенсер, и опять она не решилась. Все, казалось, настороженно относились друг к другу – как это уже было однажды, сразу после исчезновения Эли, из-за чего, собственно, и разладилась их дружба. Если бы Спенсер сказала им правду, они бы возненавидели ее за то, что она утаила это от полиции. Возможно, даже обвинили бы ее в смерти Эли. И, наверное, были бы правы. А что, если Тоби действительно осуществил свою угрозу?
– Это просто мысли вслух, – услышала Спенсер собственный голос. – Возможно, я ошибаюсь.
– Эли говорила, что никто не знает, кроме нас. – У Эмили глаза были на мокром месте. – Она поклялась перед нами. Помните?
– К тому же, – добавила Ханна, – откуда Тоби может знать так много всего про каждую из нас? Я бы скорее поверила, что это кто-то из старых подруг Эли по хоккейной команде, или ее брат, или кто-то еще, с кем она общалась. Но Тоби она просто не переваривала. Как и все мы.
Спенсер пожала плечами.
– Пожалуй, ты права. – Как только она сказала это, на душе стало легче. Кажется, она слишком сгустила краски.
Вокруг было тихо. Может, даже чересчур тихо. Где-то рядом хрустнула ветка, и Спенсер резко обернулась. Качели раскачивались взад-вперед, как будто с них кто-то спрыгнул. Коричневая птица сидела на коньке крыши и поглядывала на них, как если бы тоже кое-что знала.
– Думаю, кому-то просто охота позлить нас, – прошептала Ария.
– Да, – согласилась Эмили, но прозвучало это не очень убедительно.
– Так что будем делать, если снова получим сообщения? – Ханна одернула подол короткого черного платья, облегающего стройные бедра. – Надо хотя бы выяснить, кто это.
– Давайте так договоримся: если что – сразу созваниваемся, – предложила Спенсер. – Попробуем все сопоставить. Но резких движений лучше не делать. И психовать тоже не стоит.
– А я и не психую, – поспешно произнесла Ханна.
– Я тоже, – снова в один голос откликнулись Ария и Эмили. Но, когда с главной дороги донесся автомобильный гудок, все вздрогнули.
– Ханна! – Из окна желтого «Хаммера H3» высунулась белокурая головка лучшей подруги Ханны Моны Вондервол. Ее лицо скрывали крупные очки-авиаторы с розовыми стеклами.
Ханна без всякого сожаления посмотрела на подруг.
– Мне пора, – пробормотала она и побежала к Моне.
За последние годы Ханна изменилась до неузнаваемости и стала одной из самых популярных девчонок роузвудской школы. Она похудела, перекрасила волосы в сексуальный темно-рыжий цвет, обзавелась новым дизайнерским гардеробом, и теперь они с Моной Вондервол – тоже преобразившейся неудачницей – гордо расхаживали по школе, не замечая никого вокруг. Спенсер задалась вопросом, что же за секрет скрывала Ханна.
– Я тоже должна идти. – Ария поправила на плече ремень объемной фиолетовой сумки. – Что ж… я позвоню, девчонки. – Она направилась к своей «Субару».
Спенсер задержалась у качелей. Рядом стояла Эмили; ее обычно жизнерадостное лицо выглядело усталым и осунувшимся. Спенсер коснулась ее веснушчатой руки.
– С тобой все в порядке?
Эмили покачала головой.
– Эли. Она…
– Я знаю.
Они неловко обнялись. Эмили быстро отстранилась и пошла в сторону леса, сказав, что хочет срезать путь домой. Все эти годы Спенсер, Эмили, Ария и Ханна не общались, даже когда сидели в одном классе на истории или оставались наедине в туалете для девочек. И все же Спенсер знала каждую из них, как никто, – со всеми их слабостями и завихрениями, которые могли быть известны только самой близкой подруге. И, конечно же, она знала, что Эмили тяжелее всех переживает смерть Эли. Когда-то они даже придумали ей кличку «Киллер», потому что она защищала Эли, как верный ротвейлер.
Вернувшись к своей машине, Спенсер устроилась на кожаном сиденье и включила радио. Покрутив ручку настройки, она поймала волну 610 AM филадельфийской спортивной радиостанции. Перегруженные тестостероном ведущие азартно спорили о статистике матчей бейсбольных команд «Филлис» и «Сиксерс», и это странным образом успокоило ее. Она-то надеялась, что разговор с давними подругами поможет многое прояснить, но на душе стало еще более паршиво. В обширном словарном запасе Спенсер не находилось более подходящего слова.
