– Я за вас, док, – говорил он мне, – вы добры к хозяину. И когда я прихожу сюда, я могу вынуть руку из кармана. Если кто–нибудь нападет на вас, зовите меня скотиной. Я попрошу отпуск на денек.
И затем он добавлял просто, что он может «всадить шесть пуль подряд в одну точку на расстоянии 100 футов».
Я не знаю, в шутку он говорил это или серьезно. Во всяком случае, Рикори никуда не выходил без него, а то, что он оставил его охранять Питерса, показывало, как он ценил погибшего друга.
Я позвонил Рикори и пригласил его пообедать с Брейлом у меня вечером. В семь он приехал и приказал вернуться шоферу за ним к десяти. Мы сели за стол, а Мак–Кенн остался на страже в гостиной, приводя в волнение двух ночных сиделок – у меня был маленький частный госпиталь рядом с квартирой.
После обеда я перешел к делу. Я рассказал Рикори о вопроснике и о семи аналогичных нашему случаях.
– Вы можете выкинуть из головы все подозрения о том, что смерть Питерса как–то связана с вами, Рикори, – сказал я. – За одним возможным исключением, ни один из семи не принадлежит к тому, что вы называете вашим миром. Если этот единственный случай и затрагивает сферу вашей деятельности, он не меняет моей абсолютной уверенности в том, что вы никакого отношения ко всему этому не имеете. Знали ли вы или слыхали о женщине по имени Гортензия Дарили?
Он покачал головой.
– Она жила напротив Питерса.
– Но Питерс не жил по этому адресу, – сказал Рикори, улыбаясь несколько смущенно. – Видите ли, я не знал тогда вас так хорошо, как теперь.
Я немного растерялся.
– Ну, хорошо, – продолжал я, – а вы не знали некоего Мартина?
– Как вам сказать, – я знаю нескольких Мартинов. А как его имя?
– Джеймс.
Он покачала головой.
– Может быть, Мак–Кенн помнит его, – сказал он наконец.
Я послал лакея за Мак–Кенном.
– Мак–Кенн, ты знаешь женщину по имени Гортензия Дарили? – спросил Рикори, когда тот пришел.
– Конечно, – ответил Мак–Кенн, – беленькая куколка. Она живет с Мартином. Он взял ее из театра Бенити.
– А Питерс знал ее? – спросил я.
– Да, конечно, она была знакома с Молли, вы ее знаете, босс, – маленькая сестра Питерса.
Я внимательно взглянул на Рикори, вспоминая о том, что он говорил мне об отсутствии родственников у Питерса. Он ничуть не смутился.
– А где сейчас Мартин? – спросил он.
– Уехал в Канаду, как я слышал. Хотите, чтобы я разыскал его, босс?
– Я скажу тебе об этом позже, – сказал Рикори, и Мак–Кенн вернулся в гостиную.
– Мартин ваш друг или враг?
– Ни то, ни другое.
Я помолчал, обдумывая то, что услышал. Связь между случаями Питерса и Дарили исчезла, но появилось другое. Гортензия умерла двенадцатого октября, Питерс – десятого ноября. Когда Питерс виделся с ней?
Если таинственная болезнь была заразной, никто, конечно, не мог сказать, сколько длится инкубационный период. Мог ли Питерс заразиться от нее?
– Рикори, – сказал я, – дважды сегодня вечером я узнал, что вы сказали мне неправду о Питерсе. Я забуду об этом, так как думаю, что это больше не повторится. Я хочу верить вам, даже если мне придется выдать вам мою профессиональную тайну. Прочтите эти письма.
Я передал ему ответы на мой вопросник. Он молча прочел все, потом я рассказал ему то, что передал мне доктор У., рассказал ему все, вплоть до светящихся шариков в крови Питерса.
Он побледнел и перекрестился.
– Sanctus! – пробормотал он. – Ведьма! Это ее огонь!
– Чепуха, друг! Забудьте о своих проклятых суевериях. Они не помогут.
– Вы, ученые, ничего не знаете. Есть некоторые вещи, доктор… – начал он горячо и замолчал. – Что вы хотите от меня, доктор? – спросил он наконец.
– Во–первых, – сказал я, – давайте проанализируем эти восемь случаев. Брейл, у вас есть ли какие–нибудь соображения?
– Да, – ответил Брейл, – я считаю, что все восемь были убиты.
Брейл высказал то, что все время находилось у меня в подсознании, хотя и не имело никаких доказательств, и это привело меня в раздражение.
– Ого! Я вижу, лавры Шерлока Холмса не дают вам покоя, – сказал я иронически.
Брейл покраснел, но упрямо повторил:
– Они убиты…
– Sanctus! – снова прошептал Рикори.
Я повернулся к нему, но он больше ничего не сказал.
– Бросьте биться головой об стену, Брейл. Какие у вас доказательства?
– Вы отходили от Питерса почти на два часа, а я был с ним от начала до конца. Пока я изучал его, у меня все время было ощущение, что причина его гибели в уме, а не в теле, нервах, мозгу, которые не отказывались функционировать. Отказала воля. Конечно не совсем так. Я хочу сказать, что его воля перестала управлять функциями организма, а как бы сконцентрировалась, чтобы убить его.
– Но то, что вы сейчас говорите, – самоубийство, а не убийство. Так или иначе, он погиб. Мне приходилось наблюдать, как люди умирали только потому, что потеряли волю жить.
– Я подразумеваю другое, – перебил он меня. – То было пассивно. Это было активно.
– Боже мой, Брейл! – я был шокирован. – Значит, все восемь отправились к праотцам потому, что они этого активно захотели… И среди них одиннадцатилетний ребенок!
– Sanctus! – снова прошептал Рикори.
Я сдержал раздражение, так как уважал Брейла. Он был слишком умный, хороший, здравомыслящий человек, чтобы можно было легко отмахнуться от него.
– Как же, по–вашему, были совершены эти убийства? – по возможности вежливо спросил я.
– Не знаю, – просто ответил Брейл.
– Ну что ж, рассмотрим вашу теорию. Рикори, по этой части у вас опыта больше, чем у нас, поэтому слушайте внимательно и забудьте о вашей ведьме, – я говорил довольно грубо. – В каждом убийстве есть три фактора: метод, возможность, мотив.
Рассмотрим по порядку. Метод. Имеется три пути, которыми можно отравить человека: через нос, рот и кожу. Отец Гамлета, например, был отравлен через ухо, хотя я всегда в этом сомневался. Я думаю, что в нашем случае этот способ можно откинуть. Остаются только первые три. Были ли какие–нибудь признаки того, что Питерс был отравлен через кожу, нос или рот? Наблюдали ли вы, Брейл, какие–нибудь следы на коже, дыхательных путях, в горле, на слизистой оболочке, в желудке, крови, нервах, мозгу – хоть что–нибудь?
– Вы знаете, что нет, – ответил Брейл.
– Знаю. Таким образом, кроме проблематичного шарика в крови нет никакого признака метода. Давайте рассмотрим второй фактор – возможность. У нас имеются: сомнительная дама, бандит, уважаемая пожилая девица, каменщик, одиннадцатилетняя школьница, банкир, акробат, гимнаст. Самая разношерстная компания. Никто из них, кроме трех, не имеет ничего общего. Кто мог войти в одинаково тесный контакт с бандитом Питерсом и девицей из Социальной регистратуры Руфью Вейли? Как мог человек, связанный с банкиром Маршаллом, иметь связь с акробатом? И так далее. Надеюсь, трудность положения вам ясна? Если все это убийства, нужно наличие отношений между всеми этими людьми. Вы с этим согласны?
