— Вайты жили здесь уже год или два. Они познакомились и поженились в Ньюки и переехали сюда по той же причине, что и мы: жизнь здесь дешевле, чем в больших поселках. Джордж, кажется, нигде не работал. Он получил по наследству коллекцию великолепных золотых изделий и понемногу распродавал их скупщикам в Труро. А Джилли брала редакторскую работу в местных издательствах.
Снова взяла слово Дорин:
— У Джорджа были замечательные ювелирные изделия из золота. Я купила у него брошь и время от времени надеваю ее. По-моему, это уникальная работа. Красивая, хотя очень странная. Не хотите ли взглянуть?
— Очень хочу, — согласился старик. — Покажите, пожалуйста.
Она ушла за брошью, а Джон продолжил рассказ:
— Словом, Джилли в то время была беременна Энни, но Джордж был не из домоседов. У них имелась машина — та же развалюха, что и сейчас, больше стоит, чем ездит, — и он выбирался на ней в Сент-Остелл, Труро, Ньюки и бог весть куда еще. Отсутствовал по два-три дня, а часто целыми неделями. Совершенно не думал о Джилли, у которой уже подходил срок. Но позвольте мне не вдаваться в подробности. По-видимому, Джордж давно уже был порядочной гнидой. Едва Джилли забеременела, он начал — начал…
— Гоняться за женщинами? — Старик выпрямился в кресле. — Распутничать, вы хотите сказать.
Дорин вернулась с коробочкой в руках.
— Да уж, Джордж Вайт был распутник, тут и говорить нечего! — вступила она. — Страшный распутник, просто негодяй. И все время беременности бедняжки Джилли он распутничал по окрестным городам.
— В самом деле? — спросил Джемисон. — Вы говорите с такой уверенностью… Но как вы узнали?
— Знаем, — сказал Джон, — потому что его видели! Кое-кто из местных видел, как он заходил… скажем так, в дома с дурной репутацией. И кое-кто из местных бобылей с не слишком высокими представлениями о морали знал, какую репутацию составил Джордж в этих… э… заведениях. Но вы знаете, Джеймс, — а я уверен, что, как врач, вы не можете этого не знать, — что посеешь, то и пожнешь. В случае с Джорджем это подтвердилось неоднократно.
— Тут разговор заходит в слишком деликатную область… — Дорин встала. — А у меня есть дела на кухне. Так что простите… — И, оставив коробочку с брошью на столе, она покинула комнату, прикрыв за собой дверь.
— Джордж что-то подхватил, — тихо сказал Джон.
— Что он сделал?
— Ну, я не могу объяснить по-другому. Он подхватил страшную отвратительную заразу, вероятно, от одной из женщин, с которыми… э-э… общался. И это еще не все.
— Чего же еще? — Джемисон покачал головой. — Бедная Джилли.
— Вот уж верно, бедная Джилли! Потому что малютке Энни не исполнилось и несколько месяцев, когда эта шлюшка из Ньюки появилась в деревне со своим омерзительным младенцем — и объявила Джорджа Вайта его отцом.
— А! — понимающе кивнул Джемисон. — И этим младенцем был Джеф, не так ли?
— Конечно! Тот самый кретин, усыновленный Фостерами, который и теперь шляется по деревне. Умственно отсталый пятнадцатилетней мальчишка — хотя по силе и по виду ему можно дать все восемнадцать, — и на самом деле он незаконный сын Джорджа Вайта и сводный брат Энни. А мне очень нравится Джилли… вот почему я нахожу это… это существо несносным!
— И даже опасным, — вставил Джемисон.
— Что? Это как же? — опешил его собеседник.
— Я был у себя на веранде, — пояснил старик, — как раз вчера, и видел вас с этим… молодым человеком. Между вами, кажется, вышла небольшая стычка?
— Вот именно! — сказал Тремэйн. — Объявился вдруг — я и не заметил, откуда он взялся, — и кто знает, что творится в его уродливой башке. Так можно напугать человека до смерти. Высовывается из-за дюны и пыхтит, как выброшенная на песок рыба. Надо сказать, чертовски большая рыба. Ух! А между прочим, Том Фостер его использует.
— Как? Как использует? — Джемисон не скрывал удивления. — Вы говорите о физическом насилии?
— Нет, ничего такого! — махнул рукой Тремэйн. — Нет, но вы видели, как этот дебил плавает? Мой бог, не будь он полоумным, его бы взяли в команду олимпийцев! А что? В воде он настоящая морская свинья! Вот так Фостер его и использует.
— Боюсь, что я все-таки не понимаю, — признался Джемисон, выражая полное недоумение, — Вы хотите сказать, что этот Фостер как-то использует мальчика для ловли рыбы?
— Да, — кивнул рассказчик. — И будь погода немного получше, вы бы не так часто видели нашего придурка на берегу. Нет, он бы чаще выходил в море с Томом Фостером на его лодке. Парень плавает — кажется, в любую погоду — и приводит рыбу для своего выродка-опекуна.
Джемисон громко рассмеялся, но вдруг резко оборвал смех и спросил:
— Но… неужели вы в это верите? Что человек может пасти рыбу? Ведь это совершенно неправдоподобно!
— Да ну? — отозвался Тремэйн. — Вы так думаете? Тогда не верьте мне на слово, а зайдите, когда в следующий раз будете в городе, выпить в «Приют моряка». Поболтайте с любым из местных рыбаков и порасспросите, как получается, что у Фостера улов всегда лучше, чем у других.
— Но загонять рыбу… — начал возражать старик.
Тремэйн перебил его:
— Нет, этого я не говорил. Я сказал, что он приводит рыбу, — каким-то образом он ее привлекает. — И он добавил со слабой улыбкой: — Да, я понимаю, конечно, как глупо это звучит. Однако… — Он поджал губы, пожал плечами и умолк.
— Так, — подытожил Джемисон. — Отчасти правда, отчасти слухи… но что касается меня, я все еще не все понимаю. Например, что за ужасную болезнь подхватил, как вы говорите, Джордж Вайт? Что вы подразумеваете под «ужасной»? Все венерические заболевания достаточно ужасны.
— Да, наверное, — ответил Тремэйн, — но не так ужасны. Есть ужас и ужас, а эта болезнь просто чудовищна. К тому же он передал ее своему придурковатому отпрыску.
— Что вы говорите?
— Посмотрите на Джефа, и вы узнаете, как выглядел Джордж перед тем, как…
— Умер?
— Нет, — мрачно покачал головой Тремэйн, — не так просто. Джордж не просто умер. Он лишил себя жизни.
— А, — сказал старик. — Самоубийство?
Тремэйн кивнул:
— Понимаю, что это ужасные слова, но для подобного человека — с его сексуальными аппетитами — это только к лучшему. С подобной болезнью… да он стал ходячей бомбой с часовым механизмом!
— Боже мой! — воскликнул Джемисон. — Но разве он не обследовался? Вы не знаете, что это была за болезнь? Кто его лечил?
— Он не желал обращаться к врачу. Джилли настаивала, но он только все больше уходил в себя. И ей одной известно, каково ей жилось с ним в последние несколько недель. Но ведь она уже пятнадцать лет держалась, наблюдая, как это постепенно проступает в нем… Господи, какая сильная женщина!
