— Оборотень зачастую выбирает для себя напарника из людей так называемого Васо, и этот человек помогает оборотню поддерживать энергию на должном уровне. Избыточная энергия — одна из причин сдвига превращений оборотня из фазы полнолуния и его агрессивного поведения. Для того чтобы оборотень мог сохранять обличье человека в нормальном обществе, ему требуется периодически сбрасывать энергию.
Ну, допустим, в этом был определенный смысл.
— Это значит, что у Кевина точно есть Васо, поскольку он пару лет работал в научной команде в университете и никто, кроме нас, не знал о том, что он оборотень.
Эмма снова кивнула.
— Кевин всегда намекал, что эту роль исполняешь ты.
А вот это для меня стало новостью. Мы с Кевином никогда всерьез не разговаривали о его особенностях.
— Разве я не должна была знать об этом? То есть… это ведь дело сугубо личное, не так ли?
Вмешался Джонс:
— Именно так, поскольку это партнерство носит не только физический характер, но и сопряжено со связью на уровне сознания. Человек должен знать о том, где и когда найти волка, когда у того возникает потребность сбросить энергию. Поэтому ты должна знать о том, где находится Кевин.
— Но с какой стати я должна быть его Васо? Мы даже когда разговаривали с ним, обменивались парой фраз, не больше, и я, черт побери, у него на побегушках не была. — Я считала Кевина одним из самых близких друзей, но между нами не было той близости, о которой обычно думают в первую очередь. — И с каких пор вы стали приятелями, хотела бы я знать? Я считала, что Эдгар — из разряда «тяжелых случаев» и что вы за ним охотитесь.
Организация, на которую в прошлом трудился Кевин и к работе в которой он вернулся в последнее время, представляла собой нечто вроде околоправительственного агентства, в котором работали «черные» оперативники, охотившиеся на сверхъестественных преступников, именовавшихся «тяжелыми случаями».
Эдгар пожал плечами.
— Мы живем в мире, где альянсы то и дело изменяются. Теперь, когда ты вне игры, я подумал: помогу вытащить Лэндингема, и он перестанет так активноза мной гоняться.
Джонс согласно кивнул и достал с сиденья машины папку с файлами.
— Хьюитт — один из лучших, кто умеет проникать в крепко-накрепко запертые здания и выводить оттуда людей. Поэтому он будет нам полезен даже при том, что он больше не сотрудничает с Фирмой.
Мне совершенно не хотелось вникать в суть как первого заявления, так и второго, поэтому я не ответила Эдгару и не стала выспрашивать у Джонса подробности. Между тем узнать фамилию Эдгара было интересно. Почему-то из-за этого он стал меня меньше пугать. Чушь какая-то. Странно.
— Кроме того, Селия, — добавил Эдгар, мгновенно разрушив мое ощущение того, что он не так уж опасен, — меня не было рядом, когда ты убила Лилит и Лютера. И мне крайне любопытно узнать, насколько ты крута.
Другими словами, интересовало его вот что: сделала я это в одиночку или потребовалась целая армия для того, чтобы прикончить двух вампиров, одной из которых было больше тысячи лет? Я не ответила, только вздернула брови. С Лютером я расправилась сама, а в схватке с Лилит мне помог священник. Он задерживал атаки супервампирши сияющим крестом, а я швырнула в нее волшебный нож. Эдгар ни разу не видел моих ножей, и я не собиралась ему о них рассказывать. Пусть гадает, как все было. Он же заставлял меня гадать, откуда у него такой высокий уровень интеллекта. По идее, для вампиров такое было невозможно. Откуда у него сообразительность и здравомыслие для участия в нашей операции? И как он мог оказаться на парковке тогда, когда было еще довольно светло? Да, до заката было недалеко, и Эдгар предпочитал держаться в тени, и все-таки.
Тот вампир, который укусил меня, мог не спать в дневное время, но на улицу не выходил. А Эдгар? Эта мысль, прямо скажем, не радовала.
— Если вы уже выяснили, кто из вас круче, может быть, мы возьмемся за спасение моего брата, пока он еще жив? — раздраженно спросила Эмма.
Я еще никогда не видела ее такой злой. Но с какой стати теперь срываться на меня? Мы ходили по магазину часа три, и за все это время она не произнесла ни слова. А я-то в чем виновата? Я посмотрела на Эмму, вздернув брови. Она покраснела.
Джонс протянул мне бежевую папку, и я ее открыла. Эмма в мгновение ока оказалась рядом со мной. Она наклонила голову, и ее золотистые волосы смешались с моими светло-русыми.
В папке оказалось немало скрепленных листов бумаги. Я быстро поняла, что это досье на определенных людей. Первым оказался Рональд Тарник, отец двух милых темноволосых девочек. Нахмурив брови, я начала читать о его совершенно нормальной жизни. Наверное, я чего-то не догоняла.
— Ну хорошо, — со вздохом произнесла я, — он был корпоративным исполнительным директором одного из мощных благотворительных фондов. Хороший дом, приличный доход, счастливое семейство. И что?
Джонс открыл для меня последнюю страницу досье Тарника. Это было решение суда, согласно которому Тарник приговаривался к пожизненному пребыванию в калифорнийской государственной больнице для лечения паранормальных субъектов, в народе именуемой «Зверинцем». Именно в эту больничку я всеми силами старалась не попасть по суду. Она была расположена на пустынной окраине моего родного городка Санта-Мария де Луна. Я видела телевизионные передачи об этом заведении, и от того, что показывали, волосы вставали дыбом. А от ходивших о «Зверинце» слухов легко могло стошнить. Судя по приговору, Тарник разбушевался и убил сорок человек на школьной распродаже велосипедов. Я вернулась на несколько листов назад, к первичному полицейскому отчету о происшествии, где было описано, как этот человек (оборотень в обличье волка) отгрызал детям руки и ноги, а затем пожирал эти самые руки и ноги, присыпав их сахарной пудрой.
Эмма выхватила у меня папку и прочла первые несколько страниц.
— Что-то тут не так, — сказала она. — Что-то не сходится. Ликантропы не могут так здорово маскироваться. Завести семью, долго трудиться в корпоративной организации, стать крупным менеджером, вести общественную жизнь, а потом… такое. — Она посмотрела на Джонса затравленным взглядом. — Что заставило его сорваться?
— В этом как раз весь вопрос. — Джонс постучал пальцем по краешку папки. — Все эти случаи — нетипичные. У Эми возникли подозрения. Она рассказала о них Кевину и сказала, что это какой-то очень серьезный сдвиг. Эми, подруга Кевина, тоже была оборотнем. — Она сказала, что у всех этих людей есть одно общее: все они не так давно побывали в «Зверинце». Тарник, например, хотел, чтобы его благотворительный фонд выделял средства этой больнице, чтобы улучшились условия содержания узников.
