Оставив в кабинете свою сумку с запасной одеждой и контейнером с сухпаем, которые продают до сих пор в АФСБ, поправив воротник рубашки, я направился в глубь коридора, по пути приветствуя коллег из отдела. У двери с табличкой: «Начальник следственного отдела по особо важным делам: подполковник Галкин Ф.А.» уже стоял Лунин.
- Готов, студент? - с усмешкой спросил мой командир.
- Так точно, товарищ старший лейтенант, - по-армейски отвечая, я открыл дверь и пропустил его вперед.
Галкин, наверное, единственный из всего управления, кто обходился без секретарш. То ли не доверял им, то ли сам все привык делать, хотя по званию и должности он мог спокойно "повесить" свои дела на любого сотрудника. Помощников, кстати, у него тоже не было. Все-таки странный старик этот Галкин. Возраст дает о себе знать (как-никак уже шестьдесят три года) или это такие меры предосторожности?
Кабинет был достаточно просторный: в центре находился стол из красного дерева, перпендикулярно ему стоял немного длиннее такой же стол, по бокам стояли по четыре деревянных стула, в правом углу стоял личный сейф, в левой - три черных шкафа. Первый был полностью заполнен какими-то книгами, второй - папками, а третий практически пустовал. В нем стояли несколько стаканов, пакетики с зеленым чаем и сахарница. Меня, да и, пожалуй, других, несколько удивил факт, что у начальника отдела не было кофе. В нижних ящиках, насколько я мог догадаться, находились крепкие спиртные напитки: водка да коньяк. За спинкой кожаного кресла Галкина, на стене, висели три портрета: президента РФ, министра обороны и Владимира Ильича. Слева от входной двери стоял шкаф с вешалками для верней одежды и головных уборов. В кабинете также были три окна, на подоконниках которых стояли по два горшка с цветами. Если день был солнечным, то с девяти до двенадцати часов лучи солнца попадали в кабинет, благодаря чему казалось, что помещение куда больше обычного, нежели от освещения большой люстры. Вот и сейчас солнечный свет светил сквозь стекла, создавая иллюзию большего пространства кабинета.
- Товарищ, подполковник, - громким голосом заговорил Лунин, обращаясь к хозяину кабинета, который стоял и окна и медленно пил горячий чай, - старший лейтенант Лунин и лейтенант Громов по вашему приказу прибыли.
- Вольно, - подполковник повернулся к нам лицом. - Садитесь, товарищи офицеры.
Мы сели за стол. Подполковник еще несколько секунд стоял у окна, затем поставил чашку на стол и сел в свое кресло.
- В общем, дело обстоит так, братцы мои, - Галкин говорил как-то странно, так как никогда и никого он еще не называл за все время службы в КГБ и ФСБ. - Примерно три дня назад кто-то из полиции одной подмосковной деревни пытался достать полное досье на одного бывшего сотрудника отряда «Вымпел». В частности, правоохранительные органы интересовались боевыми операциями этого сотрудника в Афганистане в середине прошлого века...
- Виноват, товарищ подполковник, - перебил я начальство, - но ведь советские войска вошли в Афган только в семьдесят девятом году? Да и «Вымпел» образовался лишь в восемьдесят первом...
- Вот именно!- странно, но Галкин даже не сделал мне замечания, что я его перебиваю, а он этого ох как не любит. - Хотя бы вы это заметили, товарищ Громов.
- Получается, что полиции выдали недостоверную информацию? - в разговор вмешался Лунин. Тоже странно - этот всегда молчит до тех пор, пока ему не дадут слово.
- Получается, что так. Но самое интересное: они запросили дело некого Васильева Анатолия Сергеевича - его и в помине в наших архивах нет. Только нашли его досье, и то из поселка Котельники. Он сгорел в семьдесят втором, когда совершал маршрут на автобусе.
- То есть на водителя автобуса завели ложное дело? - у меня все мысли запутались в морской узел, который получится развязать как минимум через два-три дня.
Галкин развел руками. Мол, сам ничего не понимаю. Лунин тоже сидел тихо, тарабаня пальцами левой руки по столу. Вот я и ответил на свой вопрос: зачем старлей звонил мне в пять утра и требовал в девять часов быть на рабочем месте. Только сейчас вопросов стало куда больше.
То, что сотрудники полиции не знали годы, когда наши войска вошли в Афганистан и образовался отряд «Вымпел», еще можно объяснить - деревня. Может, учителя выкидывали из программы эти события (не считая спецотряда КГБ), дабы не нагружать школьников. А может, и школы там не было вовсе. Вариантов много, но они сейчас - не самое главное.
- Нам удалось выяснить, - прервал молчание Галкин, - кто сообщил ложные сведения. Это сотрудник информационной безопасности лейтенант Воронов, который пропал. Очевидцы сообщают, что вчера он поздно вечером, часов в одиннадцать, вышел из своего автомобиля, прозвучало пять выстрелов, а после - ничего. Ни машины, ни Воронова, ни того, в кого он стрелял - вообще ничего не нашли, кроме гильз от личного оружия.
- А свидетели не заметили ничего странного? - спросил я.
- Да. Есть одно: яркий свет. Говорили, что такой яркий, слепил глаза не хуже солнца. В общем, делаем так, - подполковник встал, достал из сейфа две папки и один сверток. - Лунин, ты отправляешься в этот отдел информационной безопасности и к месту, где последний раз видели этого Воронова. Узнай все, что сможешь. А ты, - Галкин положил передо мной папку со свертком, - поедешь сейчас же в эту деревню Глухую, и разнюхаешь кто и зачем всем этим интересовался.
Выйдя из кабинета, я сделал глубокий вдох и выдох: почему-то мне стало жарко и трудно дышать. Лунин вытер с лба капли пота и направился к лифту. Я заскочил в свой кабинет, забрал сумку и быстрыми шагами догнал своего командира.
- Он обогреватели, что ли, себе там наставил? - произнес я, нажимая кнопку лифта, дверцы которого тут же открылись. Теперь мы спускались на парковку.
- Да уж, жара еще та! - согласился старлей. - Тебе не кажется, что это дела немного... странное? Деревенские менты интересуются сгоревшим водителем, им дают ложную информацию про Афган и «Вымпел», теперь пропадает этот Воронин. Бред какой-то. Еще деревня эта... Глухая.
- Да, как-то странно все это. Я сам ничего не понял. Ладно, как что-то выяснишь - сразу позвони мне, а я - тебе, как только все выясню.
Выйдя из лифта, я попрощался с Луниным и направился к своей машине. «бумер Х5» достался мне по наследству от отца, когда тот помер от рака печени. С тех пор мне не то что противно, а страшно видеть алкоголь в глаза. Пиво, правда, сам иногда пью, но не больше трех бутылок за один месяц. Отключив сигнализацию, я сел на водительское место, завел двигатель и открыл папку. В ней лежали лишь карта с планом проезда в эту деревню да какая-то фотография сгоревшего старого автобуса. Может, стоит вернуться к Галкину и узнать про это? Нет, он и так странный сегодня. Тогда может старлею звякнуть и посоветоваться? Нет, тоже не вариант: у него своих проблем с этим информатором и перестрелкой хватает. Остается только ехать на место и самому все узнавать.
