— Миссис Гард, не так ли? — приветствовал я её, тяжело дыша.
Она согласно кивнула.
— Мистер Дрезден.
Мои руки дрожали, в ушах все еще стоял звон. Приблизительно через час у меня будет шишка величиной с гусиное яйцо прямо посреди лба.
— Я рад, что смог произвести на вас впечатление. Сейчас, извините меня, я работаю.
— Мне надо поговорить с вами, — сказала она.
— Позвони в рабочее время. — Каин лежал бесчувственно, немного постанывая. Парень, которого я ударил в колено, стонал и бездумно покачивался вперед-назад. Я посмотрел на головореза, которого опрокинул на землю Мышь.
Он вздрогнул. В нём не осталось никакого желания подраться. Но, честно говоря — его почти не осталось и во мне тоже.
— Мышь, — сказал я, и направился вниз по улице.
Мышь поднялся с мужчины, который охнул, когда собака обеими лапами оттолкнулась от его живота, и последовал за мной.
— Я серьёзно, мистер Дрезден, — проговорила Гард мне в спину, направляясь за нами.
— Марконе, король только в его собственных мечтах, — сказал я, не останавливаясь. — Если он хочет сообщить мне что-то, то он может подождать. Я занят более важными вещами.
— Я знаю. Девушка. Она брюнетка, где-то около пяти с половиной футов, карие глаза, зелено-золотая футболка, синие джинсы, напуганная до безумия.
Я остановился и повернулся к Гард, обнажив зубы в оскале.
— Марконе замешан в этом? Если этот сучий сын думает, что ему сойдет с рук, он пожалеет, несмотря на то …
— Нет, — сказала Гард категорически. — Послушайте, Дрезден, забудьте про Марконе. Это никак с ним не связано. На сегодня мой рабочие день окончен.
Я смотрел на неё около минуты, стараясь не замечать то, что белая рубашка, которую она одела под пиджак, под дождем стала практически прозрачной. Она говорила искренне — что практически ничего не значило. Я научился доверять моему здравому смыслу, когда это связано с блондинками. Или брюнетками. Или с рыжими.
— Что ты хочешь? — спросил я её.
— Почти то же самое, что и ты, — ответила она. — Ты хочешь девушку, я хочу то существо, которое похитило её.
— Почему?
— У девушки нет времени, чтобы ты поиграл в двадцать вопросов, Дрезден. Мы можем помочь друг другу и спасти её. Или она умрет.
Я глубоко вздохнул и кивнул.
— Я слушаю.
— Я потеряла след в дальнем конце этой улицы, — махнула она головой. — Очевидно, ты — нет.
— Да, — кивнул я. — Давай перейдем к той часть, где ты говоришь, как ты можешь помочь мне.
Молча, без единого слова, она открыла вещмешок и достала оттуда (на полном серьезе — я не шучу) двухлезвийный боевой топор, который должно быть весил пятнадцать фунтов. Она положила его на одно плечо.
— Если вы отведете меня к гренделькину,[4] я займусь им, пока вы спасете девушку.
— Гренделькин? Что такое, черт побери, этот гренделькин?
Не поймите меня неправильно — я чародей. Я знаю про сверхъестественное. Я мог бы заполнить несколько записных книжек названиями враждебных существ и созданий, которые я могу узнать. Но с этими знаниями есть одна проблема. Чем больше ты знаешь, тем яснее ты понимаешь, как много еще предстоит выучить. Сверхъестественный мир больше, значительно больше материального мира и человечество в нём в явном меньшинстве. Я мог бы изучать новых тварей до тех пор, пока не упал бы мертвый от старости — через несколько столетий от сегодняшнего дня, и все еще не знал бы и четверти из них.
Это существо было мне неизвестно.
— Дрезден, сейчас каждая секунда имеет значение, — сказала Гард. Под спокойной маской её привлекательного лица, я видел тень тревоги и спешки.
Пока я осознавал это, раздался резкий, щелкающий звук, словно кусок битого кирпича или камня сорвался с кровли крыши и упал на землю.
Гард молниеносно повернулась, становясь в боевую стойку. Она перехватила топор двумя руками перед туловищем и приняла оборонительную позицию. Упс.
Я видел, как Град не моргнув глазом, схватилась с некромантом мирового класса и её ручным вурдалаком. Что же, черт побери, могло её так напугать?
Она медленно расслабилась и опустила топор, выходя из стойки, потом покачала головой и что-то пробормотала себе под нос, прежде чем снова повернуться ко мне.
— То, что может случиться с этой девушкой… Ты не представляешь. Такое не должно ни с кем случаться. Поэтому я прошу тебя. Помоги мне, пожалуйста.
Я вздохнул.
Вот проклятье.
Она сказала — пожалуйста.
Дождь ослабил поисковое заклинание на моём амулете и смыл запах гренделькина, а так же психический след оставленный ужасом Элизабет. Но, несмотря на это, нам с Мышеем удалось найти то место, где плохой парень, образно говоря, ушел под землю. След заканчивался у двери ведущей в подвал позади здания на восточной стороне Вриглей Филд, под подвесной железной дорогой, вблизи станции Эддисон. Двери были старыми и выглядели так, словно спаялись вместе от ржавчины. Вокруг них был металлический забор. Надписи на нем гласили, что это опасная территория и надо держаться от неё подальше. Вы знаете, это является хорошим советом для ищущих неприятности болванов и мягкосердечных чародеев с ноющей головной болью. Совет, который они всегда игнорируют.
— Ты уверен? — спросил я Мыша. — Он прошло здесь?
Мышь покружил возле забора, принюхиваясь к сухой земле, укрытой от дождя проходящей над головой железной дорогой. Потом он подошел к двери и зарычал.
Амулет слабо откликнулся, гораздо меньше, чем несколько минут назад. Я нахмурился и сказал,
— Он спустился вниз под землю, но после этого направился на север.
Гард прорычала:
— Дерьмо.
— Дерьмовенько, — согласился я.
Гренделькин укрылся в Преисподней.
Чикаго старый город — по крайне мере по Американским стандартам. Он бывал затопленный, полностью сожженным несколько раз, был отстроенный и перестроенный. Новые постройки в городе стоились на высоте десяти, а то и двадцати футов над первоначальным уровнем земли, в то время как старые здания погружались в болотистую почву вокруг озера Мичиган. Огромное множество различных систем тоннелей пронизывают пространство под ним. Никто точно не знает, как много различных тоннелей и помещений создали люди специально или по нелепой случайности. И поскольку большинство людей воспринимают все сверхъестественное как розыгрыш, никто не заметил всю ту дополнительную работу, которую проделала нежить.
Преисподняя начиналась примерно там, где заканчивалось обычное передвижение по пассажирским и коммуникационным туннелям, там, где секции потолка и стен регулярно обваливаются, и куда люди с хорошим чувством самосохранения и не подумают пойти. Оттуда, где с каждым шагом становится все темнее и холоднее. И где чем дальше ты заходишь, тем больше вероломных и ревностно охраняющих свою территорию обитателей живущих там поджидает тебя в темноте.
