Даже расположив все-это в области теоретических предположений, я остался, с огромным количеством вырезок, собранных дядей. Эти сухие газетные отчеты, возможно, более эффективно отвергали мои вероятные сомнения, поскольку все они были ощутимо прозаическими, ибо ни одна сообщение не бралось из сколько-нибудь сенсационного источника – лишь, непосредственно из колонок новостей или журналов, публикующих только фактический материал, вроде «Нэйшнл Джиогрэфик». Поэтому мне осталось ответить самому себе лишь на некоторые наиболее настоятельные вопросы.
Что произошло с Йохансеном и судном «Эмма», как не то, что он сам же и изложил? Возможно ли какое-то иное объяснение?
И почему Правителъство Соединенных Штатов отправило эсминцы и подводные лодки бом бить океанские глубины у Дьявольского Рифа прямо на выходе из гавани Иннсмута? И арестовывало десятки жителей этого городка – и после этого их никогда больше не видели? И сжигало все прибрежные районы, убивая десятки других людей? Почему – если неправда, что кое-кто из этих людей справлял некие странные обряды и был противоестественно породнен с некими обитателями морских глубин, видимыми по ночам на Дьявольском Рифе?
И что случилось с Вилмартом в горах Вермонта, когда он чересчур приблизился к истине в своих исследованиях культов Древних? И с некоторыми писателями, утверждавшими, что их работа – всего лишь художественный вымысел, – с Лавкрафтом, Говардом, Барлоу? И с некоторыми, утверждавшими, что они занимаются наукой, – с Фортом, например, – когда они подошли слишком близко к истине? Они умерли – все до единого. Умерли или исчезли как Вилмарт. Умерли прежде своего срока – большинство, но крайней мере, будучи сравнительно еще молодыми людьми. У моего дяди были их книги, хотя только Лавкрафта и Форта печатали более или менее полно. Я раскрыл их и читал в большом смятении, чем когда-либо, поскольку произведения Г.Ф. Лавкрафта, казалось мне, имели то же соотношение с истиной, что и факты, столь необъяснимые наукой, которые сообщал Чарльз Форт. Для художественной литературы сказки Лавкрафта были чертовски привязаны к фактам – даже если не брать во внимание факты Форта, внутренне присущие мифам всего человечества; эти сказки сами по себе были квазимифами, как и судьба их автора, чья преждевременная смерть уже питала множество легенд, среди которых обнаружить прозаический факт, было все сложнее и сложнее. Но у меня было время, чтобы зарыться в тайны дядиных книг, вчитаться в его заметки. Ясно было одно – он верил достаточно, чтобы пуститься на поиски затонувшего Р'лаи, города или царства, – оставалось непонятным, чем именно оно было, и действительно ли оно охватывало кольцом половину Земли от побережья Массачусеттса в Атлантике до островов Полинезии Тихом океане: туда был низвергнут Ктулху, мертвый и все же не мертвый – «Мертвый Ктулху лежит и видит сны!» – как об этом повествовалось более чем в одном месте, выжидающий, затаившийся, чтобы подняться и восстать вновь, вновь, нанести удар по владычеству Старших Богов, вновь самому захватить власть над миром и вселенными – ибо не суть истина, что если зло торжествует, то зло становится и законом жизни, и что тогда надо бороться с добром, что правление большинства устанавливает норму, а то, что от нее отличается, становится ненормальным или, как принято у человечества, плохим, должно вызывать отвращение.
Мой дядя искал Р'лаи и записывал то, как делал это, и это меня будоражило. Он спускался в глубины Атлантики прямо из своего дома на побережье, с Дьявольского Рифа и из более отдаленных мест. Но нигде не упоминалось, как именно он это делал. С приспособлениями для; ныряния? В батисфере? Я ее нашел совершенно никаких следов подобного оборудования. Когда дядя подолгу отсутствовал, он отправлялся как раз в такие экспедиции. Но ни одного упоминания 6 средствах передвижения нигде не было, и в своих владениях дядя ничего подобного не оставил.
Если Р'лаи был объектом его поисков, то чего тогда искала Ада Марш? Это требовалось узнать, и, что бы это сделать, на следующий день я намерению оставил на столе в библиотеке некоторые из наименее содержательных дядиных заметок. Мне удалось понаблюдать за девушкой в тот момент, когда она на них наткнулась и у меня, уже не оставалось никаких сомнений касательно истинной цели ее пребывания в доме. Она знала об этих бумагах. Но откуда?
Я вышел к ней. Не успел я и рта раскрыть, как она вскричала:
– Вы их нашли!..
– Откуда вы о них знали?
– Я знала, чем он занимается.
– Вы знали о его поиске?
Она кивнула.
– Не может, быть, чтобы вы в это тоже верили, – возмутился я.
– Как вы можете быть таким глупым? – рассерженно закричала она. – Неужели родители ничего вам не рассказывали? И ваш дед тоже? Как они могли воспитывать вас в темноте? – Она шагнула ко мне, сжав в руке бумаги, и потребовала: – Дайте мне увидеть остальное!
Я покачал головой.
– Ну пожалуйста. Они ведь вам не нужны…
– Посмотрим.
– Тогда скажите, он начал поиск?
– Да. Но я не знаю, как. В доме нет ни лодки, ни подводного костюма.
При этих словах она одарила меня взглядом, в котором, была вызывающая смесь жалости и презрения:
– Вы даже не прочли всего, что он написал! Вы не читали книг – ничего! Да знаете ли вы, на чем вы стойте?
– Вы имеете в виду этот ковер?
– Да нет же, нет – этот рисунок, этот узор. Он везде. А знаете, почему? Потому что это великая Печать Р'лаи! По крайней мере, именно это он обнаружил много лет назад и был так горд, что увековечил ее здесь. Вы стоите на том, чего ищете! Ищите дальше и найдите его кольцо.
Тем же днем, когда Ада Марш ушла, я вновь обратился к дядиным бумагам. Я не мог от них оторваться еще очень долго после полуночи – некоторые просто просматривал, другие читал более внимательно. Мне трудно было поверить в то, о чем я читал, но ясно было, что дядя Сильван не только верил, но и сам принимал во всем этом какое-то участие. Смолоду он целиком посвятил себя поискам затонувшего царства, не скрывал своей преданности Ктулху и, что было для меня самым загадочным, в своих писаниях не раз упоминал о леденящих душу встречах – иногда в океанских глубинах, иногда на улочках овеянного легендами Аркхэма, древнего городка под островерхими крышами, расположенного чуть дальше в глубь суши от Иинсмута на берегу реки Мискатоника, или в близлежащем Данниче, или даже в самом Иннсмуте – о встречах с людьми или же с существами, которые не были людьми, – я не вполне представлял себе разницу, которые верили в тоже, что и он сам, которые были связаны точно такими же темными узами с этим возрожденным мифом, пережитком далекого прошлого.
