Он чувствовал себя немного виноватым в том, что оставил Баффи пусть даже па неделю, но она почти вынудила его поехать, даже помогла собраться. Джайлс был уверен, что разочаровал ее, отказавшись «идти дальше» и «оставить все, что похоже на непритязательный библиотечный материал». Она также уговорила Корделию отвезти его в аэропорт. Это было ужасно, девушка постоянно проверяла свой макияж и зеркале заднего обзора. Баффи даже снабдила его древней, потрепанной книжкой «Нью-Йорк за пять долларов в день», специально отметив достопримечательности, которые он мог бы посетить: музеи и множество книжных магазинов. Казалось, Баффи действительно хотела, чтобы Куратор уехал.
Но кто бы стал обвинять ее? Он очень много значил в ее жизни, но иногда было неплохо отправить его куда-нибудь на некоторое время. Однако Джайлс с нетерпением ждал возвращения домой и знал, что Баффи будет рада видеть его. До сих пор ничего, видимо, не случилось, домой его пока не вызывали. Джайлс вынужден был признать, пусть и с неохотой, что он неплохо проводил время.
Так было, пока он не зашел в эту комнату. Приглашение па какого-то stacks.com, вероятно, места встречи библиотекарей в Интернете, на прием в «Кэри Грант Сьюит» и Уорикской гостинице. Возможность увидеть, апартаменты «Кари Грант» стала приманкой для Джайлса, да и вообще там было на что посмотреть.
С обеих сторон комнаты для приемов находились большие спальни. Номер размещался в юго-западном крыле гостиницы, в нем было две пары французских дверей и совершенно шикарный балкон. Джайлс не видел еще такого, тем более на двадцать седьмом этаже. Огромное каменное сооружение больше походило на большую террасу, которую можно встретить разве что в величественном доме в Котсволде. Не двадцати пяти футов шириной, балкон тянулся вдоль внешней стены «Кэри Грант». Цвет гранита хорошо сочетался с цветом неба. На улице было довольно холодно, обещали снег, но пока ни одна снежинка не упала.
Джайлс задавался вопросом, стоит ли выходить на балкон. Это было бы долгожданным освобождением от вечеринки, где почти все библиотекари были моложе его и к тому же - американцы. Мужчины были одеты и синие джинсы, рубашки на пуговицах и теннисные туфли; женщины воспользовались возможностью приодеться: маленькие черные платья или шелковые брючные костюмы.
Джайлс понимал, насколько неуместны были его костюм из габардина и бордовый галстук, которые он носил еще в школе. Уже это одно было причиной, по которой он чувствовал себя неуютно. Он провел рукой по слегка седеющим каштановым волосам и в сотый раз поправил очки.
О господи, подумал он, и это библиотекари? Но на самом деле не одежда и не поведение этих людей вызывали и в нем отчаянное желание уйти. И даже не то, что ему нравились пыльные старые книги и книгохранилища, а не вечеринки stacks.com; и не то, что он чувствовал себя стариком, хотя даже самый молодой человек здесь был моложе его не более чем на десять лет.
Нет. Хуже всего было то, что все они напоминали ему о Дженни они были стильными, обладали специальными знаниями, в них чувствовалась самоуверенность, когда они говорили, двигались, танцевали, даже дышали. Вот почему люди, собравшиеся в «Кэрри Грант Сыоит», давали ему повод для недовольства.
Это не была печаль или траур. Прошло достаточно времени, и раны начали заживать. Он даже подумал, что мог бы когда-нибудь встретить ту, которая вошла бы в его жизнь, мог бы кого-то полюбить.
Но он все еще ужасно тосковал по Дженни. Ему было больно оттого, что он хотел поделиться с ней некоторыми мыслями, но не мог. Не было того, кто мог бы оценить столь важные для него мелочи. Ему все еще было больно.
Вздохнув, Джайлс прошел мимо гостей, громко спорящих о «чате», где они общались с Фрэнком Гербертом, автором «Дюны». У Джайлса не было желания рассказывать им о том, что Герберт умер несколько лет назад, но его встревожило, что те этого не знали. Встревожило, но не особенно удивило. В конце концов разговор свелся к сайтам и адресам в Интернете, а не фронтисписам и рукописям. А жаль.
Он открыл одну из французских дверей и вышел на каменный балкон, где уже собралась большая группа. Сильный ветер доносил запах табака. Джайлс сразу же оценил своих товарищей. Большинство из них были курильщиками и выходили па воздух, потому что уважали интересы остальных.
Дрожа, Джайлс поднял воротник пиджака и засунул руки глубоко в карманы брюк. В комнате у него была очень хорошая пара кожаных перчаток, которые он сейчас был бы не против надеть. Джайлс наблюдал за паром изо рта (как будто он тоже закурил сигарету) и рассматривал городской пейзаж, огни и движение далеко внизу. Шестая авеню была ярко освещена, каждая ее частица пылала возбуждением и неистовством большого скопления людей. Вот с чем ассоциировался у Него Нью-Йорк.
- Захватывает дух, не так ли?
Голос был мягкий, тон вкрадчивый, без единой резкой ноты, присущей городским жителям. Джайлс обернулся, не будучи уверенным, что женщина говорит именно с ним. На мгновение у него перехватило дыхание.
Она была божественна. Высокая гибкая женщина с невообразимо изящными чертами. Ее лицо пылало. Может быть, причиной был неоновый свет, но Джайлс решил, что это неземное сияние. В любом случае сияние делало ее взгляд почти ангельским. Прядь ее медово-белокурых волос упала мягкой волной на лицо, в то время как остальные волосы были собраны в длинный сложный жгут, спадавший на плечи. Волосы незнакомки были не по моде длинные, но Джайлсу они казались прекрасными.
На ней было ярко-красное бархатное платье с узкими рукавами, подчеркивающее золотой цвет волос. Это было не самое смелое платье, которое он когда-либо видел, но не на многих женщинах оно сидело бы так хорошо. Она носила его мастерски.
Куратор понял, что пристально разглядывает ее.
- Я… извините. - Он запнулся. - Вы что-то сказали?
Женщина улыбнулась, и Джайлс почувствовал, что в ответ его губы скривились в глупой усмешке.
- Вы, кажется, оценивали город, - ответила она. - Я просто сказала, что захватывает дух.
Американка, предположил он из-за отсутствия акцента. Но американка, так складно говорящая … Джайлс чувствовал, что увлекается ею.
- Действительно, - наконец ответил он после невероятно длинной паузы. - Даже такой порочный город определенно обладает неким обаянием.
Женщина тихо, приятно рассмеялась. Нежные переливы ее смеха придавали ему звонкость. Она хорошо это знала.
- В развращенности всегда есть какое-то обаяние, - подтвердила она, дерзко и широко улыбнувшись Джайлсу.
Заметив, что он покраснел, она отвела пристальный взгляд и обратила его на город, которым он восхищался мгновение назад.
