Ознакомительная версия.
В прошлом году в сентябре месяце мой друг Пауэр и я решили немного проветриться и устроить себе короткие каникулы в горах Большого Водораздельного Хребта. Как уже сказал Пауэр, я не стану называть более точного места никому из тех, кто не имеет личного или же общественного права на такие сведения. Мы провели там уже около двух недель, и Пауэр, страстный ботаник, успел сделать несколько открытий касательно австралийской флоры, в то время как я с ружьем в руке бродил, разыскивая преимущественно тех представителей фауны, которые имели самое прямое отношение к нашему завтраку или обеду. В один из вечеров – двадцатого числа, эта дата четко врезалась в мою память, – находясь в самом сердце высоких гор, мы искали место для лагеря. Где-то невдалеке шумел водопад, и, решив, что найдем подходящее место где-нибудь поблизости от него, мы двинулись дальше, все больше и больше углубляясь в длинную лощину, густо заросшую по краям деревьями и труднопроходимым подлеском. Добравшись до дна лощины, мы пошли вперед, пока не оказались на живописной прогалине с глубоким озерцом, окаймленным зарослями древовидного папоротника; озерцо это, во всяком случае, частично, питала вода, срывавшаяся с высоты, а из него вытекала речушка, скоро терявшаяся из виду в зарослях, сквозь которые она прокладывала себе путь.
Это место словно было специально создано для нас, мы ужинали, любуясь водопадом, расположившись прямо напротив. Зрелище было примечательным. Вода, выталкиваемая некой силой с вершины скалы, срывалась с края пропасти, образуя сплошную дугу, и с несмолкающим грохотом падала на громадный каменный выступ в сорока футах внизу. Здесь, постоянно переполняя каменный резервуар, она текла по черной поверхности скалы, вскипая серебристой пеной.
Едва мы успели закончить ужин, подбросить в костер пару поленьев и закурить перед сном трубки, как вдруг ясное звездное небо затянули тучи. По лощине прокатился сильнейший порыв ветра, разметавший во все стороны наш костер, и через несколько мгновений стих. Затем – кап, кап – с неба упали первые капли дождя, и не успели мы укрыться под деревьями, как разразилась гроза такой силы, какой я не припомню, несмотря на то, что повидал не один тропический шторм. Ветер стих, но гром оглушительно грохотал, и его раскаты отдавались многократным эхом. То и дело метались и извивались в ночном небе молнии, ударяя своими раздвоенными языками в самые высокие горные вершины, словно по небу расползлись бесчисленные светящиеся змеи.
Скорчившись под каким-никаким навесом, мы с Пауэром наблюдали за грозой. Тьма сгустилась настолько, что мы не видели друг друга, хотя сидели плечом к плечу. И несмотря на непрекращающийся гул, пенящаяся белая масса воды прямо напротив нас сделалась невидимой.
Внезапно удар молнии прорезал ночь, выхватив из тьмы широкую полосу скалы, затем вспышка погасла, и все вновь погрузилось во мрак. Нет, не все, потому что в этой черноте, как раз на том месте, где падала стеной вода, образовалась светящаяся дымка. Едва различимая вначале, она быстро сгущалась, становясь все заметнее, пока не превратилась в плотную белую завесу, парившую между землей и небом. Раздался еще один сотрясший воздух раскат, раздвоенная молния на мгновение осветила скалу. И вновь тьма уступила место мерцающей дымке, на этот раз не белой, а розоватой, словно окрашенной первыми лучами зари. Оттенок становился все насыщеннее, в то время как розовые капли разлетались в разные стороны, словно кто-то разбрызгивал пену водопада.
Как ни красиво было это зрелище, долго любоваться им нам не довелось. Снова вспышка, удар, грохот, словно под нами сотрясалась земля, и картина вновь изменилась. На короткое мгновение воцарилась тишина, затем розовая дымка исчезла. Все снова погрузилось во тьму, но не успели мы перевести дух, как вспыхнуло красное сияние, такого яркого огненного цвета, что не требовалось богатой фантазии, чтобы вообразить кровавый поток, извергающийся прямо на нас. Над водопадом повисла алая дымка, окрасив стекавшие по поверхности черного камня струи, принимавшие самые причудливые очертания, кроваво-красным. Но теперь свечение исходило не только от воды, казалось, сияет вся скала, и гигантские деревья раскачивались в отчаянной борьбе.
Мы наблюдали за всем этим молча, слишком поглощенные великолепием зрелища, чтобы говорить. И все же через какое-то время я обратился к Пауэру со словами, что нам очень повезло стать свидетелями такого феномена. И пока я говорил, он судорожно сжал мою руку.
– Боже! Что это было? – воскликнул он.
– О чем ты? – спросил я, весьма встревоженный его интонацией.
Он не ответил и только сильнее сжал мою руку. Я посмотрел в направлении водопада. Святые небеса! Что это было? Прямо из дымки наверху водопада появилась человеческая рука. Это была рука мертвеца, иссохшая, с синей, разлагающейся плотью, сморщенной на пальцах. И пока она махала и манила, другая рука, такая же сморщенная и страшная, возникла прямо перед нами, и истонченные пальцы сложились, словно в мольбе. Следом за руками стали постепенно прорисовываться про прочие очертания, и тогда мой рот открылся от изумления, и каждый нерв натянулся как струна: там, в призрачной дымке, стоял человек. Но что за человек! Он был мертв уже многие годы; плоть на его костях сморщилась и высохла и кое-где сгнила; это был человек, вернее, не человек, а скелет, даже не скелет, а ужасный труп, возвращенный к жизни или к видимости жизни. Вновь вспыхнуло алое сияние, и теперь казалось, что фигура стоит в потоках крови. Силуэт, корчившийся и извивавшийся, словно терпя смертные муки, теперь стоял прямо, с призрачными руками над головой, так, словно изрыгал проклятия, а потом, как в агонии, рухнул на истлевшие колени. Я больше не мог этого выносить и спрятал лицо в ладонях. Когда я вновь поднял глаза, видение исчезло.
– Пауэр, – позвал я слабым голосом. Но ответа не последовало, мой друг был в обмороке.
Когда он пришел в себя, луна снова ярко светила высоко в небе, словно и не было никакой грозы, водопад сверкал широкой серебряной полосой, будто ничего не произошло. Пауэр потянулся, протер глаза и удивленно осмотрелся вокруг. Наконец он заговорил.
– Роули, – начал он нерешительно. – Мне приснился очень любопытный сон. Я…
Я счел за лучшее прервать его.
– Это был не сон, Пауэр, потому что я тоже его видел, – сказал я.
Несколько мгновений он недоверчиво смотрел на меня и потом закрыл руками лицо.
– Ты тоже это видел! – выдохнул он. – Тогда, бог мой, что это может означать?
Пауэр – уравновешенный и прекрасно умеющий собой владеть человек, но ему потребовалось немало времени, прежде чем его нервы успокоились и он смог взять себя в руки.
Ознакомительная версия.
