Он положил руку на нагретую солнцем металлическую поверхность «БМВ».
«Было бы глупо упустить такой шанс».
Она бы не одобрила этого. Вики сказала бы, что он вмешивается не в свое дело, что она сама может позаботиться о себе, что он должен немедленно прекратить быть эдаким покровительствующим сукиным сыном. Майк Селуччи отложил электрическую бритву и взглянул на свое отражение в зеркале ванной комнаты.
Он решился. Он собрался поехать в Лондон. И Вики Нельсон придется с этим смириться.
Майк не представлял себе, как Генри Фицрой заставил ее увлечься собой; по-настоящему, ему до этого не было никакого дела. Лондон, как, возможно, и Онтарио, не смогут выдвинуть против Вики ничего, с чем она бы не справилась, — насколько ему было известно, этот городишко пока-еще не обладал ядерным потенциалом. Однако что касается самого Фицроя — тут было совсем другое дело.
Натягивая через голову чистую рубашку с короткими рукавами, Селуччи вспоминал все, что было ему известно об этом писаке, кропающем исторические любовные романы. «Исторические, я вас умоляю. Что это за работа такая для нормального мужчины?» Фицрой вовремя оплачивал штрафы за парковку, не оспаривал штрафы за превышение скорости, выписанные год назад, не имел ни судимостей, ни даже приводов в полицию. Книги его хорошо продавались, деньги свои он держал в банке «Канада Траст», исправно платил налоги, делал пожертвования в «Красный Крест». Знали его не слишком многие, а ночной охранник в доме, где он проживает, относится к нему уважительно, хотя, видимо, слегка и побаивается.
Все это было прекрасно, но жизнь современного человека от рождения и до смерти сопровождается целым рядом документов и записей, большая часть которых напрочь отсутствовала у мистера Фицроя. Не слишком важные бумаги, должен был признаться Майк, засовывая полы рубашки в брюки, но этого достаточно для зарождения смутных подозрений. Он не мог копать глубже, так как его не очень-то этичные расследования в таком случае неминуемо выползут на свет, но он мог выложить перед Вики полученные результаты. Она — истинный коп. И должна понимать что могут означать эти прорехи в прошлом Фицроя.
Организованная преступность. Полиция не слишком часто сталкивается с подобным явлением в Канаде, но признаки-то совпадают!
Селуччи ухмыльнулся. Он надеялся присутствовать при том, как Фицрой будет пытаться предоставить Вики объяснения всем этим обстоятельствам.
Четверть третьего. Семейные обязательства задержат его в Скарборо самое крайнее до пяти, и ему наплевать, даже если его сестры и примутся кудахтать. Майк содрогнулся. Два часа подряд давиться подгоревшими гамбургерами в окружении целой орды пронзительно вопящих племянниц и племянников, слушая, как зятья обсуждают статистику нарастающей преступности и критикуют работу полиции, — тот еще способ проведения выходного дня!
— Ну хорошо. Если дело касается ружей, то в клубе «Удочка и Ружье» можно узнать, допустим, о характеристиках оружия и об амуниции, — излагал Питер, убедивший сестру, что он должен воспользоваться столь удачно подвернувшейся возможностью вести машину и старательно выводя ее со стоянки, — а что можно узнать об удочке?
— Не имею ни малейшего представления, — призналась Вики, разглаживая на колене карту дорог. На ней было несколько жирных пятен, но карта читалась вполне разборчиво. — Быть может, там учат наживлять мух или чему-нибудь в этом роде.
— Наживлять мух? — переспросила Роза.
— Это, должно быть, означает то же самое, что и маленькое лассо, — добавил Питер, сворачивая на север.
Несколько следующих кварталов Вики объясняла все что знала о том, как надо прилаживать мормышки. Как оказалось, объяснения носили весьма поверхностный характер. Не смогла она и дать ответа на вопрос, почему, казалось бы, нормальные взрослые люди так рвутся стоять по колено в глубоких, холодных как лед ручьях, заживо сжираемые насекомыми, только для того, чтобы смогли, если повезет, съесть потом нечто даже не похожее на пищу, когда добычу наконец приготовят. Вики, однако, признавала право на существование всех типов рыбных блюд.
Хотя Питер вел машину столь же педантично, как Роза, многие яркие или движущиеся предметы отвлекали внимание юноши от дороги.
«Итак, мы в очередной раз убеждаемся, что вервольфы соответствуют общим статистическим нормам, — думала Вики, напряженно всматриваясь сквоз отсвечивающее ветровое стекло, — и понимаем, почему девочки-подростки реже становятся жертвами несчастных случаев, чем их сверстники мужского пола..
— Красный свет, Питер.
— Я вижу.
Через мгновение женщина осознала, что они не замедляют движения.
— Питер…
Его глаза были широко раскрыты; верхняя губа вздернута, обнажая клыки. Правая нога отчаянно вдавливала тормозную педаль.
— Тормоза, они не действуют.
— Дерьмо!
И тут они вылетели на перекресток.
Вики услышала, как пронзительно завизжали покрышки. Мир застыл. Она обернулась, заметила грузовик — очень близко, так что она могла разглядеть лицензионный номер за стеклом кабины, — и поняла что у них не осталось надежды избежать столкновения. Она заорала Питеру: «Нажми на газ!» — и машина дернулась вперед. Радиатор грузовика заслонил окно, а затем словно в замедленной съемке стал вдавливаться в правую заднюю дверь. Осколки битого стекла танцевали в воздухе, отражая солнечный свет миллионами остроконечных радуг.
Мир вернулся к нормальной скорости, когда оба транспортных средства, словно скрученные в одно целое, перекрыли движение через перекресток, истерзанные металлические и резиновые части машин пронзительно визжали, пока задний бампер «БМВ» не врезался, наконец, в фонарный столб.
Вики выпрямилась. Прикрывая лицо от осколков, она сохранила очки на подобающем им месте. С благодарностью женщина подтолкнула их вверх по переносице, затем потянулась и выключила зажигание. В первые мгновения внезапно наступившего затишья удары ее сердца стали единственными звуками, которые она слышала; они бились у нее в ушах, словно все ударные инструменты оркестра разом; затем ей вдруг показалось, что громкость звучания постепенно увеличивается; послышались голоса, гудки и снова — как бы издалека — завывание сирен.
Питер сидел неподвижно, уронив голову на сложенные руки, вцепившиеся в руль. Вики слегка сжала его плечо.
— Питер?
С лица его капала кровь, насколько она могла судить, из разбитого носа.
— Тормоза… — задыхаясь, выпалил он. — Они — они не сработали…
— Я знаю. — Она сильнее сжала его плечи. Юноша начинал дрожать, и, хотя имел право на это, хотя все они имели право на это, время было не слишком подходящим для истерики. — Ты в порядке?
