Дэмьен стоял рядом с постелью и смотрел на меня сверху вниз. По выражению его глаз я поняла, что он знает, к чему это все. Я доверяла ему, он был мне небезразличен. Я не должна, мне нельзя. Но это так.
Я дернулась вверх как чертик из табакерки и взяла его член в рот, осторожно прошлась зубами по всей длине, заставляя Дэмьена забыть обо всем, кроме наслаждения моментом. Это просто секс, как и должно быть.
Когда-то оральный секс был более интимным, чем соитие. Но нынче он вообще ничего не значит. Спасибо, мистер президент. Теперь все занимаются этим где ни попадя.
Я глубоко захватывала член Дэмьена, чувствовала, как он касается нёба. Дэмьен застонал, и это меня подбодрило. Я схватила его за бедра и задвигала туда-сюда, но он не собирался позволить мне довести его до финиша.
Дэмьен взял меня за плечи и отодвинул, затем уложил на постель и накрыл своим телом. В состоянии, до которого я его довела, я ожидала быстрого и страстного секса, но получила медленное нежное объятие. Он не стал врываться в меня, даже вообще не вошел, а угнездился между ног и принялся кончиками пальцев гладить меня по лицу.
— Дэмьен, — прорычала я.
— Тсс. — и снова повторил: — Тсс.
А потом поцеловал меня, и целовал долго-долго.
Существует искусство целоваться, и он в совершенстве его освоил. Я помню ласки своего парня в машине на первом курсе колледжа, в парке. Мы только целовались, но это возбуждало так, что на месте было не усидеть. Именно так я себя и чувствовала, когда меня целовал Дэмьен. Словно испытываю оргазм от малейшего движения его языка по кромке моего.
Я отвечала на поцелуй, снова запутываясь пальцами в волосах любовника. Наслаждалась вкусом его рта, прикосновением кожи к коже, смешением наших запахов.
Когда он скользнул внутрь, я была уже такой мокрой, что едва его чувствовала, пока он не прогнулся. Тогда я вскрикнула, чуть не вознесшись к вершине при первом же толчке.
— Посмотри на меня, — прошептал Дэмьен. — Я хочу видеть твои глаза в момент оргазма.
Я не хотела, но он перестал двигаться, а когда я пошевелилась, прижал меня к матрасу всем весом. Тело изнывало от желания. Я находилась на грани чего-то чудесного, и от меня требовалось лишь открыть глаза.
И я открыла.
Увиденное в его взгляде заставило меня замереть. Сердце грохотало, в груди болело. Он запечатлел на моих губах долгий поцелуй, а когда поднял голову, по моей щеке покатилась слеза.
— Я не хотел, чтобы ты плакала, — прошептал Дэмьен.
— Слишком поздно.
Он слизнул мои слезы, как уже однажды делал. Меня передернуло, когда кожу защипало от прикосновения его языка. Его дыхание овевало влажный след, превращая жар от слезы в холод. Дэмьен начал двигаться, и когда мое тело содрогнулось в оргазме, излился в меня. Мы посмотрели друг другу в глаза с пониманием.
Это больше не просто секс.
Когда все закончилось и пот наших тел остыл, Дэмьен перекатился набок, увлекая меня за собой. Я начала подниматься, но он меня не отпускал. Надо было уходить, но лежать рядом с ним было так хорошо, так правильно.
Он поцеловал меня в лоб, не говоря ни слова.
Ко мне вернулись мечты — хорошие, те, в которых у меня пятеро детей, большой дом в Топеке и муж, приходящий домой в шесть. Безнадежно, но именно этого я всегда хотела. С того самого дня, как получила в подарок первую куклу.
В свете моей нынешней жизни эти мечты были просто смешны. Я охотилась на оборотней. Купалась в крови. Прошла крещение огнем. Выживала с помощью ножа и пистолета. Но все же мечты никуда не делись. Дэмьен, очевидно, не привык вести оседлый образ жизни. По каким-то своим причинам он был кочевником и, вероятно, останется им навсегда.
Но, закрыв глаза, я словно воочию увидела светловолосых малышек и темноволосых пацанят, резвящихся на лужайке за белым забором из штакетника.
Теперь вы понимаете, почему я не разрешала себе ни с кем заниматься сексом после смерти Джимми?
Для меня секс ассоциировался с любовью, преданностью, совместной жизнью до самой смерти. Так меня воспитали. Единственный раз, когда я свернула с этого пути, привел лишь к разрушениям и смерти всех дорогих мне людей.
Дэмьен поцеловал мои волосы, и я прижалась крепче к его груди. Что если я все брошу и начну новую жизнь?
Я удивленно моргнула: ни о чем подобном я раньше не задумывалась. После Гектора моя жизнь вертелась вокруг лишь одной задачи: убить побольше волков и самой отправиться следом. Но смерть больше не казалась мне привлекательной, и это началось с того дня, как в моем мире появился Дэмьен.
Конечно, сначала я должна убить Гектора. Мне нельзя возвращаться к обычной жизни, пока он где-то здесь и ждет меня. Но как только он умрет…
Все станет возможным.
Внезапно меня пронзила мысль, от которой я тотчас напряглась и вырвалась из объятий Дэмьена. Мои мечты могли воплотиться в реальность, и гораздо быстрее, чем я ожидала.
— Ты не надел презерватив! — воскликнула я.
Дэмьен и глазом не моргнул. Не чертыхнулся, не стал причитать, не убежал, не сделал ничего из того, что в таких случаях обычно делают мужчины.
— Знаю.
— Знаешь? — Я села в постели. — И как, черт побери, это следует понимать? Ты ведь мог сделать мне ребенка, болван ты несчастный.
— Нет, — вздохнул он. — Не мог. Вернее, не могу. И не смогу.
На этот раз он выругался и, взъерошив волосы, поднялся с кровати.
— Прости. Сейчас, вероятно, не самый удачный момент для таких откровений, но от меня ты не забеременеешь.
— Почему?
— Мне сказали, что с точки зрения медицины это невозможно.
Мне хотелось спросить: «Кто сказал? Когда? Ты показывался специалисту? В чем конкретно проблема?»
Но Дэмьен стоял, понурив голову, точно ожидал града вопросов, на которые не хотел отвечать, поэтому я промолчала. Я и сама не любила рассказывать о своем шраме, а Дэмьен, вероятно, не горит желанием обсуждать свои. И я принимала такую позицию.
— Что ж, прощайте мечты о заборе из белого штакетника, — горько усмехнулась я.
Все равно это были глупые мечты.
Встрепенувшись, Дэмьен прищурил глаза. Он был чертовски проницательным. Но не успел он и рта раскрыть, как я выпалила:
— Зачем же ты надевал презерватив в наш первый раз и потом?
— Беременность — не единственное, от чего он защищает.
Понятное дело. Теперь уже чертыхнулась я.
— Насчет меня не беспокойся, — поспешно заверил Дэмьен. — Я чист, клянусь.
— Я тоже, — шепнула я.
Повисло молчание. Разговоры на медицинские темы сгубили всю романтику. Кто бы мог подумать?
