— Я слушаю, — сказала я, снова натянув на себя одеяло.
— Чем кончилась история с Цербером?
Я кратко изложила события:
— Даже после уничтожения он проявляется снова, как только наступает прилив магии. К этому дому он чем-то привязан. Насчет вампира сегодня поговорю с Народом. Но сомневаюсь, что мне что-нибудь расскажут.
— Насколько это важно?
Я рассказала ей про тетю Би.
— Я ей очень сочувствую.
— Я тоже.
— Гастек у меня в долгу за одну услугу, — сказала Кейт. — Долг документирован и засвидетельствован. Позвони ему.
— Спасибо.
— Это самое меньшее, что я могу сделать. Скажи, как ты вообще в это дело вляпалась?
— Позвонил некто, назвавшийся Тедди Джо, и это рассказал.
Кейт на секунду замолчала.
— Ты с ним поосторожнее, — сказала она тихо.
— А что?
— Ничего конкретного, но что-то в этом Тедди Джо меня настораживает. Если еще раз появится смотри внимательно.
Я повесила трубку. После Натараджи, главы Народа в Атланте, Гастек самый талантливый из Повелителей Мертвецов. И самый опасный.
— Ты уже закончила телефонный разговор? — вежливо осведомился Рафаэль.
— Да.
— Это радует.
Его улыбка стала чуть-чуть менее невинной.
Когда мы говорим «броситься», обычно представляется кошка. Ну, собака, может быть. Но они и близко не умеют броситься так, как может возбужденный самец оборотня-гиены.
* * *
Целых сорок пять минут у нас ушло, чтобы выйти из дома — отчасти потому, что Рафаэль на меня набросился, а отчасти потому, что я ленилась. Лежала в его объятиях, прижавшись к нему, и пыталась разобраться. Мозг разрывали на части противоречивые эмоции, а потаенное создание, живущее во мне, мурлыкало и тыкалось мордой в Рафаэля, предаваясь бездумному блаженному счастью.
Рафаэль оделся в тон: черные джинсы, черная футболка, черная куртка, ножей — хватит отбиться от взвода ниндзя. Он хотя бы не оделся в кожу, а то тянулся бы за ним след дорожных аварий.
Еще он успел позвонить матери. При жизни Алекс Дулос был греческим язычником и почитателем Аида. Подробностей тетя Би не знала. Рафаэль не стал ей рассказывать, что тень ее мужчины держит в плену за оградой какой-то некромант. Мы оба решили, что это ей знать не обязательно.
— Что тебя беспокоит? — спросил Рафаэль, когда джип влился в поток экипажей. Ночью магия снова схлынула, и можно было разговаривать, не перекрикивая водяной двигатель. — Утро не было хорошим?
Он тревожился. Знал бы он, как мне абсолютно снесло крышу, мог бы лопнуть от гордости. Я изо всех сил попыталась сдержать смех.
— Секс — потрясающий завтрак.
— Правда?
— Это было отлично. — Лучше, чем у меня в жизни бывало, но ему об этом знать не обязательно. — Разве ты сам не чувствуешь?
— Женщины — такие сложные натуры. — Он покачал головой. — Но если так, тогда в чем дело? У тебя лицо озабоченное.
— А разве мужчины умеют читать по лицам женщин?
Он вздохнул:
— Если по лицу женщины, которой одержим уже полгода, то да. Рассказывай.
Я промолчала. Он станет хуже обо мне думать если я расскажу.
— А это из моих тараканов, — сказал он. — Я не отстану, пока ты мне не скажешь, что не так.
Справедливо.
— Я — профессионал, — начала я. — Прошла обучение, посвящена в рыцари, все дела. Есть награды за доблестную службу. Но для обращения к Народу я рассчитываю на Кейт. И это меня грызет.
Он ждал продолжения.
— Как-то в Техасе мы с напарницей уничтожали группу вервольфов. Моя напарница подхватила «Лик-5» и стала волчицей, я ее убила. Орден взял у меня анализы, оказалось, что все чисто.
— Как это у тебя получилось? У тебя же вирус в крови.
— Под кожу руки возле плеча я вставила серебряное кольцо. Оно перекрыло мне кровоснабжение, а потом я ввела в вену жидкое серебро, убившее микроба. Перерезала вены на запястье, давая стечь крови с мертвым возбудителем, а кольцо не пропустило «Лик-5» из тела в руку.
Даже от воспоминания о той боли захотелось свернуться в клубок.
— Опаснейший идиотизм. Ты же могла без руки остаться.
— Чуть не осталась. Но анализ крови получился чистый, а амулет у меня в черепе — который ты потом вытащил во время той вспышки — скрыл магию при м-сканировании. Мне дали чистый сертификат, но все равно перевели в Атланту. Тед Монехен, рыцарь-протектор, перевел меня на запасной путь. Я до приезда сюда готовилась стать Мастером-по-Оружию. По огнестрельному.
Рафаэль кивнул:
— Я так понимаю, это важная шишка?
— И очень. Я прошла все инструктажи по безопасности, все тесты. Осталась только официальная номинация рыцарем-протектором моего капитула. Но Тед никогда ее не произнесет.
— А почему?
— Чует, что во мне не так что-то. Не может точно понять, что, а пока что я — единственный рыцарь, не ведущий ни одного дела. У меня даже кабинета своего нет.
Рафаэль упрямо выставил челюсть. Я такое уже у него видела и знала, что это значит.
— Этот взгляд мне знаком.
Он обернулся ко мне, ослепительно улыбаясь.
— Какой взгляд?
— Обещай мне, что ты никогда, ни прямо, ни косвенно не причинишь Теду никакого вреда, действуя в моих интересах. Рафаэль, я серьезно. Вполне серьезно. Обещай.
— То, что он с тобой делает…
— Это то, что делала бы я на его месте. Вступая в Орден, я знала, чем рискую. Орден ничего не сделал такого, что не укладывалось бы в условия нашего контракта. Все отступления — с моей стороны. Я пошла на обман, и если он обнаружится, я заплачу полагающуюся за это цену. На это я шла.
— Что за цена?
Резкий всплеск тревоги на миг помешал мне говорить.
— Меня вышвырнут пинком под зад.
— И это все? Ты уверена, что никого не пошлют тебе вслед — сделать так, чтобы ты с гарантией не перешла к противнику?
— Уверена. Там мозги промывают отлично. Чтобы переступить через преданность Ордену, мне пришлось бы сильно себя ломать, даже если бы меня вышвырнули на улицу. Пообещай.
— Хорошо, обещаю.
Несколько минут мы ехали молча. У Рафаэля потемнели глаза:
— Наверное, нам следует быть поосторожнее с публичной демонстрацией нежности.
Я посмотрела на него — даже не на, а сквозь него, как невероятно усталый солдат после битвы.
— Ой, нет. Ты не понял природу наших отношений. Ты принадлежишь мне. Если в пределах видимости появляется смазливая бабенка, ты немедленно начинаешь публично демонстрировать нежность ко мне. В противном случае я буду отгонять их выстрелами, а подстрелить гражданскую вертихвостку наверняка будет сочтено «неподобающим для рыцаря поведением».
