Рената и бровью не повела:
– Даже если и так – мне, во всяком случае, это нравится. В отличие от некоторых, он хотя бы беспокоится обо мне. А в казино я никогда не была, ты же знаешь…
– Наперво всегда везет.
– Мне никогда не везет. Самый лучший вариант разориться – дать мне все свое состояние и отправить с ним в казино, – Рената поправила сколотые на затылке волосы.
– Достаточно уже просто отдать тебе состояние, – проворчал Гроссман, и она пренебрежительно хмыкнула. – В конце концов, надо же чуть-чуть выиграть! Денег-то у нас – всего ничего.
– А сколько их у нас осталось?
– У-у-у! – Ник воздел черные глаза к небу. – Как он с тобой носится, твой новый фаворит!.. Даже сейчас ты, как и раньше, избавлена от финансовых проблем!
– Да, с ним – избавлена, а с тобой бы уже, наверное, удавилась с тоски! – огрызнулась Рената.
– Бедняга не знает, что мягкотелость его и погубит! Милая девочка-Рената пошлет его подальше, как и всех остальных…
Рената, которая шла впереди, резко развернулась:
– Во всяком случае, тебя, Гроссман, я послала туда не за мягкотелость, а за бл… за то, что ты полностью игнорировал меня, как личность, черт возьми!
– Да ладно, могла бы и выразиться, я же не твой актерчик с нежными ушками…
– А я не хочу! Тебя бесит, что я ушла от тебя, а не ты меня бросил, то-то ты никак не успокоишься! Третий – лишний, Гроссман! Мне надоело повторять, чтобы ты оставил нас в покое!
Он усмехнулся:
– Только, по-моему, ты сама еще не определила, кто третий…
– Определила. И я не обязана отчитываться, тем более, перед тобой!
– Да, конечно. Теперь еще скажи, что ты его любишь! – от переизбытка чувств Гроссман пристал к какому-то прохожему, и тот шарахнулся от него в сторону:
– Вы слышали?! Она любит своего телохранителя! Вы в это верите?! Я тоже нет! Шайтан! Да никого ты не любишь! – Николай снова метнулся к бывшей жене. – Никого! Перепихнуться на заднем сидении автомобиля – это еще не значит доказать свою любовь. Упертая фригидная инфантилка!..
Озлобленная донельзя, вспомнив сашины уроки, Рената с выдохом всадила кулак в живот Нику. От неожиданности тот согнулся пополам.
– Мы никогда, – поучительно постучав ему пальцем по плечу, сказала девушка, – не делали того, о чем ты сказал, на заднем сидении автомобиля! В отличие от тебя, мачо!
И она, прибавив шагу, пошла вперед. Переводя дух, Гроссман повернул голову ей вслед:
– Ну и очень зря! Между прочим, весьма занимательно.
Ренату он догнал только на набережной. Охватив себя руками, девушка внимательно смотрела на Дон. Гроссман покружил возле нее, затем все-таки приблизился и попросил прощения. Она молчала.
– Ладно, согласен: я – дурак. Можешь стукнуть меня еще раз,
– нагнувшись к ней, Ник подставил щеку и зажмурился. С трудом сдержав серьезность, Рената отвернулась, но потом не выдержала и засмеялась. Он распрямился и смелее прикоснулся к ее руке. – Ты же совсем посинела от холода. Где твоя кофточка?
– В общежитии забыла… – она приложила ладонь к ноющей щеке.
– Ну так держи мою куртку!
– Не дури. В одной маечке ты заработаешь воспаление легких в два счета. Лучше сходим за кофтой, вот и все дела…
– А как же наставления твоего высоконравственного телохранителя, который в машине не… всё-всё, молчу! Ну так как же Шуркины предупреждения?
– Ты на минутку поднимешься в комнату и заберешь…
– Нет уж! Одна ты не останешься даже на минутку! Хватит мне сегодняшнего утра, ладонька!
– Тогда поднимемся вместе! Ничего страшного, – и Рената уверенно тронулась с места. – Снова этот проклятый зуб… Боже, скоро я сойду от него с ума!
В это время алкоголик дядя Гена сгребал в одну кучу все тряпье в своей конуре и при этом, поглядывая на скулящую от нехороших предчувствий привязанную к батарее дворнягу, приговаривал:
– Я вам покажу, в натуре, кузькину мать!
Пес начал тихо подвывать, и алкаш, вылив что-то вонючее на дверь и на тюфяк, запустил в него бутылкой.
– Ты тоже заткнись! И вы пошли вон, японский бог! Быстро разошлись по углам, щ-щ-щас-с греться, в натуре, будем!..
Зуб болел уже так, что дергало всю правую сторону головы и в глазах то и дело темнело. Держась одной рукой за щеку, другой – за бывшего мужа и сглатывая противный кисловато-медный привкус, все отчетливее заполонявший рот, Рената мечтала только об одном: о гильотине.
Они поднялись на нужный этаж. Гроссману, казалось, не было дела до ее мучений. Он считал, что, как обычно, бывшая жена больше притворяется, чем страдает на самом деле. И потому он весьма удивился, когда увидел, что она как-то расслабленно вывернулась у него из-под локтя и стала проседать на пол.
Гроссман машинально подхватил ее и только тут увидел, что лицо Ренаты бледнее полотна. Так захочешь – не притворишься. С этим ее зубом надо срочно что-то делать…
Подкинув девушку на руках, Ник носком «казачка» постучался в комнату Гарика.
Саша вздрогнул, и подросток тут же оскалился лошадиной ухмылкой:
– Что, Ал, испугался? Да вижу, вижу, будешь мне тут рассказывать… Уж чего-чего, а узнавать, о чем ты думаешь, я научился! Чему быть, того не миновать… Продолжим нашу милую беседу, братишка. Мне не терпится услышать преинтереснейший рассказ о том, как же ты все-таки выпутался тогда из той ситуации? Ведь мы хорошо постарались и с ладьей, и с футляром… Скажи на милость, тебя что-нибудь может удержать, кудесник? Мне, к примеру, и амфоры хватило…
Телохранитель не слушал его, прохаживаясь по комнате взад-вперед беззвучными шагами. Рожа продолжала болтать:
– Поражаюсь тебе, брат-звездочет, тебе и твоему терпению…
Я бы уже давно заскучал среди этих приматов, повально больных амнезией… А у ВАС ТАМ твои похождения еще никому не надоели? Впрочем, «звездный странник» – звучит вполне в ВАШЕМ духе… Расскажи-ка мне, Ал, что там про меня еще придумали за это время твои нематоды… то есть, извиняюсь, твои приматы? Снова увлекаешься коллекционированием, добрая ты душа? – в какое-то мгновение на место рожи заступило лицо необыкновенной красоты, но холодное и бездушное, как лед. – Подумал бы лучше о себе. С твоим упорством можно любую гору опрокинуть, а ты, дурачок, иной раз семейную идиллию боишься нарушить или детишек напугать! Мелочный ты, кудесник! Мелочный и нерешительный. Не такого я тебя знал… Помнишь, как мы с тобой реки вспять поворачивали? Ты только приюти – повернем и сейчас, братишка! А еще лучше, пусть меня приютит твоя Танрэй! Ну, не терпится мне от ее имени чмокнуть тебя в твой точно подогнанный зад! Такой уж я сентиментальный, Ал!
– Долго ты будешь тянуть резину? – поморщился Саша.
