— Я в это не верю, — говорил Том тихо, лицо перекосила гримаса. А Клай подумал, что он верит. Вспоминая безумие, охватившее Бостон, не мог не признать, что высказанная версия очень убедительна. И такая жуткая: миллионы, может, миллиарды мозгов вычищены одновременно, точно так же, как сильный магнит мог стереть всю информацию с дискеты.
Он также вспомнил фею Темную, подругу девочки с сотовым телефоном цвета перечной мяты. «Ты кто? Что происходит? — выкрикнула фея Темная. — Ты кто? Кто я?» А потом начала лупить себя рукой по лбу, врезалась лицом в фонарный столб, не один раз, дважды, сведя на нет дорогостоящие плоды труда ортодонта.
Ты кто? Кто я?
И это был не ее сотовый телефон. Она лишь прислушивалась к разговору и не получила полной дозы.
Клай, который мыслил скорее образами, чем словами, теперь визуализировал компьютерный экран, заполненный этими словами: «ТЫ КТО КТО Я ТЫ КТО КТО Я ТЫ КТО КТО Я ТЫ КТО КТО Я…» — и наконец, в самом низу, мрачное и не требующее доказательств, как и судьба феи Темной:
ОТКАЗ СИСТЕМЫ
Фея Темная — частично стертый жесткий диск? Ужасно, но, похоже, правда.
— Я защищал диплом по английской литературе, но в молодости увлекался психологией, — сообщил им директор. — Начал, разумеется, с Фрейда, все начинают с Фрейда… потом Юнг… Адлер… потом стал закапываться все глубже и глубже. И получилось, что за всеми теориями о том, как работает мозг, стоит более великая теория — Дарвина. По терминологии Фрейда, выживание — первичная директива, выраженная Ид. У Юнга выживание — это еще более величественная идея о том, что сознанием обладает кровь. Никто из них, думаю, не стал бы оспаривать следующее утверждение: если сознательные мысли, память и способность логически мыслить разом вытравить из человеческого мозга, то останется что-то чистое и ужасное.
Директор помолчал, ожидая комментариев. Никто не произнес ни слова. Директор кивнул, словно ничего другого и не ожидал, продолжил:
— Хотя ни фрейдисты, ни юнгианцы однозначно этого не сказали, судя по их работам, можно предполагать, что у нас есть некая основа, некая базовая волна или, если говорить на языке, более привычном Джордану, некая единственная строчка в записанной программе, которую стереть невозможно.
— Пи-ди, — кивнул Джордан. — Первичная директива.
— Да, — согласился директор. — Если дойти до самого дна, то наш вид вовсе не Человек разумный. Наша основа — безумие. И Дарвин, друзья мои, из вежливости не сказал следующее: мы стали властителями Земли не потому, что были самыми умными, и даже не потому, что были самыми злобными. Нет, причина в том, что в джунглях мы были самыми безумными, самыми кровожадными сукиными детьми. И эту нашу сущность Импульс обнажил пятью днями раньше.
— Я отказываюсь верить, что мы были безумцами и убийцами, — заявил Том. — Господи, а как же Парфенон? Давид Микеланджело? Табличка на Луне, на которой написано: «Мы пришли с миром от имени всего человечества»?
— На табличке есть также имя Ричарда Никсона, — сухо заметил Ардай. — Квакера, но едва ли мирного человека. Мистер Маккорт… Том… я же не собираюсь предъявлять счет человечеству. Будь у меня такие намерения, я бы указал, что на каждого Микеланджело был маркиз де Сад, на каждого Ганди — Эйхман, на каждого Мартина Лютера Кинга — Усама бен Ладен. Давайте скажем так: человек стал властителем планеты благодаря двум своим особенностям. Первая — это разум. Вторая — неизменная готовность без колебаний уничтожать всех и вся, кто встает на пути.
Он наклонился вперед, оглядывая остальных сверкающими глазами.
— Разуму человечества в конце концов удалось взять верх над присущим человечеству инстинктом убийцы, здравомыслие возобладало над свойственными человечеству приступами безумия. И это тоже ради выживания. Я уверен, что последний раз эти две особенности столкнулись в октябре 1963 года[97], из-за нескольких ракет на Кубе, но речь сейчас не об этом. Факт в том, что большинство из нас подавляли худшее в себе до того момента, как к нам поступил Импульс и стер все, кроме нашей жуткой основы.
— Кто-то выпустил тасманского дьявола из клетки, — пробормотала Алиса. — Кто?
— И это нас совершенно не должно волновать, — ответил директор. — Подозреваю, они понятия не имели, что творят… или во что это выльется. Отталкиваясь от результатов торопливых экспериментов, которые проводились в течение нескольких лет… а может, и месяцев… они, возможно, думали, что выпускают на свободу разрушительный шторм терроризма. Вместо этого спровоцировали цунами невообразимого насилия, и насилие это мутирует. Пусть нынешние дни и кажутся ужасными, но вполне возможно, потом мы будем воспринимать их затишьем между двумя ураганами. Эти дни могут также быть нашим единственным шансом что-либо изменить.
— Как насилие может мутировать? — спросил Клай.
Директор не ответил. Повернулся к двенадцатилетнему Джордану.
— Прошу вас, молодой человек.
— Да. Хорошо. — Джордан помолчал, собираясь с мыслями. — Наше сознание использует только крошечную часть потенциала нашего мозга. Вы это знаете, так?
— Да. — В голосе Тома слышались нотки снисходительности. — Я об этом читал.
Джордан кивнул.
— Даже если добавить безусловные рефлексы плюс все бессознательное, сны, интуицию, сексуальное влечение и все такое, наш мозг работает практически вхолостую.
— Холмс, вы меня удивляете, — вставил Том.
— Не остри, Том! — одернула его Алиса, и Джордан широко ей улыбнулся.
— Я не острю. Парень-то он толковый.
— Так оно и есть, — сухо заметил директор. — У Джордана, возможно, возникают проблемы с английским языком и литературой, но он получил стипендию на обучение в нашей Академии не за красивые глаза. — Заметив смущение мальчика, с любовью взъерошил волосы костлявыми пальцами. — Продолжай, пожалуйста.
— Ну… — Джордан запнулся, потерял нить, Клай это видел, но быстро ее нашел. — Если представить наш мозг жестким диском, то он практически пуст. — И опять поняла Джордана только Алиса. — Скажем, так, если вызвать на экран «Свойства» диска, то информационная строка скажет следующее: «2 ПРОЦЕНТА ИСПОЛЬЗУЕТСЯ, 98 ПРОЦЕНТОВ СВОБОДНЫ». Никто не представляет себе, зачем нужны эти девяносто восемь процентов, но потенциал-то огромен. Возьмите, к примеру, людей, перенесших инсульт… иногда им удается вновь получить доступ к ранее спящим зонам мозга, чтобы вновь научиться ходить и говорить. То есть в мозге задействуются новые проводящие пути, в обход поврежденных участков. Свет зажигается в тех же зонах мозга, но с другой стороны.
