Хорошим было то, что после этого демон успокоился, покинув места, но ужас не закончился. Мальчик стал ощущать изменения в себе, не сразу, а постепенно. Кожа стала бледнеть, клыки заострились, слух стал чутким, а зрение как у ястреба. Вскоре он уже не мог насытиться простой пищей. Его голод требовал крови. Даргон стал прятаться от солнечного света, выходя только по ночам. Но жители стали замечать пропажу домашних животных. После стольких потерь им нужна была жертва, чтобы выплеснуть весь свой гнев. Для этого они и выбрали маленького мальчика.
Люди вооружились и вытащили его из хижины. Тогда все увидели, насколько он изменился. Они подвергали его пыткам день ото дня, заставляя признаться во всех злодеяниях. Но Даргон знал, признай он себя дьяволом, погубившим столько жизней, жители не успокоились бы лишь расправой над ним, они погубили бы всю его семью — отца и маленькую сестренку двух лет от роду. Раньше полагалось, что подобная одержимость заразна.
Даргон не сдался, вытерпев всю боль, ни разу не использовав свою нечеловеческую силу против мучителей. Они убили его, но он так и не сознался в том, что был тем, кто пил кровь. Этим он защитил свою семью.
После всех пыток, люди бросили его тело на пустыре, посчитав недостойным погребения. Только спустя несколько суток сердце Даргона забилось вновь. Он очень долго скитался, восстанавливая свои силы, заживляя раны. Даже после всего случившегося он не потерял веры в людей. Собрав достаточно бессмертных вокруг себя, Даргон основал Совет.
Я слушала, открыв рот. Как могло случиться такое, что всё услышанное мною было реальностью?
— А остальные члены тоже имеют столь грустные истории?
Мистер Ньюбелз лишь отвела в ответ взгляд.
— Вся наша жизнь не столь веселая штука. У каждого своя история. Разве ты не знала Даргон раньше?
— Он навещал нас пару раз, — пришлось признать мне. — Я была слишком маленькой. Он не произвел на меня впечатления добродушного вампира. Правда, он всегда приходил с подарками для меня — какие-то игрушки, целые корзины конфет.
— Это было очень мило с его стороны.
Я кивнула, сознательно умолчав о том факте, что выбрасывала всё до последней ниточки, стараясь не прикасаться к подачкам вампира. Что-то отправлялось в мусорное ведро, что-то в камин, а что-то раздавалось друзьям. Уже тогда я боялась всего, что было связано с бессмертными. Мне казалось, что высокий бледный вампир имел своей целью только отравить меня, а никак не подружиться. Мать Эдриана вряд ли поняла бы логику испуганной девочки.
Выслушав историю, я даже немного стала уважать Даргона, потому что сама до конца не была уверенна, смогла ли бы принять мученическую смерть ради спасения семьи. Такой поступок говорил о сильном духе. Вполне понятно, почему он до сих пор имел такое влияние в Совете.
— Не вериться, что предатель среди нас, — неожиданно прошептала вампирша. Я успела заметить горечь и боль в ее глазах.
— Как вы считаете, кто? — спросила я, ожидая ее реакции.
— О, милая, если бы я знала. Это чудовищно, ведь я знакома с ними не первый век. Сложно признать в одном из них врага. Только ты можешь быть беспристрастной. Кто это, по-твоему?
Мне пришлось задуматься. Никто из вампиров не внушал мне особого доверия, но кто именно был тем самым предателем? Я вспомнила всю команду в темных плащах и то, что мне успел рассказать Эдриан.
— Галиос, — этот ответ показался мне единственным верным. — Меня пугают его речи и желание развязать войну. Для вампира он слишком импульсивен. Мне кажется, одним словом он в силах поднять целую армию.
— Возможно, — ответила миссис Ньюбелз, — но он всегда бы таким. Красноречие его сильная сторона. Во многом благодаря нему был утвержден Договор в том состояние, каком ты его видишь. Он сумел убедить остальных, что все эти статьи необходимы.
Я мысленно улыбнулась. Надеюсь, ритуал Соединения не его идея, иначе в своем злодее у меня больше не будет никаких сомнений.
— Знаю, — продолжила вампирша, — для тебя всё это в новинку, но не волнуйся. Совет не прислушается к его идеям. Слишком опасно начинать открытую конфронтацию — нас могут заметить. Никто на это не пойдет. Твоя семья и ты в любом случае в безопасности. Мы о вас позаботимся. А что касается охотников, тот тут нет выхода. Они начали противостояние, и в какой-то мере я считаю, что нам просто необходимо устранить эту угрозу. Конечно же, цивилизованным способом. Я не терплю насилия, как и ты.
— А мистер Ньюбелз? Он не приблизился к разгадке? — я не могла удержаться от этого вопроса, зная, что сам вампир никогда и ничего мне не расскажет.
— Он молчит, но я верю ему. Кристиан считает, что узнай я правду, то тоже буду в опасности. По мне, так лучше держаться в стороне от всего этого. Не хочу, чтобы со мной случилось то же самое, что и с Оливией. Бедная девочка, она уже никогда не сможет стать прежней.
— Вы так хорошо ее знаете?
— Она часто бывала у нас, — вдруг вампирша смутилась и притихла. — Мы дружили семьями. В целом, нас не так уж много, чтобы не сблизиться за несколько веков. Все мы большая семья и совсем скоро ты станешь ее частью. Ты и малыш.
Мне пришлось быстро распрощаться с ней, чтобы избежать ненавистного разговора о беременности, которой не было и в помине. Я запуталась в своей лжи и уже не могла выбраться, даже тогда, когда хотела этого. Как бы то ни было, но мне не приходилось рассчитывать на отца. Даже то, что он обещал поговорить с мистером Ньюбелзом, не означило, что это к чему-то приведет. Возможно, мне действительно стоило собирать свои вещи. На что я надеялась? Что вампир помилует меня, поверив в искренность моих чувств к его сыну? Или что Эдриан не поверит ему и не позволит отдать меня под суд Совета? Мне всё равно некуда было бежать.
Были и другие проблемы: даже если мне удастся остаться в семье, мой плоский живот совсем скоро станет предметом для дискуссий. Мир определенно был проще, а теперь катился под откос. Пора было выбираться из этого Темного Царства.
— Прости, что оставил тебя одну, — Эдриан выглядел взволнованным, хоть и старался спрятать это от меня. — Срочные дела.
— Не хочешь поделиться? — спросила я, обнимая его за талию и целуя в щеку.
Он тяжело вздохнул и вместе со мной опустился на диван в рабочем кабинете. Парень выглядел таким несчастным, что я не вольно притянула его еще ближе к себе, пропустив его шелковистые волосы сквозь пальцы. Мне хотелось утешить его, чтобы на самом деле не случилось.
— Может, отложим разговоры и займемся любовью? — наконец сказал он, изобразив подобие улыбки.
— Что случилось? — спросила я, уже встревожена. Эдриан редко уходил от ответа, тем более использовал такой "весомый" предлог.
