Мгновение спустя я уже стоял рядом с Сэмом на металлическом горбу машины. За кормой вездехода по зеленой поверхности равнины, насколько хватал глаз, тянулся след гусениц. Как и сказал Даймс, где-то в отдалении виднелся одинокий триффид. Растение одним из своих чувств (если таковые у него имелись) обнаружило наше появление и неторопливо захромало на обрубках-ногах в сторону машины.
— У нас масса времени, — сказал Сэм, заметив движения триффида. — Есть нечто такое, что вам просто необходимо увидеть. После этого вам будет гораздо проще понять, что я расскажу.
Он передал мне бинокль.
— До чего же приятно снова видеть солнце! — Он с удовольствием разглядывал зеленую равнину и сверкающую в солнечных лучах реку. — Полная тьма держалась десять дней кряду. Триффиды просто озверели. Чтобы преодолеть защитную изгородь, они громоздились друг на друга… — Сэм с наслаждением набрал полную грудь воздуха. — Солнце, великолепное и величественное Солнце! — Затем, прикрыв глаза от яркого света ладонью, спросил: — Ну и что же вы там видите, мистер Мэйсен?
— Реку, — ответил я. — Деревья. Примерно тысячу триффидов… разбившихся на три группы.
— Теперь посмотрите в бинокль. Что вы видите?
— Теперь я вижу дым. Примерно в полумиле от нас. Поселение?
— Ага, вы это обнаружили. Теперь вглядитесь получше.
В бинокль я видел крутой изгиб реки, но не только это…
— Пара каноэ на берегу и… три, нет, четыре… пять… восемь бревенчатых хижин с… Великий Боже! — От изумления я затаил дыхание. — Что, дьявол вас побери, там происходит?! Ведь они же погибнут!
— Итак, скажите мне, что видите. Только точно, — совершенно спокойно произнес Сэм. Шок сменился изумлением.
— Там люди, — сказал я, снова обращая взгляд на фантастическую картину. — Они живут в лагере без какой-либо ограды по периметру. Я вижу, как дети играют среди триффидов. Они не обращают на триффидов никакого внимания.
— А растения отвечают им тем же, — кивнул Даймс, принимая из моих рук бинокль. — Под сенью одного из триффидов отдыхает старик, — добавил он, поднеся бинокль к глазам.
— Постойте, постойте! — Я сдавил пальцами переносицу и закрыл глаза. — Но это же не… это…
— Невозможно?
— Именно! Если это, конечно, не остаточное воздействие ваших наркотиков. Может быть, это галлюцинация?
Он улыбнулся, в уголках глаз появились веселые морщинки.
— Эти люди внизу, мистер Мэйсен, американские индейцы из племени алгонкинов. Лет сто назад к ним явились миссионеры, чтобы принести блага цивилизации. Ко времени Ослепления племя почти вымерло. От некогда большого народа осталась жалкая кучка. Посмотрите, как они выглядят сейчас.
Дети со смехом резвились среди триффидов. Голый по пояс мальчуган лет восьми кружился, обхватив руками кожистый ствол растения-убийцы. Похоже, что он поддразнивал своих приятелей.
Там внизу я видел счастливых людей, обитающих в излучине сверкающей под солнцем реки.
— Странно, — сказал я, будучи не в силах осмыслить это поразительное явление, — почему триффиды не пытаются их ударить? Может быть, у них удалены стрекала?
— Нет. Все очень просто: у этих людей иммунитет к триффидному яду.
До моего сознания не сразу дошел смысл его слов. А когда дошел, я возобновил допрос.
— Хорошо, триффиды не обращают на них внимания. Но неужели они никогда не делают попыток ужалить?
— Полагаю, что в прошлом они пытались хлестать стрекалом. Но поняв, что это бесполезно, от дальнейших попыток отказались.
— Вы употребили слово «поняв». Неужели вы считаете, что триффиды наделены разумом?
— Конечно. А вы что, думаете иначе?
Я вспомнил слова отца, сказанные несколько недель назад в оранжерее.
Но какой хитроумный трюк природы привел к тем изменениям, произошедшим в этой долине? Каким образом эти мужчины, женщины и дети смогли мирно существовать бок о бок с триффидами? Игровая площадка для смуглых индейских детишек стала бы полем смерти для нас, если бы мы осмелились там появиться.
— Вы только представьте, — сказал Даймс. — Если бы нам улыбнулась удача, как этим алгонкинам, мы могли бы совершенно спокойно вернуться в наш мир.
Мы стояли на крыше вездехода и, не отрывая глаз, смотрели на индейское поселение. В этот момент мне казалось, что, преодолев перевал, я вдруг увидел истинный рай. В то же время тайный голос мне нашептывал, что этот парадиз крайне хрупок и любое прикосновение неосторожной руки может его разрушить.
— А у нас, кажется, гость, мистер Мэйсен.
Я оглянулся. Одинокий триффид успел преодолеть большую часть разделяющего нас пространства. Еще несколько секунд — и он сможет достать нас своим пятнадцатифутовым ядовитым хлыстом.
— После вас, мистер Мэйсен, — произнес Даймс, показывая на люк.
К тому времени, когда «Джамбо» добрался до ворот лагеря, сжигая на ходу не в меру расхрабрившихся триффидов, я знал о своих новых хозяевах гораздо больше, чем раньше.
Оказалось, что Сэм Даймс по специальности инженер. Он сказал мне, что сейчас началась вторая половина его командировки на вооруженный аванпост «лесовиков» в качестве, как он выразился, «сторожевого пса и по совместительству управляющего». Название «лесовики» произошло не потому, что жители занимались рубкой леса, а потому, что жили в окружении триффидов.
— Официально мы именуемся Свободной объединенной конфедерацией, — пояснил он и добавил: — Но поскольку одним духом подобное выговорить невозможно, прозвище «лесовики» стало общепринятым.
В отличие от Нью-Йорка, где все население концентрировалось на ограниченном пространстве, сообщество «лесовиков» состояло из нескольких сотен полунезависимых поселений, рассеянных по Восточному побережью от Мэриленда до Флориды.
— Поначалу мы селились на прибрежных островах, — сказал Сэм. — Но Торренс под своим новым титулом «генерал Филдинг» направил против нас канонерки, поэтому пришлось двинуться в глубь континента, следуя руслам рек. Там его боевые корабли уже не могли нас отыскать. Сухопутные войска он послать не мог по одной простой причине: мешали триффиды. Вам не кажется парадоксальным, что триффиды стали нашими союзниками? Забавно, правда?
Когда вездеход остановился, я выбрался из люка и тут же заметил, что одной из субмарин уже нет у пирса. Сэм это тоже заметил, но никак не прокомментировал.
— Сдается мне, мистер Мэйсен, что вы вполне созрели для настоящей мужской еды, — улыбнулся он. — Умывайтесь, причесывайтесь, приводите себя в порядок. Питаемся мы вон там, в столовой. — Он показал на хижину с красной крышей.
