— Ким, он защищал вас все эти годы, — холодно сказала я, и в моем голосе сквозил укор. — Как вы можете сидеть сложа руки?
— Не то чтобы защищал. — Она высморкалась в кухонное полотенце.
— Не понимаю. Вас… изнасиловали? — Никогда бы не подумала, что окажусь такой прямолинейной, настырной, что так буду владеть собой в трудную минуту. Одно лишь упоминание о подобных деликатных вещах граничило с грубостью.
По щекам Ким нескончаемым потоком струились слезы, отвечая за нее на мой вопрос.
— Он защищал вас изо всех сил. Как же вы можете его предать?
— Я же сказала, он меня не то чтобы защищал…
Я начинала стремительно терять терпение. Почему она не хочет ему помочь? Я же собственными глазами видела, как он за нее переживал, как в ту ночь рисковал жизнью, чтобы остаться с ней. Он бы мог убежать, обратиться в полицию, сдать этого буйнопомешанного властям и наслаждаться свободой. Но он остался. Ради нее.
— А что же тогда? — язвительно уточнила я.
Ким погрузилась в глубокие раздумья, а потом взглянула на меня, и в ее зеленых глазах блестело полуденное солнце.
— Страдал.
Ого. Такого я не ожидала.
— Не понимаю. Что…
— Отец… — Ким замолчала: ее голос ломался под тяжестью слов, — отец ко мне не прикасался. Я была лишь орудием, с помощью которого он мог контролировать Рейеса.
— То есть вы хотите сказать… что насилие все-таки было.
Девушка подняла на меня глаза; в ее взгляде читалась ненависть к тому, в чем я вынуждала ее признаться.
— Он не прикасался ко мне. Ко мне. Я не говорила, что насилия не было.
Я с минуту сидела молча, ошарашенная, и раздумывала над словами Ким, снова и снова прокручивая их в голове. Сама мысль об этом причиняла мне боль; казалось, что она материальна, точно коробка, покрытая осколками стекла, которая резала мне пальцы всякий раз, как я пыталась ее открыть.
— Сначала он контролировал Рейеса с помощью животных.
С трудом очнувшись, я перевела взгляд на точеное лицо Ким.
— Когда Рейес был маленьким, отец держал животных. Если Рейес шалил и не слушался, за него расплачивались несчастные звери. Отец рано понял, что иначе ему с ним не справиться.
Я моргнула, впитывая ее слова, несмотря на внезапно охватившее меня нежелание их слышать.
— Но потом моя мать — наркоманка, которая умерла от осложнений, вызванных гепатитом, — подарила ему лучшее оружие. Меня. Она подбросила меня на порог его дома, ушла и не вернулась. Мать дала отцу власть над Рейесом. Если брат не выполнял беспрекословно каждый его приказ, я оставалась без ужина. Завтрака. Обеда. Потом без воды. Снова и снова, пока Рейес не сдавался. Для отца я была всего лишь орудием, и ничем иным. Рычагом, который управлял каждым шагом моего брата.
Я онемела, не в силах понять, как такое возможно. Было немыслимо представить Рейеса беззащитным, покорным рабом этого чудовища. Сердце замерло у меня в груди, желудок свело, и я почувствовала, как завтрак подступает к горлу. Я сглотнула и сделала несколько глубоких вдохов, проклиная себя за то, что заставила Ким вспомнить кошмары, которые мне даже вообразить трудно.
— Но нужно знать моего брата, — продолжала она, не замечая моего состояния, — и его образ мыслей. Все, что я вам рассказала, — чистая правда, но Рейес был уверен, что отец измывается надо мной из-за него. Все эти годы он тащил на своих плечах эту ношу, груз ответственности за меня, точно король, взваливший на себя благополучие своего народа.
Я крепко сжала зубы, чтобы подбородок не дрожал.
— Он сказал, что больше никто не обидит меня из-за него. Как ему такое могло в голову прийти? Ведь все было совсем наоборот. Отец мучил его из-за меня.
Ким отерла слезу и устремила на меня печальный взгляд:
— Знаете, почему я вам все это говорю?
Ее вопрос застал меня врасплох. Я покачала головой. Никогда об этом не задумывалась.
— Потому что это вы.
Я навострила уши, чтобы не пропустить ни единого слова из ее рассказа.
— У Рейеса с детства были приступы. Иногда они длились больше часа и оставляли у него очень странные воспоминания. О девочке с темными волосами и лучистыми золотистыми глазами. Едва открыв дверь и увидев вас, я догадалась, что это вы.
Он помнил? Обо мне? У меня участился пульс.
— Рейес сказал, что однажды спас вам жизнь. Якобы какой-то мужчина затащил вас в квартиру. — Ким подалась вперед. — Если хотите знать, вам не суждено было выйти оттуда живой. Тот человек собирался надругаться над вами и задушить. Ему это было не впервой.
Я вздрогнула от страха.
— Рейес знал, что я в беде? — спросила я, когда ко мне наконец вернулся голос.
— Да. А в другой раз ему только показалось, что вы в опасности. Он сказал, что ваша мачеха кричала на вас перед целой толпой зевак. Вы были напуганы и обижены. Чувства были настолько сильными, что у него начался приступ. Когда брат вас нашел, он был в такой ярости, так переживал за вас, что был готов разрубить вашу мачеху надвое, чтобы проучить. Но вы шепотом умоляли оставить ее в живых.
У меня перед глазами встали картины того дня, и я призналась:
— Да, я помню. Он очень рассердился.
— Позже он научился находить вас без приступов. Он входил в состояние, похожее на транс, просто чтобы увидеть вас, посмотреть на вас. — Ким улыбнулась, вспоминая лучшие дни. — Он называл вас «Датч».
Дрожа всем телом, я испустила глубокий тяжелый вздох. Каждое ее слово рождало новые вопросы и все большее недоумение.
— Если Рейес научился управлять своими способностями, использовать силу, которой обладал, почему же он… не остановил вашего отца?
Она пожала плечами:
— Наверное, не верил, что получится.
Я нахмурилась:
— Не понимаю.
— Рейес считал, что это все выдумки. Что на самом деле ничего из этого не существует. Даже вы казались ему плодом воображения, девушкой из его фантазий. Но я знала, что его сила реальна. Когда мы повзрослели, я начала разузнавать о том, что ему представлялось и что он делал. Оказалось, все, о чем он рассказывал, было на самом деле.
Ум, светившийся в глазах Ким, противоречил образу тихой слабой женщины, которая открыла мне дверь. Она научилась скрывать свое истинное лицо. Свои возможности. Меня переполняло восхищение. В других обстоятельствах я была бы рада с ней подружиться. В другой жизни. Кто знает, вдруг это и возможно.
— Вы… вы знаете, кто он?
Мой вопрос ее не удивил.
— Нет. Не знаю. — Она покачала головой. — Знаю лишь, что он особенный. Не такой, как мы. Я даже не уверена, что он человек.
Я была с ней полностью согласна.
— А его татуировки? — спросила я. — Он вам рассказывал, что они значат?
— Нет. — Ким на мгновение расслабилась. — Он говорил только, что они были у него всегда. Сколько он себя помнит.
— Я знаю, что они что-то значат, но никак не пойму что. — Мысли неслись бешеным галопом, и я прижала руку ко лбу, чтобы их успокоить.
— Вы такая же, как он? — поинтересовалась девушка, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся.
Я глубоко вздохнула и постаралась ответить как можно понятнее:
— Нет. Я ангел смерти. — Когда я говорю об этом вслух, это всегда звучит жутковато. Но Ким расплылась в доброй широкой улыбке. Меня это удивило.
— Он мне так и говорил. Вы переправляете души в мир иной. Рейес сказал, что вы сияете, словно новорожденная галактика, а характер у вас круче, чем у богатенького наследника на папином «порше».
Я не удержалась и прыснула от смеха:
— Ну, у него и самого характер не сахар.
Ким рассмеялась и разгладила на коленях полотенце.
— Думаю, именно это помогает ему выжить. Сила духа. Будь он послабее, едва ли справился бы.
У меня болело сердце при мысли о том, что рассказала мне Ким. Я так хотела, чтобы у Рейеса все было хорошо. Чтобы все несчастья, которые выпали ему на долю, стерлись из памяти. Но как это возможно, если он не придет в сознание?
— Пожалуйста, помешайте им, — с отчаянием в голосе попросила я.
