Я не смотрел в зеркало. Я не мог туда смотреть, поскольку, при всей язвительности моего тона, говорил правду.
— Без нее у меня не останется никакой надежды. Я проживу никчемную жизнь и умру в одиночестве.
— Адриан…
— Я еще не закончил.
— По-моему, закончил.
— Впрочем, ты права. Я — конченый человек. Да и человек ли? Будь у меня обычное, человеческое уродство, я мог бы рассчитывать на какие-то отношения с Линдой. Я не говорю о прежней красоте. Но глупо ожидать, что девчонка влюбится, даже заинтересуется тем, кто вовсе не человек, она не сумасшедшая.
— Ты человек, Адриан. И в твоем распоряжении — месяц. Неужели ты не хочешь вернуться в город хотя бы на месяц? Ты что же, не веришь в нее?
Я не знал, что ответить ведьме.
— Лучше я останусь здесь. Здесь не так тошно.
— Всего месяц, Адриан. Ты ничего не потеряешь.
Я задумался над ее словами. В общем-то, я уже сдался. Смирился с дальнейшей жизнью в облике чудовища. Мне было трудно возвращаться — хоть на один месяц — и будить в себе надежду. Но без надежды… у меня не оставалось никаких перспектив, кроме вечного затворничества до конца своих дней. Комфортабельная пятиэтажная тюрьма, исправно финансируемая моим отцом, бесконечные эксперименты с розами, чтение до одури и… ожидание смерти.
— На один месяц, — согласился я.
Я вернулся в Нью-Йорк. Человек, которого я нанял ухаживать за розами, оказался вруном и бездельником. Он ничего не смыслил в цветах и, судя по всему, появлялся в оранжерее от случая к случаю. Половина кустов засохла, а остальные требовали срочной подрезки и подкормки. Вместо усыпанных бутонами кустов меня встретили одиночные чахлые цветки.
— Настоящее чудовище сожрало этого парня с потрохами, — сказал я Уиллу.
Но все это меня не слишком расстроило. Розы были моим увлечением, а перепоручить увлечение невозможно. Катастрофическое состояние кустов лишь подтверждало, что розы нуждаются и моем внимании. Хорошо, что хоть кому-то требовалось мое внимание. Может, завести себе домашнего питомца? Скорее всего, кота, поскольку его не надо выгуливать.
Я мысленно представил ситуацию. Одного кота станет мало. Появится второй, третий и… я окончу свои дни сумасшедшим стариком в окружении кошачьего выводка в несколько десятков голов. Однажды соседи обратят внимание на жуткое зловоние, вызовут полицию, и обнаружится, что я мертв, а голодные кошки изгрызли мой труп.
И все-таки розы розами, а кот — живое существо. С ним можно разговаривать, брать с собой в оранжерею… если его не потянет «удобрять» мои розы.
А вообще, зачем мне оранжерея? Я решил проводить зимы в отцовском загородном доме. В теплое время розы могут прекрасно расти и на открытом воздухе, наслаждаясь солнечным светом.
Словом, я начал планировать свою дальнейшую жизнь в облике чудовища.
По ночам я все так же доставал зеркало и смотрел на спящую Линду. Неужели она ни разу не вспомнила обо мне? А может, эти месяцы были для нее чем-то вроде странного сна, куда незачем возвращаться?
Схожие мысли одолевали и Уилла.
— От Линди по-прежнему никаких вестей? — вопреки своей деликатности спросил он.
Я не ответил.
Это было четвертого мая. Месяц, как мы вернулись в город. До роковой даты оставалось неполных два дня. Мы с Уиллом сидели в саду. Мы только что завершили чтение «Джейн Эйр». Я не сказал ему, что уже читал этот роман, что однажды мы с Линдой почти целый день провели на пятом этаже, где нашли старое издание «Джейн Эйр». Я все время вспоминал тот день. Старое зеленое платье по-прежнему лежало у меня под подушкой, хотя запах духов давно выветрился. Это был замечательный день; возможно, самый лучший в моей жизни. Тогда я впервые поверил, что Линди сможет меня полюбить.
— Знаешь, никогда бы не подумал, что мне понравится такой роман, как «Джейн Эйр», — сказал я, меняя тему. — Особенно часть, посвященная храброй и решительной английской гувернантке.
— Бывает, мы удивляем самих себя. И что же тебе понравилось?
— Давай я лучше расскажу, что мне не понравилось. Джейн слишком добродетельна, что ли. Она полюбила Рочестера. Он единственное светлое пятно в ее жизни. У нее нет ни семьи, ни друзей, ни денег. По-моему, ей бы стоило крепко держаться за Рочестера.
— Но у него была безумная жена, которую он прятал в мансарде.
— Об этом никто не знал. А Джейн по-настоящему его любила. Если любишь человека, никто не должен стоять на твоем пути. Тем более жена Рочестера свихнулась на ревности и бесконечных упреках. С какой стати он обязан был хранить ей верность?
— Адриан, ты судишь с позиций современной эпохи. Тогда нормы морали были иными. Возможно, сейчас Рочестер отправил бы свою жену в закрытую клинику для душевнобольных. Но он был человеком другого времени. Он считал, что тоже повинен в болезни жены и обязан о ней заботиться… А я не думал, что ты так романтически настроен, Адриан.
— У меня нет причин для романтического настроения.
Уилл постукивал пальцами по брайлевской версии «Джейн Эйр». Он ждал моего ответа.
— Ты спрашивал, есть ли вести от Линди. Отвечаю: никаких.
— Сочувствую тебе, Адриан.
— А теперь я расскажу о том, что мне действительно понравилось в романе.
Я подошел к кустам с миниатюрными розами. «Маленькая Линди» ожила и великолепно набирала силы.
— Мне понравился эпизод… когда Рочестер и Джейн были в разлуке, он подошел к окну и стал звать: «Джейн! Джейн! Джейн!» И она услышала его и даже ответила. Вот это и есть настоящая любовь. Любимый человек становится частью твоей души. Ты каждую минуту знаешь, что он чувствует, о чем думает.
Я сорвал розочку с куста и приложил к щеке. Мне захотелось увидеть Линду в ведьмином зеркале. Беседу с Уиллом можно продолжить и потом. Я хотел увидеть Линду, даже если она не любит меня и не скучает по мне… Потом я одернул себя. К чему растравлять душу? Что это мне даст?
— И какую книгу мы будем читать теперь? — спросил я. — Что-нибудь о войне? А можно и приключенческую. Например, «Моби Дик».
— Мне очень жаль, Адриан.
— Мне тоже.
Пятое мая. Вечер. Половина одиннадцатого. Осталось менее двух часов. За эти два года я потерял всех своих друзей, девчонку, которая, как мне казалось, любит меня, а также своего отца. Нет, они все были живы, но их не было в моей жизни.
Зато я обрел двоих настоящих друзей — Уилла и Магду. У меня появилось увлекательное занятие розы. И еще — я нашел настоящую любовь. Я любил Линду, даже если она не отвечала мне взаимностью.
Но мое лицо, мое ужасное лицо не изменилось. Оно по-прежнему оставалось звериной мордой, я считал, что это нечестно. Совсем нечестно.
