Инга убрала телефон в сумочку и, поднявшись на ноги, отряхнула брючки и отправилась домой.
В самый разгар романтичного ужина раздался звонок мобильного телефона. Тая решила проигнорировать звонок но, бросив взгляд на экранчик и увидев высветившуюся фамилию «Чернов», тут же ответила на вызов.
– Да, Алексей?
– Тайка, какого хрена, какого хрена, спрашивается, ты мне это приволокла?!
Не поздоровавшись, Алексей тут же набросился на нее с упреками. Тая, не ожидавшая такого ответа, побледнела и не сразу нашла, что ответить. Сергей – муж Таи – бросил на жену обеспокоенный взгляд и недовольно нахмурился. Ему был слышен доносившийся из трубки голос Чернова, и тот тон, каким Алексей сейчас разговаривал с его женой, ему не понравился.
– Ну… Мы с тобой об этом разговаривали… Помнишь? – Тая немного пришла в себя и, запинаясь, ответила.
– С водой все понятно. Ну а журнал какого ты мне сунула? Что ты этим хотела сказать?! Мол, Чернов, ты – дурак, смотри, с кем связался? Я не ожидал от тебя подобных сюрпризов! Не понимаю тебя.
– Я тебя тоже, – бледное лицо Таи теперь уже заливала краска. Сергей, не сводивший с нее обеспокоенного взгляда, сделал предупреждающий жест, желая взять трубку и самому «поговорить» с Черновым. Но Тая покачала головой и спросила в трубку:
– О каком журнале, Алексей, ты спрашиваешь? Вместо того, чтобы с ходу-разбегу звонить и орать, портя людям настроение, лучше объясни.
– Я говорю о том журнале, который ты положила мне в пакет вместе с бутылкой и конвертом.
– Я никакого журнала тебе не подкладывала! Я передала тебе только воду и письмо. Спроси у Пустоваловой, что там за журнал оказался… Она тебе этот пакет относила, – Тая, уже придя в себя, твердо отчеканила. И Алексей, стушевавшись, недоверчиво переспросил:
– Так это не ты… подарила мне этот журнал?
– Не я уж точно. А что тебя в нем так обеспокоило? – женское любопытство взяло верх.
– Не важно… Ерунда всякая. Извини. Правда, извини.
– Извиняю, Чернов, – Таисия вздохнула и хотела спросить, все ли Алексей понял в ее письме, но ее опередил муж, выхвативший-таки у нее трубку:
– Здорово, Чернов! А у нас с супругой сейчас, так сказать, ужин романтический, а ты своим неромантическим звонком нам все портишь, – Сергей засмеялся, смехом сглаживая некую грубость своего ответа.
– Здорово. Извини, я не прав. День, понимаешь, не сложился… Правда извини, – Алексей чувствовал большую неловкость. – Ты еще раз извинись за меня перед Таей, я, не подумав, так на нее «наехал»…
– Этике телефонных разговоров тебе надо учиться, Чернов, – Сергей позволил себе подобную вольность. С Алексеем Черновым у него были хорошие отношения, тем более что тот иногда обращался к нему, как к «своему» стоматологу, водил к нему и Лизу.
– Ладно, поищу курсы, – Алексей отшутился и попросил передать Тае спасибо за «посылку». – Она знает, о чем я. И еще раз извини. Приятного вечера!
– Чернов тебе извинения передает и «спасибо» за какую-то передачу. Сказал, что ты знаешь, о чем речь, – Сергей, отключив вызов, протянул Тае ее телефончик.
– Знаю, – Тая вздохнула и убрала телефон подальше в сумку.
Билетов не оказалось. Инга, расстроившись, отошла от кассы, сжимая в руке так и не пригодившийся сейчас паспорт. Вот уже второй день подряд она пытается купить билет домой и безуспешно. «На завтра или послезавтра – нет», – девушка-кассирша с хмурым недовольным взглядом сказала, как отрезала и тут же потеряла к Инге интерес.
Растерявшись, не зная, как поступить, Инга еще покрутилась в душном зале билетных касс, а затем снова метнулась к окошку:
– Девушка, а на какой ближайший день есть? Мне все равно – плацкарт, купе, верхняя, нижняя полка… Лишь бы на ближайший день.
Кассирша, поджав полные губы, бросила на Ингу, как на нарушительницу спокойствия, еще один недовольный взгляд и нехотя, словно делая великое одолжение, уткнулась в видавший виды компьютер. Она мучительно долго рассматривала информацию, неторопливо щелкая по клавиатуре пальцами с облезшим на коротких ногтях лаком, и Инга, вскипая от раздражения, еле сдерживалась, чтобы не поторопить эту ленивую, как утомленная солнцем Буренка, девицу. Наконец девица подняла тяжелые веки, покрытые густым слоем синих теней, и с еще большим недовольством нехотя провозгласила:
– На семнадцатое число.
И выжидающе уставилась на Ингу.
– Давайте, – Инга протянула паспорт в окошко. Семнадцатое – это еще четыре дня. Уехать хотелось бы прямо сейчас, но что поделать…
Кассирша еще дольше, чем искала информацию, оформляла билет, и за это время Инга успела составить мысленный план на сегодняшний день. Впрочем, этот план не отличался особым разнообразием и полностью копировал план вчерашнего дня: кафе-мороженое, где она без особого аппетита в полном одиночестве поковыряет ложкой ставшим безвкусным без Лизиного общества крем-брюле. Потом – пара часов на уже надоевшем пляже и долгое чтение перед сном купленных вчера детективов. Город повернулся к ней спиной, отказался от нее, как от чужой. Он тоже, наверное, осудил ее за нелепую статью в журнале и наказал одиночеством, заточив в своем плену еще на четыре дня.
Четыре дня, четыре дня. И она вернется домой. Видимо, этот провинциальный город, в котором она родилась, все же не простил ей измены с блестящей высокомерной столицей и изощренно отомстил, подарив чувства, а затем с веселой удалью их растоптав.
Лизку только в этой ситуации жалко… Ее вины здесь нет. Увидеться бы с ней перед отъездом. Втайне от Чернова.
…Наверное, если бы Инга здесь, на отдыхе, вела плановик, то сейчас бы с чувством выполненного долга поставила галочку в графе «исполнено» напротив записи «съесть крем-брюле». Она даже перевыполнила это задание, съев две порции мороженого, вторую – вместо обеда. Или – за Лизку. А так же поставила бы «галочку» напротив «поваляться на пляже». Кто бы подумал, что она будет заставлять себя отдыхать так, словно выполнять рутинную работу… Инга сняла солнцезащитные очки и, перевернувшись на живот, уткнулась лицом в сложенные перед собой руки. Чтобы отвлечься от мыслей об Алексее и Лизе, она решила вспомнить приснившийся минувшей ночью сон.
…Она снова видела себя десятилетней, только в этом сне она встречалась не с бабушкой, а с мамой. Ей снилось, будто они семьей – она, мама и Вадим – пришли в местный парк аттракционов. Вадим, остановившись, как завороженный, возле детских авторалли, выразил упрямство, когда мама и Инга попытались за руку оттащить его от вожделенного аттракциона.
– Вадим, мы идем в комнату смеха! – Инга-девочка еще попыталась соблазнить брата заманчивым путешествием в королевстве кривых зеркал, но Вадим сердито насупился и упрямо вцепился руками в разноцветный барьер, ограждающий трассу, по которой с заманчивым гудением носились разноцветные машинки.
