— Этот дом и без того стал для нас ненавистным, — ответила Флора.
- Да что вы говорите!
— И вы прекрасно знаете, почему это происходит. Мы покинем его без сожалений. Я постараюсь убедить своих братьев.
— Спасибо. Тысяча благодарностей. Обещаю, что вы не пожалеете о дружбе с Френсисом Варни.
— С Варни Вампиром, — добавила Флора.
Он метнулся к ней, и девушка непроизвольно вскрикнула от ужаса. Рука Варни сжала ее запястье, будто железные тиски. Она почувствовала на щеке его жаркое дыхание. Мир вокруг дрогнул. Флора осознала, что падает. Прежде чем рухнуть на пол, она собрала волю в кулак и пронзительно закричала. Уже теряя сознание, она услышала громкий звук разбитого стекла, а затем все погрузилось в молчание.
Совет между дядей и племянником. — Тревога.
Тем временем Чарльз Голланд взял адмирала под руку и отвел его в комнату, отведенную для гостя.
— Милый дядя, — сказал он, — устраивайтесь в кресле. Я расскажу вам обо всем без утайки.
— Садиться в кресло? Какая чушь! Я лучше похожу, — ответил адмирал. - Проклятье! У меня нет такого терпения, чтобы рассиживаться в креслах, и я это делаю только в особых случаях. Ну, начинай, бездельник.
— Так! Вы уже обзываетесь! А ведь будь вы на моем месте, то действовали точно так же, как я.
— Вот это вряд ли.
— Дядя!
— Не думай, что получишь поблажку, называя меня дядей. Давай договоримся, Чарльз! С этого момента я больше тебе не дядя.
— Прекрасно, сэр.
— И ничего прекрасного здесь нет! Как ты смеешь, маленький пират, называть меня сэром?
— Я могу называть вас так, как мне захочется.
— А я не желаю называться так, как тебе хочется. Иначе скоро ты окрестишь меня пиратом Морганом. Позвольте, сэр! Чему вы там смеетесь? Я покажу тебе, как смеяться надо мной! Жаль, что ты не на палубе моего корабля. Я бы проучил тебя, мошенник! Я бы показал тебе, как смеяться над вышестоящим офицером!
— Господи! Дядя, я не смеюсь над вами.
— Да? А над чем же ты смеешься?
— Над вашей шуткой.
— Шуткой? Проклятье! Разве я шутил?
— Да, и довольно забавно.
— Отставить все забавы!
Чарльз прекрасно знал эту манеру адмирала. Старик должен был выпустить пар и успокоиться, перед тем как приступать к серьезной беседе. Поэтому Голланд решил не выказывать свое раздражение. Он терпеливо выжидал, когда кипение чувств морского волка не истощится само собой.
— Ладно, — наконец произнес старик. — Ты затащил меня в эту маленькую каюту под предлогом какого-то разговора, а сам еще ничего не сказал.
— Тогда позвольте мне начать, — ответил Чарльз. — Я влюблен…
— Ба!
— Самая прекрасная. из творений Божьих…
— Ба!
— Но и обладает умом, порядочностью и всеми лучшими качествами…
— Ба!
— Дядя, если вы еще раз скажите "Ба!", я перестану говорить.
— А какая к черту разница, сэр, говорю я это "Ба!" или нет?
— Короче, я люблю ее. Когда она с братьями уехала из Италии домой, я не находил себе места. Меня охватила тоска, и я бы без сомнения умер, если бы не вернулся в Англию.
— А как с ней связан этот болотный упырь?
— Вы имеете в виду вампира?
— Да, этого кровососа.
— Я знаю только то, что этот вампир появился здесь ночью, во время сильной бури. Он укусил Флору за шею и с помощью молодой и чистой крови, которая текла в ее венах, обновил свое ужасное существование.
— Вот же дьявол!
— Точно. Должен признаться, что меня ошеломил объем сопутствовавших обстоятельств. Любое событие лишь придавало делу еще большее правдоподобие. Нападение вампира серьезно подорвало дух и здоровье бедной Флоры. Когда я приехал сюда, она начала умолять меня забыть о нашем обручении. Эта гордая девушка не могла позволить мне связать свою судьбу с ее печальным роком.
— Она так сказала?
— Да, это были ее слова. Флора заклинала меня бежать из дома Баннервортов. Она умоляла меня оставить ее на волю рока и найти себе другую невесту.
— И что?
— Но я видел, как страдает ее сердце.
— А оно страдает?
— Еще как! Я сказал ей, что если брошу ее в час беды, то пусть небеса отвернутся от меня. Я сказал, что если счастье ее налетело на рифы, то она может ухватиться за меня, и тогда я силою, данной мне Богом, вознесу нас над злом.
— А она?
— Она, рыдая, упала мне на грудь и благословила меня. Разве мог я оставить ее? Разве мог я сказать: "Милая моя, когда вы были полны здоровьем и красотой, я вас любил. Но теперь, когда вы в беде и печали, мне остается лишь покинуть вас". Разве мог бы я, сказав такое, по-прежнему считать себя мужчиной?
— Нет! — рявкнул старый адмирал, и его голос наполнил комнату эхом. - Если бы ты произнес такие слова, разрази меня гром, я бы выгнал тебя взашей и сам женился на этой девушке. Сдох бы, а женился!
— Ах, милый дядя!
— Не называйте меня милым, сэр. Как ты только мог подумать о бегстве от девушки, в глазах которой были слезы?
— Но я…
— Молчать, жалкий увалень! Отъявленный плут! Коварная касатка!
— Вы ошибаетесь, дядя.
— Да это я к слову… Благослови тебя Господь, Чарльз. Ты должен остаться с ней. Даже если целая шхуна вампиров приплывет сюда и скажет тебе "нет", ты должен быть с нею. И познакомь меня с этой девушкой. Обязательно познакомь.
Адмирал энергично вытер губы рукавом, и Чарльз торопливо сказал:
— Мой милый дядя, я должен напомнить вам, что мисс Баннерворт молодая леди.
— Я это знаю.
— Тогда, ради Бога, не пытайтесь целовать ее.
— Это еще почему? Девушкам нравится, когда их целуют. Придумал тоже! Не целовать ее из-за того, что она молодая леди! Неужели ты думаешь, что я целуюсь только с капралами морской пехоты?
— Нет, дядя, но вы должны понять, что молодые леди очень деликатны.
— А разве я не деликатен? Висеть мне на рее, если я не деликатен! Короче, где она? Я хочу ее видеть!
— Значит, вы одобряете мои поступки?
— Ты маленький негодяй, но в твоих венах течет кровь благородного семейства. Не жди похвалы за то, что ты действовал, как честный человек. Ты просто не мог поступить иначе.
— А что бы стало с кровью благородного семейства, если бы я отказался от Флоры? — с улыбкой спросил Чарльз Голланд.
— То есть, как бы это отразилось на тебе? Я бы отрекся от тебя, потому что такой поступок убедил бы меня в твоем ничтожестве, мошенник. А нам подобные типы в семействе не нужны.
— Но отказ от Флоры избавил бы меня от многих затруднений.
— Здесь нет никаких затруднений. Человек, бросающий судно, которое несло его по волнам, или девушку, доверившую ему свое сердце, достоин быть изрублен на мясо для диких обезьян.
