переворот? Да еще и принцу, которого все вокруг считают слабаком и задохликом и у которого совсем ничего нет.
Но кое-что у меня все же было.
– Правда? – тоже улыбнулась я. – А контрабанду мой отец ведь прикрыл. Неправильно, я считаю. Я бы ее открыл и поставил во главе контрабандистов надежного, умного человека. Например, вас. Назвал бы это торговым министерством и доходы оставил бы вам, а себе бы брал… скажем, десятую часть. Остальное было бы ваше, господин. Или не ваше, а кого-нибудь похрабрее. Как хотите.
– Контрабанда солью? – задумчиво уточнил Паук, прищурившись.
– И людьми, и золотом. А еще деревом. О, а как насчет этой вашей дряни, которую вы курите? Сколько она сейчас стоит?
Рен шепнула мне цену. Я вспомнила, как гуляла по торговой площади до встречи с кицунэ, и прикинула, дорого это или нет. Выходило прилично.
– Задемпингуем его, – предложила я, забывшись. – А потом, когда все… Что?
– Простите, господин, что вы сказали? – вежливо уточнил Паук.
Я мысленно чертыхнулась.
– Сильно снизим цену. А потом, когда все его купят, поднимем цену раз так в десять и отправим на черный рынок, то есть к вам. И мне, и вам выгода, а нынешние покупатели отказаться не смогут, да?
– Да? – с сомнением переспросил Паук, потянувшись к трубке.
– Ну а вы бы смогли? – Я насмешливо проследила за его движением.
Паук отдернул руку и закашлялся, как я недавно.
Я наклонилась к нему.
– Эта ваша дрянь вызывает серьезное привыкание, вы знали?
– Она успокаивает, – заметил Паук, глядя на трубку, впрочем, уже не так благосклонно. – И это лекарство, Ваше Высочество. У меня есть верный врач, это его рецепт. Полагаю, придворному врачу, принц, вы не доверяете, поэтому понимаю вашу предосторожность…
– У меня есть гарем для успокоения, – перебила я. – Но речь не об этом.
– Если верить императору, последнее время вас гарем не слишком-то успокаивает, – перебил глава наемников.
Кажется, я затронула чувствительную струнку – наверное, у главы наемников гарема не было.
Я усмехнулась. Со вчерашним маминым подарком мы так здорово в го резались, что утром я сегодня еле проснулась.
– Дело вкуса, господин. Но позвольте мне продолжить. Представьте, что будет, если вы получите на эту вашу дрянь монопо… эм, выгоду от нее в единоличное, только ваше пользование. От моей десятой части вы не обеднеете, правильно? Тут куш побольше, чем от соли будет, бедняки-то свой мисо не солят, а вашу траву, наверное, любят.
– Не они покупатели, – справедливости ради заметил Паук, но по блеску глаз я поняла: заинтересовался. – Принц, ваши мысли любопытны. Я представить не мог, что после удара Ши́ки, – глава снова покосился влево, на своего заместителя. Юноша не пошевелился и по-прежнему смотрел в одну точку, – вы, Ваше Высочество, так сильно изменитесь.
Ах, вот кому я обязана новым телом!
– А ваш Шики не мог ударить какую-нибудь милую наложницу? Или сынка канцлера? – пробормотала я.
– Ваше Высочество? – растерянно переспросил Паук.
– Ничего. Итак, господин, я понимаю, мой отец вам платит, но когда я взойду на трон, то буду платить вам больше. Полагаю, выгоду от контрабанды вы получите пятикратную. Я не силен в цифрах, но примерно…
Лгу, с цифрами у меня проблем нет. В этом уравнении, к сожалению, имелось много неизвестных, и я лишь смутно представляла, сколько император платит наемникам, но по моим прикидкам выходило, что контрабанда и правда даст выгоду. Даже десятикратную. Надо только за границу местный опий зажилить, а то там привыкнут и пойдут на нас войной. Китай, помнится, в очередной раз загнулся именно из-за опиумных войн.
Надеюсь, примерно это (за исключением Китая) представил и Паук, потому что он наконец-то посерьезнел:
– Принц, ваше предложение и правда сулит существенную выгоду, но как вы собираетесь провести этот ваш переворот? Для него нужна армия. Мои наемники – убийцы, не солдаты. Их мало.
Резонно. Главой армии был как раз император. По словам Рен, собираясь воевать, государь объявлял свою волю наместникам, и те обязаны были предоставить ему некоторое – довольно значительное – количество солдат. Что же касалось регулярной армии, то она тоже была, но раскиданная по отрядам: императорская стража, телохранители канцлера, левого министра, правого министра и так далее.
Если я и впрямь стану императором, это средневековье надо будет срочно прекращать.
– Королева Лянь никогда не введет войска в нашу империю. Даже ради вас, принц, – продолжил Паук. – Пока Его Величество продолжает идти на уступки, война Лянь не нужна. К тому же это может плохо сказаться на вашем здоровье.
Глава так точно передразнил королеву, что натолкнул меня на мысль, что в ее свите тоже имеются шпионы.
– Возможно, – ответила я.
Если смотреть правде в глаза, королева Лянь согласится стать регентшей при задохлике-сыне, а это слишком опасно. Соблазнительно и опасно. При ней я все равно не буду свободной, а именно этого мне хочется: отомстить императору и получить наконец свободу.
– Возможно. Но я знаю, что наместники будут на моей стороне.
– Почему же? – удивился Паук. Справедливо удивился, согласна.
– Они захотят стать тестем императора. А сейчас как раз время отбора, и я вот-вот выберу императрицу.
Единственный козырь, который у меня был, – проклятый отбор.
Паук рассмеялся.
– О, принц, боюсь вас разочаровать, но это даст вам благосклонность лишь одного наместника. Вы же не можете выбрать больше одной императрицы, остальные станут вашими наложницами, но этого наместникам будет мало. Возможно, вы забыли об этом, мой господин?
«Возможно, принц, вы идиот?»
– Никто не знает, кого именно я выберу, – не подавая вида, что поняла обидный намек, заметила я.
Глава наемников сначала помолчал, а потом рассмеялся, когда понял, что я собираюсь сделать.
А что тут непонятного? Как любой политик, столкнувшийся с проблемой финансирования, я собиралась давать пустые обещания. Другими словами, лгать, а точнее, блефовать. Я пообещаю господам чиновникам, что выберу именно их дочь, получу их поддержку, а потом… Я не планировала вообще выбирать императрицу, но там видно будет.
Что было ясно наверняка: отбор нужно всеми силами затягивать.
– А вы хитры, принц, – заключил Паук. – Вы понимаете, что играете с огнем?
– Оно того стоит, – улыбнулась я.
– Как же я узнаю, что вы не лжете мне, Ваше Высочество? – усмехнулся Паук.
– Как, господин, вы мне не верите? – настала моя очередь разыгрывать оскорбленную невинность.
Мы оба рассмеялись, а потом Паук щелкнул пальцем, и вперед выступил неизвестный мне парень, почти мальчик. Ничего примечательного в нем не было, да и не могла я его как следует рассмотреть в этом интимном полумраке.
– Загляни принцу в голову, – приказал мальчику главарь. Вот так
