Ознакомительная версия.
Жак перезарядил арбалет, а я решил, что пора бежать. Неизвестно, решат ли твари броситься за нами или нет. Мы побежали к видневшейся вдалеке и ведущей куда-то наверх каменной лестнице. Она словно висела в воздухе, ибо верхний её конец, которым она была прикреплена к стене, терялся где-то наверху. Наши шаги гулко отдавались по каменной кладке пока мы бежали по потолку коридора, а внизу под нами бесновались дьявольские чудовища. Но даже сквозь этот шум я расслышал молитву Жака: этот малый был ещё более истовым христианином, чем я. Лестница была уже совсем близко, и она причудливо нависала над каменным туннелем, из которого мы чудом успели выбраться, и была такой же древней, как и всё в этом проклятом Господом святилище.
Жак первым запрыгнул на неё. Он поднялся на несколько ступенек вверх, и обернулся, посмотрев на меня. Я разбежался и запрыгнул на ближайшую ступень, однако, не рассчитав силы, схватился за камень, пытаясь удержаться. Подняв глаза, я хотел позвать Жака на помощь, ибо доспехи, кольчуга и меч тянули назад, но вдруг увидел, как Жак прыгнул на меня, чуть было, не свалив в пропасть. Сам он упал в бездну без малейшего звука, и я вскоре увидел почему.
Выше наверху сидела знакомая фигура верховного колдуна в шёлковом одеянии. Его лицо было скрыто золотой маской, а в руке он держал окровавленную кривую саблю. Я понял всё. Вот, наконец-то мы с тобой и встретились, подумал я, и силы мои удесятерились. Я резко подтянулся, опёрся коленом на ступень, а колдун с саблей бросился на меня. Его громкий зловещий шёпот оглушил меня: «Ты последний! И сейчас ты тоже умрёшь». Полы его одеяния широко распахнулись, и в ноздри мне ударила сладковатая вонь, дурманящая разум. Но, тем не менее, я сорвал со спины свой тяжёлый меч, и ударил злодея со всей силы. Мой удар свалил злодея в пропасть, а в ушах ещё долго стояли его слова. Нет, тварь, я выживу, вопреки всему и во что бы то ни стало, подумал я.
Сев на ступень, я отдышался. Теперь у меня было на это время. Весь мой плащ, бывший ранее белоснежным, превратился в грязное полотнище заляпанное кровью и грязью. Рядом со мной на ступенях валялся заряженный арбалет бедного Жака, которым он не успел воспользоваться. Наверно надо будет взять его с собой. Где-то внизу ещё раздавалось приглушенное рычание чудовищ, бесившихся в тесном коридоре в бессилии от ускользнувшей добычи. Однако сверху не доносилось ни звука, что немного успокаивало. Наконец, я перевёл дух, собрался, повесив арбалет и меч на спину, а в руки взяв по тяжёлой стреле, ибо весь колчан мне уже было не донести, и начал медленно подниматься вверх, готовый ко всему. Ступеней было на удивление много, но к счастью они были не такими высокими, как те, что вели внутрь храма.
Когда ступени закончились, я оказался буквально на перепутье. Влево, прямо и направо уходили коридоры подобные тому, в котором погибли мои братья. Само разветвление было ярко освещено факелами, в то время как сами входы в туннели терялись в кромешной тьме. Наличие факелов меня весьма обрадовало, ибо мои глаза уже отвыкли от яркого света, а горящий факел будет необходим в тёмном туннеле. Тем более он давал дополнительную уверенность в силах в дополнение к оружию.
Сбив два факела мечом, ибо просто рукой достать их было невозможно, я потушил один, и засунул его за пояс, второй оставив горящим. Неизвестно насколько длинным может быть коридор, и хватит ли одного факела до конца пути. Оставалась только одна проблема. Какой коридор выбрать для дальнейшего пути? После получаса раздумий я выбрал правый путь. Умереть за правое дело не стыдно, пусть и путь будет тоже правым.
Войдя в правый коридор, я увидел уже знакомую каменную кладку, которой были выложены стены, только она мне показалась гораздо древнее виденных до этого. На камнях иногда попадались надписи и какие-то рисунки, но рассматривать их у меня времени не было. Я чувствовал, что это моё последнее испытание, и я должен был его преодолеть в кратчайшие сроки. В небольшой фляге у меня имелся запас воды, но он был слишком мал, чтобы плутать несколько суток в каменных лабиринтах. Путь мой был слишком однообразен, и мне временами мерещились подозрительные шорохи впереди, но я упрямо шагал вперёд. Меня не смущал топот своих шагов, отдающихся от сводов туннеля. Мною овладело такое безразличие, что выбеги на меня сейчас толпа кровожадных чудовищ, я, не раздумывая бросился бы на них, но не свернул бы со своего пути.
Я шагал уже несколько часов, и ноги уже еле поднимались. Уставший организм требовал отдыха, и мне стало ясно, что дальнейшее продвижение без отдыха невозможно. И хотя сидеть в кромешной тьме было не особенно приятно, ничего другого делать не оставалось. Я снял со спины арбалет, потушил факел, и сел привалившись спиной на стену. Меня окутала тишина.
Я прикрыл глаза, пытаясь бороться со сном. Поначалу мне это удавалось, но незаметно я всё-таки провалился в забытьё. Снилось мне что-то дурное, но что именно, я потом так и не мог вспомнить.
Проснулся я внезапно. Мне показалось, что мой слух всё-таки уловил какой-то шорох. Мои руки рефлекторно схватились за арбалет, который по-прежнему лежал у меня на коленях. Я совершенно потерял ход времени и не знал, сколько прошло дней. Один? Два? Три? Ход моих мыслей неожиданно прервал какой-то писк. Я зажёг факел и осмотрелся.
В метрах двух от меня копошилась большая крыса, и при виде её я, как ни странно, ощутил голод. Мысль о голоде пришла спонтанно, но ничего удивительного не было: последний раз я ел в той заброшенной деревне. Неужели я умру от голода в этих каменных лабиринтах? Неужели Господь допустит это, после того как мы защищали знамя Христово от нечестивых?
По-моему я начинал уже бредить. Я поднялся, и при виде меня крыса убежала прочь. Я пошёл за ней в тщетной надежде, что она приведёт меня к выходу из этой преисподней. Казалось, коридор был бесконечен. Крысу нигде не было видно, а я всё шёл и шёл вперёд. В мои размышления вдруг закрались мысли о той таинственной голове, которой поклонялись странные служители. О мёртвом брате Теодоре, который погиб при кошмарных обстоятельствах. Что же я видел тогда?
Обо всём этом я думал, пока проходил мимо угрюмых серых стен. Изредка мне попадалось что-то вроде дверей в стенах, но что за ними скрывалось, я предпочёл не выяснять. У меня была более ясная цель: выбраться. Время текло медленно, а стены не кончались. Прошло ещё несколько часов, и усталость стала возвращаться. Голод усилился настолько, что я уже готов был накинуться на сырое мясо и съесть его, как бы это ни противоречило заповедям Божьим. Но даже крыс видно не было.
Я прислонился к стене, постепенно приходя в себя, и вдруг показалась крыса. Осторожно нюхая воздух своим длинным носом, она тревожно смотрела по сторонам. Она была довольно крупной, гораздо крупнее тех, что мне доводилось видеть в Европе. Я старался не шевелиться, чтобы подпустить её поближе. Мне пришлось совершить это богопротивное деяние.
Ознакомительная версия.
