- Я видел фото на надгробии… это она, поверь мне…, - меня неудержимо тянет поцеловать его, но я просто смотрю Джею в глаза.
- Я бы мог сказать это, но это бы означало, что я сошёл с ума…
- Это плохо?
- Не знаю, ничего не знаю…, - и он целует меня сам. Как в дурацком слезливом кино, всё замирает на минуту. Мне уже не холодно, не отпущу, нет!
- Эван, если я признаю, что это ты, ты же понимаешь, что это будет означать?
- Что душа бессмертна! Что я ждал тебя долгих пять лет и очень стремился сюда… И мои метания и страдания привлекли голодного призрака бывшей балерины, и я не понимал, где правда, а где нет, и… я убил Зака Нилмана, и сейчас умирает твоя подруга Сиена, и ты её уже не спасёшь…
- Что?
- Да… Джей, мне так больно это говорить, но я превратился в чудовище, мой убийца сейчас доедает тело Сиены, я натравил его на неё, я хотел всех убить, кто рядом с тобой…
- Сиена, она же пошла к знакомому за травой… Чёрт, я совсем забыл, этот Ники, он мне весь мозг съел, и я забыл про Сиену, как я мог?! - он потерян, я знаю, что ничего не вернуть, но моя правда должна была разбудить его… Хватило бы сил удержать его…
- Джей, послушай, её не спасти, Лиам уже наверняка убил её!
- Лиам? Нет! Я же засадил его в психушку!
- Он сбежал, я нашёл его случайно или не случайно, а он убил несколько человек и убивал бы и дальше, я натравливал его на тех, кого я ненавидел, я виноват… но мой разум помутился, Энн вселила в меня зародыш зверя, прости… Я не мог спасти Сиену, потому что… не хотел.
Джей молча смотрит на меня, и от этого взгляда мне ещё больнее, чем от тысячи слов или издевательств зверя, он не знает, что ему делать. Я дал ему самый тяжёлый выбор в мире. Сейчас он уйдёт, бросив меня стоять под начинающимся дождём, сейчас он снова не поверит мне. И голодный призрак балерины Энн явится ко мне за новой порцией боли и ненависти. Джей, скажи, что-нибудь, возненавидь меня, только не молчи!
- Нет, нет, мне всё равно, пусть, я сошёл с ума, но я не позволю им снова тебя убить! Господи, как же тяжело! Хоть бы это всё оказалось просто кошмаром! Просто сном! Что мне делать, Эван? Если ты пришёл с того света за мной, не отправимся ли мы в ад вместе?
- Возможно, но чуть позже, ад подождёт!…
59.
Я просыпаюсь в холодном поту, мышцы мои напряжены до предела. Что это было? Сон? Ночной кошмар и ничего более? Пытаюсь понять, где я? Дома, и меня это моментально успокаивает. Я ложусь обратно и обнимаю Ники. Интересно, наша ссора с ним тоже приснилась мне? Утыкаюсь носом в его волосы, но ужас охватывает меня раньше, чем логика полностью выстраивает всё в голове. Это не его волосы, и это не Ники! Я осторожно отстраняюсь к краю, стараясь не разбудить того, кто спит рядом. Светлые длинные локоны и тонкие плечи, это Энн, точно она. Но ведь она ни разу не была у меня дома, мы никогда не спали, что происходит? Где реальность? Меня пробирает холод, словно исходящий от сотни окоченевших тел. В моей кровати мёртвое существо, материальный призрак или это всё же сон?
- Энн? - я шепчу тихо, меня одолевает желание убежать. Мне не очень-то хочется, чтобы она отвечала, - Энн?
Она медленно поворачивается ко мне лицом. Губы её посинели и потрескались, глаза ввалились в череп. Она улыбается, если этот злобный оскал можно назвать улыбкой. И я вижу, как из её рта ползут опарыши, высыпаясь пульсирующей массой на подушку. Ужас и тошнота подступают к горлу, она мертва, слишком давно, чтобы быть просто трупом. Всё нереально, нереально! Голова с хрустом разворачивается полностью.
- Это сон? Я знаю, что ты ненастоящая!
- Не настоящий здесь только ты, Лирой Найтл! - шипит безумная балерина, подползая ближе, неестественно выгнув шею и руки. Её кости скрипят и ломаются, окаменевшие пальцы тянутся ко мне. Я спрыгиваю с кровати, и просыпаюсь на полу. Упал во сне. Так это был сон? Боже, я запутался, как же хочется пить! Где я? И… с кем? Поднимаюсь и понимаю, что меня подташнивает, кажется, я пил алкоголь, и немало. На кровати спит Эван, в холодном лунном свете я почти уверен, что это он прежний. Возможно, это самообман, мне просто хотелось поверить в то, что можно вернуться с того света в другом обличье и в чужом теле. Но это не так уж и важно, меня тянет к нему, непреодолимо и безумно, как тогда. Только увидев его, сидящего с грустными глазами на бессмысленной вечеринке, я понял, что не смогу скрыться от своей всепоглощающей бездны, от страсти и похоти, не смогу не погрузиться в неё… и мы утонули… Я ложусь рядом и трогаю его плечо. Возможно, я оправдываю себя, возможно, настоящий Эван Брайт давно мёртв, а этот прекрасный самозванец лжёт мне… пусть будет так, я хочу думать, что он часть прошлого, которое я старательно хоронил и гнал от себя, заменив пустыми отношениями с подростком. Кстати, это же моя квартира, а где Ники? Был ли он, когда мы, в стельку пьяные, завалились ко мне? Чёрт! Не очень хорошо вышло. Но я не переживу очередного приступа детской истерики, в конце концов, я уже однажды прогонял его…. и… сам же вернул! Я дурак! Пытаюсь вспомнить, что же было, но вчерашний день как в тумане, вернее, его вторая часть, ничего не складывается в единую картинку. И вот сейчас ночь, мне снятся кошмары, а Эван спит рядом, и всё, вроде бы, хорошо, но меня мучает совесть. Где Ники? Что со мной? Зачем мне знать, где он? Убежал домой или гуляет по улице ночью. Я же бесчувственная сволочь! Но где же он? Чёрт!
Я поднимаюсь и иду на кухню, хочется пить, заодно проверю, не оставил ли он гневную записку. По пути заворачиваю в ванную, надо бы отлить. Включаю свет, и ноги прилипают к кафелю. Я в ступоре. Как такое могло случиться? Я схожу с ума или это новый кошмар? Я не сплю? Этот бледный ребёнок со светлыми глазами лежит в ванной, до краёв наполненной остывшей водой, багровой от крови. И в нём я с трудом узнаю…
- Ники! - с неосознанным криком бросаюсь к нему, и вытаскиваю из ванной. О, Боже, он холоден, или мне так кажется?
- Ники, нет! - его руки вскрыты так глубоко и так неровно. Края ран успели побелеть, сколько же он пролежал здесь? Пока я спал с Эваном, он дрожащими руками вскрывал вены, заливаясь слезами. Пока я тешил своё самолюбие, он умирал в остывающей воде, истекая кровью. Глупый ребёнок! Пытаюсь нащупать пульс на шее, с трудом соображая, дышит ли он вообще, или я уже обнимаю труп? Это отчаяние, это проклятие!
На мой крик в дверном проёме появляется Эван. Такой же бледный и худой. Его растрёпанные волосы упали на лицо, и глаза сквозь них блестят ревностными огнями.
- Эван, он умирает?
И мне становится ещё страшнее, потому что Эван не выражает ни каких эмоций, он молча опускается на колени передо мной и смотрит на нас.
