Весла биремы остановились на середине гребка, они лежали неподвижно, едва касаясь воды.
– Быстрей! – взревел Сигурд, под свист бича он развернул корабль параллельно курсу биремы.
– Суши весла! – заревел он снова.
Нос корабля Иштар ударил весла биремы. Он прошел через них, как лезвие через щетину. Расколотые, поломанные, длинные стволы падали, задерживая корабль Иштар не больше, чем если бы были из соломы. Но на биреме те, что держали эти весла, падали со сломанными спинами и шеями от упавших на них тяжелых ударов.
И с палубы проходящего корабля прямо в ряды солдат, оцепеневших от этого неожиданного нападения, падали огненные стрелы. Свистя, как змеи, разгораясь в полете, огненные шары жгли солдат, они падали на палубу и в открытую яму и все, что могло гореть, загоралось.
Снова на галере послышались крики – на этот раз крики ужаса.
Корабль Иштар освободился, заработали его весла. Упрямо вперед устремился он, в свободное пространство между концом луча и стеной. Здесь викинг опять быстро развернул его. И корабль полетел на бирему.
А бирема беспомощно болталась, как паук, у которого отрезали ноги, и ползла, как тот же паук, к острому, как нож, краю луча звезды. С ее палубы и из трюма поднимались небольшие столбы дыма.
Сигурд понял, в какой опасности бирема, увидел, что ее вот–вот пронзит острый каменный конец, понял, что он может загнать ее на этот конец и тем самым разрезать ее каменным ножом, уничтожить.
– Охраняйте нос! – закричал он.
И, сделав широкий разворот, направил корабль не на корму галеры, как предполагал раньше, а прямо на середину Таран корабля ударил и глубоко вошел в бирему, нос тоже. От удара Кентон и остальные упали, вцепившись в палубу.
От удара бирема вздрогнула, наклонилась, море хлынуло через дальний борт. Весла правого борта пытались оттолкнуть ее от камня. Но галера продолжала сближаться с камнем.
Она ударилась об острый конец скалы.
Камень прорезал борт, послышался треск.
– Хо! – заревел викинг. – Тонете, крысы!
На корабль обрушился дождь стрел. Они свистели вокруг Кентона, пытавшегося встать. Втыкались в палубу, падали в гребную яму. Прежде чем гребцы могли начать грести обратно, высвободить корабль, они падали, свисали со своих весел, пронзенные стрелами.
На нос корабля упал десяток крючьев, намертво прикрепив его к тонущей галере. По веревкам заскользили мечники.
– Назад! Ко мне! – закричал Сигурд.
Бирема задрожала, ее нос опустился, скользнул по скале на десять или больше футов, на палубу хлынула вода. В море плыло множество голов солдат, их уносило в сторону, они плыли к кораблю. На палубе биремы готовились перейти на борт корабля.
– Назад! – закричал Кентон.
Он схватил Шарейн за руку, они побежали, наклонив головы; с места рулевого в поток солдат, приближающихся к розовой каюте, полетели стрелы Сигурда и девушек.
Бирема опустилась еще ниже, нос ее уже был под водой, но ее держал таран корабля. И этот таран наклонился резко вместе с биремой. Палуба корабля наклонилась, Кентон упал, увлекая за собой Шарейн. Он мельком видел людей, прыгавших с биремы в море, плывущих к кораблю.
Он поднялся на ноги, когда солдаты наступали на нос. Мимо него пробежал Джиджи, размахивая своей булавой. Кентон побежал рядом с ним, около него – Шарейн.
– Назад! Назад к Сигурду! – выкрикнул ниневит; его булава колотила солдат, как цеп в жатву.
– Поздно! – воскликнула Шарейн.
Поздно!
По цепям взбирались солдаты, поднимались из моря, срывали щиты. биремы донесся вой, страшный, звериный. При этом звуке даже солдаты замерли, булава Джиджи застыла в воздухе.
На палубу корабля Иштар прыгнул черный жрец!
Бледные глаза полны адским пламенем, рот – квадратное отверстие, из которого кричит черная ненависть, он прорвался сквозь мечников, увернулся от булавы Джиджи и бросился на Кентона.
Но Кентон был готов.
Сверкнуло синее лезвие и встретило удар меча черного жреца. Но меч Кланета оказался быстрее; отдернув его, жрец нанес удар в старую рану на боку.
Кентон пошатнулся, оружие едва не выпало из его рук.
С торжествующим криком Кланет нанес смертельный удар.
Но прежде чем он смог опуститься, между Кентоном и Кланетом оказалась Шарейн, она отразила удар жреца своим мечом.
Взметнулась левая рука черного жреца с зажатым в ней кинжалом. Он глубоко погрузил кинжал в грудь Шарейн.
Весь мир красным пламенем вспыхнул перед глазами Кентона, и это пламя не оставило ничего, кроме лица Кланета. Прежде чем жрец смог шевельнуться, быстрее молнии, ударил Кентон.
Его меч разрубил лицо Кланета, оставив на месте щеки и челюсти красное пятно и прорубил наполовину плечо.
Меч черного жреца звякнул о палубу.
Меч Кентона взлетел вновь – и ударил по шее.
Голова Кланета соскочила с плеч, покатилась к борту и упала в море. Еще мгновение громоздкое тело стояло, из шеи потоком била кровь. Затем тело повалилось.
Но Кентон больше не обращал внимания ни на него, ни на людей с биремы. Он склонился к Шарейн, поднял ее.
– Любимая! – звал он и целовал бледные губы, закрытые глаза. – Вернись ко мне!
Глаза ее открылись, стройные руки попытались приласкать его.
– Любимый! – прошептала Шарейн. – Я… не могу… я буду… ждать… – Голова ее упала на грудь.
Кентон, держа в руках мертвую возлюбленную, осмотрелся. Вокруг него стояли те, что уцелели из экипажа биремы, они молчали, не двигались.
– Сигурд! – крикнул он, не обращая на них внимания. Там, где сражался викинг, лежала лишь груда тел.
– Джиджи! – прошептал Кентон.
Джиджи не было! Там, где он вращал своей булавой, толстый слой трупов.
– Шарейн! Джиджи! Сигурд! – Кентон всхлипнул. – Умерли! Все умерли!
Корабль накренился, дрогнул. Кентон сделал шаг вперед, держа в руках тело Шарейн.
Прозвенел лук, стрела попала ему в бок.
Неважно… пусть его убьют… Шарейн умерла… и Джиджи…
Но почему он больше не чувствует тело Шарейн в своих руках?
И куда исчезли солдаты?
Где корабль?
Вокруг него ничего нет, только тьма – тьма и ревущая буря, которая несет его откуда–то, из далекого пространства.
Сквозь эту тьму, ища Шарейн, пытаясь нащупать ее руками, летел Кентон.
Качаясь плача от горя и слабости, он открыл глаза…
Он был в своей старой комнате!
Кентон стоял в оцепенении, комнату он почти не видел, его скрывали мелькающие картины недавней битвы. Часы ударили трижды.
Три часа! Конечно… в этом мире есть время… не как в мире корабля…
