— Не надо мне никакого отпуска. Я хочу всегда оберегать Лиссу. Я снова зевнула. — Видел это платье?
— Видел.
— Тебе понравилось?
Он не ответил, я решила воспринять это как «да».
— Моя репутация окажется под угрозой, если я надену его на танцы?
— Вся школа окажется под угрозой, — ответил он еле слышно.
Я улыбнулась и заснула.
Когда я проснулась, моя голова лежала у него на плече, а его длинное пальто — пыльник — прикрывало меня, точно одеяло. Фургон стоял, мы вернулись в школу. Я сняла с себя пыльник и вслед за Дмитрием вышла наружу, внезапно почувствовав себя полностью выспавшейся и счастливой. Жаль, что моя свобода подходила к концу.
— Снова в заточение, — вздохнула я, идя рядом с Лиссой в столовую. — Если ты изобразишь сердечный приступ, может, я смогу сбежать.
— Без своих покупок? — Она вручила мне сумку, и я радостно закружилась вместе с нею. Жду не дождусь увидеть это платье.
— Я тоже. Если мне позволят пойти. Кирова все еще решает, достойна ли я послабления.
— Покажи ей скучные рубашки, которые ты купила, и она впадет в кому. Я сама чуть не грохнулась в обморок.
Я засмеялась, вскочила на деревянную скамейку, прошла по ней и в конце спрыгнула.
— Не такие уж они скучные.
— Не знаю что и думать о новой, ответственной Розе.
Я вспрыгнула на другую скамью.
— Не такая уж я ответственная.
— Эй! — окликнул меня Спиридон, он и остальные шли сзади. — Ты все еще при исполнении. Никаких развлечений.
В его голосе слышался смех.
— Конечно, никаких развлечений Клянусь… Дерьмо!
Я была уже на третьей скамье, у самого конца. Мышцы напружинились — я готовилась спрыгнуть вниз. Вот только когда я попыталась сделать это, ноги не последовали за мной. Дерево, мгновение назад казавшееся прочным и твердым, раздалось подо мной, словно это было не дерево, а бумага. Оно расщепилось, одна нога прошла сквозь дыру и застряла в ней, а тело устремилось вниз. Скамья удерживала меня, нога неестественно выгнулась в щиколотке. Я рухнула с треском, но трещало не дерево. Тело прострелила жуткая боль. И потом меня накрыла тьма.
Я очнулась, глядя на скучный белый больничный потолок. На меня падал отфильтрованный свет — чтобы не навредить пациентам-мороям. Я чувствовала себя странно, как бы дезориентированной, но боли не было.
— Роза.
Этот голос ласкал кожу, словно шелк. Мягкий. Низкий. Повернув голову, я встретилась со взглядом темных глаз Дмитрия. Он сидел в кресле рядом с постелью, каштановые волосы свесились вперед и обрамляли лицо.
— Привет. — не столько сказала, сколько прокаркала я.
— Как ты себя чувствуешь?
— Странно. Вроде как под хмельком.
— Доктор Олендзки дала тебе что-то обезболивающее — ты выглядела совсем плохо, когда мы принесли тебя сюда.
— Я этого не помню. Долго я была в отключке?
— Несколько часов. Должно быть, она дала что-то сильное.
Некоторые детали начали всплывать в памяти. Скамья. Нога на уровне щиколотки захвачена. После этого все как в тумане. Чувство жара, потом холода и снова жара. Я на пробу пошевелила кончиком здоровой ноги.
— Совсем не больно.
— Потому что на самом деле ты серьезно не пострадала.
Я вспомнила звук, с которым треснула щиколотка.
— Уверен? Я помню, как… нога согнулась. Нет. Не может быть, чтобы не было перелома. — Я сумела сесть, чтобы осмотреть щиколотку. — Или, по крайней мере, растяжения.
Он привстал, чтобы удержать меня.
— Будь осторожна. Может, с ногой все в порядке, но ты еще немного не в себе.
Я медленно нагнулась к ногам. Джинсы были закатаны. Щиколотка немного покраснела, но ни синяков, ни припухлости не было.
— Господи, вот повезло! Если бы я сломала ее, то долгое время не смогла бы тренироваться.
Улыбаясь, он опустился в кресло.
— Знаю. Пока я нес тебя, ты все время это твердила. Была жутко огорчена.
— Ты… Ты принес меня сюда?
— После того, как мы разломали скамью и освободили твою ногу.
Господи! Многое же я упустила. Представить только, Дмитрий несет меня на руках! Для полного счастья не хватало только того, чтобы при этом он был бы еще без рубашки.
Потом до меня дошло, что же, собственно, случилось.
— Какая-то скамья все мне испортила! — простонала я. — Что?
— Я целый день охраняла Лиссу, и все вы говорили, что я справлялась хорошо. Потом я возвращаюсь сюда, и какая-то жалкая скамья выводит меня из строя. На глазах у всех. Ничего себе.
— Это не твоя вина, — сказал он. — Никто не знал, что скамья гнилая. Выглядела она нормально.
— Все равно. Мне следовало, как обыкновенному человеку, просто идти по дорожке. Другие новички смешают меня с грязью, когда я выйду отсюда.
Его губы растянулись в улыбке.
— Может, подарки развеселят тебя.
Я выпрямилась на постели.
— Подарки?
Улыбка исчезла. Он протянул мне маленькую коробочку и листок бумаги.
— От принца Виктора.
Удивленная тем, что Виктор решил сделать мне подарок, я прочитала записку всего несколько торопливо нацарапанных строк:
Роза!
Я очень рад, что ты серьезно не пострадала. Это поистине чудо. Ты словно заколдована, и Василисе повезло, что у нее есть ты.
— Как мило с его стороны. — Я открыла коробочку. — Вот это да!
Там лежало то самое ожерелье с розочкой, которое Лисса хотела купить мне, но не могла себе позволить. Я подняла блестящую цепочку, так что усыпанная бриллиантами розочка свободно свесилась вниз.
— Немного чересчур для подарка выздоравливающей, — заметила я, вспомнив цену.
— На самом деле он купил его в честь того, что твой первый день в качестве официального стража прошел с таким успехом. Он заметил, что вы с Лиссой разглядывали его.
— Вот это да! — Больше мне ничего не приходило на ум. — Не думаю, что он прошел с таким уж успехом.
— А я думаю.
Усмехнувшись, я положила ожерелье в коробочку и поставила ее на столик.
— Ты сказал «подарки». Есть еще что-то?
Он рассмеялся, звук его смеха ласкал меня. Господи, как мне нравился звук его смеха!
— Это от меня.
Он протянул мне маленький простой кошелек. Озадаченная, взволнованная, я открыла его. Помада для губ, как раз такая, какая мне нравится. Я сто раз жаловалась, что она у меня кончилась, но никогда не думала, что Дмитрий обращал на это внимание.
— Когда ты успел купить ее? Я глаз с тебя не спускала в торговых рядах.
— Секрет стража.
— А это за что? Тоже за мой первый день?
