– Почему?
– Скажем, обстановка там стабилизируется. Но тогда перестанут поступать колоссальные денежные суммы, которые дают арабские лидеры и еврейские банкиры. Замирение грозит застоем. Что делать, скажем, с массами безработных палестинцев, работы для них не хватит, да они и не привыкли трудиться. Живут на деньги нефтяных шейхов. А Израиль?! Да, имеет мощную промышленность, отличную армию, развитую экономику. Но вся она построена и поддерживается на американские деньги. Убери сейчас помощь США, и очень скоро начнется кризис. Своих ресурсов не имеется. Вот и получается – как только мирный процесс немного стабилизируется, происходит какое-нибудь чрезвычайное происшествие. То же самое происходит и в нашей стране. Как только наметится минимальная стабильность, разражается кризис.
– Но зачем им кризисы в нашей стране?
– Они страшно боятся усиления России. В то же время не меньшую угрозу для них представляет и полный хаос. Это можно сравнить с наводнением, которое затопит и соседей. Зачем, спрашивается, нужно было начинать войну в Чечне, когда едва-едва оправились от Афганистана, с которого, собственно, и начался развал СССР? Да все потому же. Даешь нестабильность! И самой Чечне нужна была война. То они грызлись между собой, а общая беда сплотила народ, дала почувствовать свои силы. Вот так-то, брат Костя. Чего молчишь?
– Что тут скажешь. – Костя тяжело вздохнул. – Ты все обрисовал не хуже телекомментатора.
– Только правдивее. Назвал вещи своими именами. Так по всему миру. Не всюду, конечно, действуют с помощью пули или пластида. Есть методы более изощренные. Например, сексуальный скандал. Какого-нибудь крупного политика изобличают в связи с девочкой легкого поведения.
– И мы работаем против нашей Родины?
– Ага.
– Но все, что ты мне рассказал, цинично.
– Конечно, цинично, но на этом стоит мир от самого основания. Цинично прикидываться патриотом и одновременно бросать тысячи пацанов на заведомую гибель, цинично внушать народу, что пить водку нехорошо, но самому втихаря предаваться пьянству, цинично после полнейшего провала и всеобщего посмешища выдвигать свою кандидатуру вновь на пост президента. Примеры цинизма бесконечны. А я… мы… провоцируем естественный отбор, что в свою очередь оздоровляет нацию. – Егор поднялся, похлопал Костю по плечу: – Ничего, парень, жизнь длинная, еще разберешься, что к чему.
Он медленно пошел вперед, светя по стенам фонарем. Очень скоро Костя увидел металлическую лестницу, уходившую куда-то вверх.
– Полезай за мной! – скомандовал Егор.
Лестница вела к лазу в очередной туннель, он оказался настолько узок, что идти можно было только боком и согнувшись. Косте порядком надоело путешествие в подземном мире, однако он не выказывал раздражения.
Ход быстро кончился тупиком. Внизу в старинной кирпичной кладке имелся люк.
– Спускаемся, – сказал Егор, – это и есть старая труба, в которую заключена подземная речка. Самый трудный участок пути, как мне представляется. Попробуем. Раздевайся. – Костя послушно снял одежду, свернул ее в компактный узел, перевязал ремнем, соорудил петлю, перекинул через шею.
– Старайся двигаться очень осторожно, не спеши. Труба очень старая, здесь могут ждать любые неожиданности.
Ржавая лестница обрывалась на полпути.
– Погоди, сначала я, – Егор посветил перед собой, и Костя увидел тихо струящиеся воды. Егор двинулся вперед, вскоре раздался плеск, потом и Костя ступил на дно и тут же утонул по колено в вязком иле. Высота воды над поверхностью ила составляла всего сантиметров десять, но идти оказалось чрезвычайно трудно.
– Повторяю, будь очень внимателен, – обернувшись, сказал Егор, – иди след в след. – Он держался правой стороны трубы, хотя шагать таким образом оказалось весьма неудобно. – Ничего, потерпи, – одобряюще произнес Егор, – не так уж много осталось, – и неожиданно в душе Кости проснулось теплое чувство к этому странному человеку: «Смотри-ка, даже заботится и говорит по-человечески, причем как с равным». Костя вспомнил фамильярно-покровительственный тон покойного Зуба, презрительные интонации в голосе его приятеля-бандита, снисходительные речи Павла, слащаво-угодливый жаргон Хилого. Только Наташа вела себя с ним естественно, проявила сострадание, но той, как он понял, двигало любопытство, желание попробовать остренького. И только Егор общается так, словно они знакомы давным-давно, причем равны по возрасту и положению. А может, таких, как Егор, специально учат располагать к себе собеседника, внушать доверие? Под ногами Костя почувствовал нечто мягкое, скользкое. Он вздрогнул, по телу побежали мурашки.
– Что это?! – воскликнул он.
– Кто его знает, – не оборачиваясь, равнодушно сказал Егор, – скорее всего чей-то труп; подняли решетку и сбросили бедолагу в эту грязь. Не обращай внимания.
«Подбадривает меня, – понял Костя, – что ж, и на том спасибо».
– Пошли?
Костя сделал неуверенный шаг вперед, его вновь качнуло, и он очутился на середине трубы. Здесь, к его удивлению, ил был не столь глубок, идти оказалось значительно легче. Вода журчала вокруг ног, навевая воспоминания о детской поре, когда он вот так же босиком бегал по дну неглубокой речки, змеившейся среди ивняка и тополей.
Егор шел метрах в десяти впереди, и Костя хотел было крикнуть о своем открытии, как вдруг дно ушло из-под ног.
– Ох! – выдохнул он в величайшем испуге, судорожно перебирая ногами в надежде нащупать дно, но дна не было. Костя барахтался в жидком иле, чувствуя, как его затягивает все глубже.
– Не суетись! – крикнул Егор. – Главное, не дергайся. Успокойся! Сейчас я тебе помогу.
Ил засасывал так стремительно, что верхняя половина груди уже скрылась в грязи. Егор размотал свой ремень, осторожно продвигаясь навстречу Косте. А парня за считанные минуты засосало уже по горло. Вначале он попытался следовать совету и замер, но процесс шел так стремительно, что рассудок не слушался, и он отчаянно затрепыхался. Грязь подступила к самому рту. Еще немного, и он нахлебался, а там…
– Держи ремень! – закричал Егор. Костя из последних сил ухватился за пряжку. – Теперь замри. – Последовал мощный рывок, но трясина не отпускала. Еще рывок! На этот раз Костя как будто чуть-чуть сдвинулся вперед.
– Крепко засел! – процедил Егор сквозь зубы. – Сейчас снова дерну, только постарайся удержать в руках ремень.
На этот раз Егор рванул изо всех сил. Как Костя ни старался удержать скользкую кожу, ремень вырвался из рук. Однако мгновенно последовал новый бросок. Костя на лету схватил конец ремня – рывок! Трясина стала понемногу выпускать свою жертву. Дальше Егор уже не дергал, а методично тянул. Наконец Костя почувствовал, что может упереть ноги в твердую почву. Он уселся прямо в грязь, силы полностью покинули его.
