— Слышу, что стряслось?
— Я у подруги, которая сегодня про Единорога рассказывала, сейчас в аське спросила, чьё же это кольцо?
— И чьё?
— Она мне говорит, что кольцо принадлежит мужчине, он среднего роста, сильный, с тёмными глазами и тёмными волосами. И ещё что-то двойное, я не поняла. А теперь она спрашивает имя того, кто мне его дал!
— Не называй! Скажи, дал тот, кто имел право.
— Может, узнаем, кому оно принадлежит? Нет?
— Не стоит рисковать.
— А теперь она передаёт тебе уважение от какого-то человека. Или не человека? Я спросила, кто он, она молчит. Спросила про силу, говорит, что сила чужая, и я её не могу использовать.
— Скажи, что ты его пока не используешь, а лишь демонстрируешь.
— Сказала. Она спрашивает, кого я ищу? Я попробовала уточнить, не получилось.
— Не задавай ей вопросов! Он сам на тебя вышел, выжди, дай ему говорить.
— Так она тогда молчит.
— Возможно, он хочет выудить от тебя информацию.
— Хрен им! Она поинтересовалась, передала ли я уважение, я говорю, что да, и интересуюсь от кого. Она решила, что ты это знаешь, я говорю, что нет. Спрашивает, что ты мне говорил, когда давал кольцо.
— Не говори ничего! Пусть говорит сам.
— Она спрашивает, как я узнаю того, кому нужно отдать кольцо, я пытаюсь у неё это вытянуть.
— Вы сейчас там договоритесь!
— Она говорит, что не знает, а тот, кто мужчину описывал, он не человек. И всё, свалила, говорит, нужно билеты учить. Что думаешь? Кто-то что-то знает? Или как?
— Слишком много говоришь.
— Я ещё завтра в универе её потрясу.
— Завтра, если будешь с ней говорить, ничего не говори. Ни про меня, ни про то, как попало к тебе кольцо.
Антон серьёзно забеспокоился. С одной стороны, ему дали понять, что им интересуются дружественные силы, с другой — а с чего им верить-то? Мало ли кто и что говорит. Чем меньше народу о нём знает, тем легче ему сейчас жить.
— Не скажу, не скажу. Потому что не знаю, в чём дело, просто чувствую. Кстати, был голос: «Мы ждём ваших действий».
— Каких?
— Не знаю. Может, попробуем посмотреть с другой стороны? Ох, что-то я себя чувствую погано… Хожу как пьяная уже неделю как.
— Сочувствую.
— Читаю о «Точке перехода» такое: «А может, это всё написано для того, чтобы больше свести с ума народ? Как там в книге говорилось… люди большими массами хорошо поддаются управлению». Это написала та, что хотела с тобой познакомиться.
— Значит, правильно я её отшил.
— Мысль есть! Властелины Времени — это подготовка к контакту с Нечто, организованная Нечто. Они думали, что действовали они, а на самом деле всё он организовал. Как тебе? Может, Властелины сами не очень понимают, для чего некоторые вещи нужно делать? Нечто управляет ими, а они этого не ведают?
— Не так конкретно, но комбинация для них была разыграна.
Вот откуда он это знает? А ведь знает же. Когда произносит, тогда и узнаёт, с полной определённостью.
— Я это и имела в виду. Это логично: Властелины Времени — единственные из иных, кто близки нам, поэтому подготавливать нас через них проще. Как думаешь, им это зачтётся?
— Возможно.
— Мне кажется, что прямо сейчас берут энергию для тебя. У тебя как, состояние не меняется?
— Нет.
— Такое ощущение, что я в вакууме, состояние невесомости.
— Не улети совсем.
— Почти улетаю, состояние предобморочное, как тогда. Чёрные точки перед глазами и слабость и тяжесть тела — точно как тогда на юге. Только тормозится не мозг, а физическое состояние. Такого тогда в Керчи не было.
— Отключаешься?
А девчонке-то совсем плохо. Не переборщили бы Властелины эти, у них счётчик другой, небось, стоит, по другим градациям.
— Ещё нет. Подержусь. Вот, слова Брюса: «Вы должны учиться друг у друга, когда вы будете единым целым, только тогда будет контакт». Вспомнила.
— Да, учиться, только непонятно чему.
— А хочешь, я тебе полный вариант гадания кину? Там немного есть про то, что мы друг другу можем давать.
— Да уж кинь, наконец.
«Если сказать вообще — то ты являешься для него ключом/вратами к реализации его желаний и мечты. Ты много вложила в него, и единственное, что тебе нужно сейчас, — это чтобы Чёрный ценил твою заботу (работу), внимание, чтобы ты чувствовала, что то, что ты делаешь для него, это важно и нужно. Он же видит в тебе источник силы, который приведёт к благоприятным переменам, а также ясности понимания и обретения счастья. Он даёт тебе информацию и некие толчки к действию, подбадривает тебя, ты же взамен протаптываешь ему дорожку, выявляя врагов и друзей и создавая ему круг общения (те, кто будет помогать, защищать и так далее), которые помогут в достижении цели. У вас идёт взаимовыручка (взаимовыгода), при которой и ты, и он получаете внутреннее самоутверждение, гармонию и статус. То есть находите своё место в жизни (видимо, это совсем тебя касается)».
— Разложили по полочкам.
— Дальше ты уже знаешь. А конец: «Он в итоге получит то, что хотел, то, что искал, а ты от него получишь то, чего хотела, в плане — быть рядом, любовь, реализация своих желаний и завершение дел».
— Прикольно.
— Да уж. Странная у тебя на это реакция.
— Нормальная. Ты там как — соображать ещё можешь?
— Знаешь, наверно, уже нет. Всё, совсем все силы кончились. Можно, Нюша немножко поспит?
— Спи, конечно. Восстанавливай силы, они нам очень нужны!
Антон и Матрёна сидели в своём кафе, отмечали с трудом сданную экономику. Ради такого дела к кофе прилагалось целых два пирожных — больше они бы съесть не смогли.
— Ну, Нюша, раз нагадали, что быть тебе рядом, давай рассказывай о себе. Скажи да всю правду доложи! — Антон усмехнулся. — Нужно же хорошенько знать, кого это мне тут назначили.
— Как-то ты… — Матрёша не нашла слов, чтобы объяснить, что её покоробило, и принялась рассказывать, как в интервью: — Я всегда знала, что та жизнь, которую проживают родители, эта бытовуха, она не для меня. Я с пяти лет для себя решила, что нужно сделать в жизни что-то, чтобы оставить след в истории. Или не в истории, но чтобы меня знали.
— Ничего себе! — изумился Антон. — У меня такого не было.
— Приключения. Ха! — Матрёна хохотнула с неожиданной горечью. — Я о них мечтала с самого раннего детства, о «весёлой жизни», как говорит Анфиса.
— Я хотел быть просто свободным, и всё. — Антон задумчиво помешал кофе.
— О свободе я задумалась позже.
— Я про другую свободу. — Он посмотрел ей в глаза.
— Конечно, но в пять лет хлопнуть дверью и уйти я не могла. И про Нечто не знала. — Похоже, девушка готова была обидеться.
