Джек взял жестянку.
– Экседрина нет? – Он заметил на лице жены слабое отвращение и понял. Когда-то, пока он еще не запил так сильно, что стало не до шуток, они поначалу горько подсмеивались на этот счет. Джек тогда объявил: из всех лекарств, какие только изобрели для отпуска без рецепта, один лишь экседрин способен намертво остановить похмелье еще на подступах. Решительно, это средство – единственное. Он начал мысленно называть свои утренние страдания Экседриновыми головными болями, партия № 69.
– Экседрина нет, – сказала она. – Извини.
– Да ладно, – отозвался Джек, – твои отлично подойдут.
Конечно, не подойдут, Венди тоже могла бы догадаться. Иногда она способна быть тупейшей стервой…
– Водички дать? – бодро спросила она.
(Нет, я просто хочу что бы ты выкатилась отсюда к ЕДРЕНОЙ МАТЕРИ!)
– Попью из фонтанчика, когда буду подниматься. Спасибо.
– Ладно. – Она пошла вверх по лестнице; под короткой желто-коричневой шерстяной юбкой грациозно двигались красивые ноги. – Мы будем в парке.
– Договорились.
Он рассеянно сунул жестянку анацина в карман, вернулся к машине для чтения и включил ее. Уверившись, что жена ушла, Джек и сам отправился наверх. Господи, какая мерзкая головная боль. Раз человеку пришлось иметь дело с такой вот глазоломкой, так ему должны разрешить законное удовольствие пропустить несколько стаканчиков – чтоб восстановить равновесие.
В наисквернейшем расположении духа Джек попытался выбросить эту идею из головы, которая в жизни еще так не болела. Вертя в пальцах спичечный коробок, на котором был записан номер телефона, он подошел к столу главного библиотекаря.
– Мэм, у вас есть таксофон?
– Нет, сэр, но вы можете воспользоваться моим, местным.
– Простите, но это междугородний звонок.
– Ну, тогда, наверное, лучше всего вам пойти в аптеку. У них есть таксофон.
– Спасибо.
Он вышел наружу, прошел по дорожке мимо безымянного генерала Гражданской войны и зашагал к деловому кварталу, сунув руки в карманы, с гудящей как свинцовый колокол головой. Свинцово-серым было и небо, наступило уже седьмое ноября и с началом нового месяца погода стала угрожающей. Уже несколько раз шел снег. В октябре он тоже выпадал, но таял. Новый снежок остался, все покрыла легкая изморозь, сверкавшая на солнце, подобно прекрасному хрусталю. Но сегодня солнца не было, более того, когда Джек подходил к аптеке, небо снова заплевалось снегом.
Телефонная кабина находилась в дальнем конце помещения, и Джек, позвякивая в кармане мелочью, добрался было до середины прохода среди патентованных средств, когда ему на глаза вдруг попались белые коробочки с зелеными буквами. Он взял одну, отнес кассиру, заплатил и пошел обратно к телефонной кабине. Плотно закрыв дверь, Джек положил на полочку мелочь и спичечный коробок и набрал «О».
– Прошу номер абонента.
– Оператор, Форт Лодердейл, Флорида, – он назвал номер абонента и номер таксофона в кабине. Когда оператор сообщила, что первые три минуты обойдутся в доллар девяносто центов, он кинул в щель восемь четвертаков, морщась каждый раз, как в ухе раздавался гудок.
Потом Джек, чье уединение нарушало лишь отдаленное пощелкивание и лепет устанавливающейся связи, извлек из коробочки зеленый флакон с «Экседрином», отвинтил белый колпачок и бросил на пол оказавшийся под крышкой комочек ваты. Зажав трубку между ухом и плечом, он вытряс три белых таблетки и разложил на полочке рядом с оставшейся мелочью. Снова завинтив флакон, Джек сунул его в карман. Трубку на другом конце провода сняли после первого же гудка.
– Курорт «Серф-Сэнд», чем можем помочь? – спросил веселый женский голос.
– Я хотел бы поговорить с управляющим… пожалуйста.
– Вы имеете в виду мистера Трента или…
– Я говорю о мистере Уллмане.
– По-моему, мистер Уллман занят, но, если хотите, я посмотрю…
– Хочу. Скажите ему, что звонит Джек Торранс из Колорадо.
– Минутку, пожалуйста.
Она не повесила трубку.
На Джека вновь нахлынула волна отвращения к этому дешевому хрену, задаваке Уллману. Взяв с полочки таблетку экседрина, он недолго разглядывал ее, потом сунул в рот и медленно, с удовольствием, стал жевать. Вкус вернул воспоминания, от удовольствия, мешающегося с горечью, в рот брызнула слюна. Вкус горький, сушащий, но непреодолимо подчиняющий себе. Скривившись, Джек глотнул. Привычка жевать аспирин появилась у него в те дни, когда он пил; бросив пить, он начисто позабыл ее. Но когда голова просто раскалывается – с похмелья или как у него сейчас, – кажется, если разжуешь таблетки, они подействуют быстрее. Он где-то вычитал, что разжевывание аспирина может превратиться в дурную привычку, от которой трудно избавиться. Кстати, где он это прочел? Хмурясь, Джек попытался вспомнить. И тут раздался голос Уллмана.
– Торранс, что случилось?
– Ничего, – сказал он. – С котлом все в порядке и я еще даже не вознамерился убить жену. Это я приберегу на после праздников, когда станет скучно.
– Весьма забавно. Зачем вы звоните? Я занятый…
– Занятый человек, конечно. Я понимаю. Я звоню по поводу кой-чего, о чем вы умолчали, излагая мне великое славное прошлое «Оверлука». Например, по поводу того, как Горас Дервент продал его кучке лас-вегасских шустряков, а те провели отель через столько подставных корпораций, что даже ИРС не знало, кто же владелец. Как они дождались подходящего момента и превратили его в место развлечений шишек из мафии, и как в 66-м отель пришлось закрыть, когда один мафиозо немножечко умер. Вместе со своими телохранителями, которые стояли снаружи у двери президентского люкса. Да, президентский люкс «Оверлука» – великое место: Уилсон, Гардинг, Никсон и Вито Мясник, так?
На другом конце линии воцарилась изумленная тишина, потом Уллман спокойно сказал:
– Не понимаю, какое отношение это может иметь к вашей работе, мистер Торранс. Это…
– Хотя самое интересное началось после того, как застрелили Дженелли, как по вашему? Еще парочка поспешных перемещений – вот он есть, а вот его нет, – и «Оверлук» вдруг становится собственностью частного лица, женщины по имени Сильвия Хантер… которая совершенно случайно с сорок второго по сорок восьмой год звалась Сильвией Хантер Дервент.
– Ваши три минуты закончились, – сказала оператор. – Пошел сигнал.
– Дорогой мой мистер Торранс, все это – достояние гласности… и очень старая история.
– Я об этом не знал ничего, – сказал Джек. – Сомневаюсь, чтобы, кроме меня, об этом знали еще многие. Не исключено, что история с убийством Дженелли памятна, но сомнительно, чтобы кто-то сопоставил все поразительные и странные смены «Оверлуком» владельцев с сорок пятого года. Создается впечатление, что у руля всегда оказывается Дервент или люди, имеющие к нему отношение. Чем там заправляла Сильвия Хантер в 67 и 68 году, мистер Уллман? Борделем, ведь так?
