Мадонна огляделась: она так и была в ночной сорочке, лежала на узкой кровати в небольшой комнате. Сквозь маленькое окно, расположенное почти под потолком пробивался дневной свет.
«Где я? Что со мной? Кто похитил меня?»
Дверь отворилась, вошёл мужчина, облачённый во всё чёрное. Он молча положил пред мадонной одежду и туфли.
– По какому праву вы схватили меня? Вам известно, что я – Санча Арагонская, дочь короля Ферранте?
– Да, мадонна, нам всё известно, – мужчина почтительно поклонился. – Вам пришлют женщину, она поможет облачиться, причесаться и проводит к завтраку.
– Вы не ответили на мой первый вопрос? – упорствовала Санча.
– Вы в палаццо ди Анджело, по приказу Цезаря Борджиа. Остальное, узнаете позже.
Одетая и причесанная пленница послушно следовала за пожилой безмолвной женщиной. Следуя по узким коридорам, она заметила – стражи стоят на каждом шагу.
Наконец она очутилась в зале, посередине которого стоял изысканно сервированный стол. Женщина указала Санче на стул, который ей подобает занять. Мадонна беспрекословно села с надеждой, что сейчас проясняться обстоятельства, по причине которых с ней произошло досадное недоразумение.
Вошёл Цезарь Борджиа.
– О! Дорогая Санча! Рад видеть тебя в добром здравии.
Молодую женщину затрясло, её захлестнула волна ненависти к человеку, стоявшему перед ней. «Неужели нас предали?» – подумала она.
Не дожидаясь ответного приветствия от своей возлюбленной, он сел за стол. От стены отделился слуга, которого Санча даже не заметила, он подошёл к столу и наполнил тарелки всевозможными яствами, всего понемногу.
Цезарь подцепил вилкой кусочек ананаса:
– Отведайте, дорогая! Завтрак должен быть лёгким, не так ли?
Санча молча взяла вилку и через силу принялась за фруктовый салат.
Ели молча: Санча обдумывая, что известно Борджиа, он же – как лучше выудить из любовницы необходимые сведения – угрозой или уговорами. Наконец слуга наполнил бокалы вином.
Цезарь сделал глоток и поставил бокал на стол.
– Злые языки говорят, что мы, Борджиа, травим своих противников вином, – он выразительно взглянул на Санчу.
Она же поперхнулась и закашлялась.
– Вот также поперхнулся Джованни Сфорца, когда я навещал его в Милане почти год назад. А всё из-за чего – совесть мучила.
Санча поняла – Цезарю известно многое, но не всё, иначе бы он не ходил вокруг да около. Она улыбнулась:
– Меня не мучает совесть.
– А то, что ты спала и с Асканио Сфорца, вылезала из-под него и отправлялась ко мне? В порядке вещей, не так ли?
– Мы ведь не женаты и я не давала тебе обед верности, – пожала плечами мадонна и демонстративно отпила вино из бокала.
Цезарь усмехнулся, оценив по достоинство выдержку любовницы, теперь уже бывшей.
– Не скрою, я подозреваю Сфорца в измене. Боюсь, carra mia, что и ты причастна к ней.
– Я всего лишь женщина, ищущая наслаждений, – отпарировала Санча. – И не занимаюсь политикой, тем более не принимаю участие в изменах Папе.
– А твой брат, – Цезарь пристально воззрился на пленницу, – он тоже ищет наслаждений?
– О, да! – кивнула Санча. – С молодой женой на супружеском ложе.
Гонфалоньер потерял терпение:
– Если ты не расскажешь мне обо всех заговорщиках, я велю бросить тебя в темницу, а затем пытать!!!
От такого крика Санча вздрогнула, она испугалась, понимая, что Цезарь не шутит.
– Молчишь! Даю день на раздумья. И если завтра я не услышу всей правды – будешь иметь дело с доминиканцами-инквизиторами!
* * *
Лукреция прогуливалась в саду, за ней шли две камеристки. Она любила осенний яблоневый сад в палаццо Санта-Мария-ин-Портико в это время года. Земля ещё хранила тепло, но ночи и ранее утро стали прохладными, стоял конец октября. Яблони пожелтели и роняли листья с каждым днём всё больше и больше.
Лукреция пребывала в унынии, сравнивая себя с опавшими листьями. Что она получила от Асмодея? Только яд, кровь и смерть двух компаньонок, и ничего ценного. Её постоянно терзало чувство, словно её обманули как маленького ребёнка – обещали красивую увлекательную игрушку, но дали потрёпанную тряпичную куклу. Мадонна чувствовала разочарование, её тяготил Рим и родственники. Цезарь был безумно увлечён Санчей Арагонской, что весьма задевало самолюбие Лукреции, муж постоянно куда-то растворялся, в том числе и по ночам. Она часто чувствовала его отсутствие на ложе даже сквозь сон. Отец завёл новую любовницу, которая была на год моложе Лукреции. Молодой женщине казалось, что все забыли о ней, она никому не нужна ни мужу, ни брату, ни отцу, ни Асмодео ди Неро.
Вторая беременность Лукреции протекала сложно, близились сроки родов, отчего мадонна чувствовала себя всё хуже и хуже с каждым днём. Так она брела по центральной аллее, поглощённая своими мыслями. Вдруг, словно из-под земли перед ней появился Цезарь. Он схватил её за руки и поцеловал в щёку.
– Лукреция! Дорогая моя, возлюбленная сестра!
– Сестра – да, но не возлюбленная, – с горечью возразило великовозрастное дитя, готовое расплакаться от нанесённой обиды.
– Я виноват перед тобой. Прости меня, я слишком увлёкся это шлюхой Санчей.
Лукреция вздёрнула брови от удивления.
– Дорогой брат, вот как ты заговорил!
– Да, да… Я так скучал по тебе, – он попытался привлечь к себе сестру, но её округлый выпирающий живот не позволил это сделать. Компаньонки переглянулись и предусмотрительно отстали, свернув на узкую тропинку, ведущую к фонтанам.
– Вам всем что-то нужно от меня. Вот и сейчас ты не искренен со мной, – возмутилась мадонна.
– Ты как всегда проницательна, carra mia. Как твои отношения с герцогом Бисельи?
Лукреция вновь удивилась.
– Мой супруг, герцог Бисельи, благополучно осеменив меня, предаётся постоянным развлечениям. Он даже по ночам от меня сбегает. Мог бы вообще перебраться в другие покои, нечего ломать комедию передо мной и обитателями палаццо. Мне бы сразу стало легче! – она достала из кармана пелерины батистовый платочек и аккуратно промокнула им вокруг глаз.
Цезарь задумался, решая насколько быть откровенным с сестрой.
– Лукреция, прошу тебя, выслушай меня и не забывай, что ты – Борджиа.
Мадонна встрепенулась, понимая, что произошло нечто из ряда вон выходящее.
– Против нашего отца, Родриго Борджиа – Папы Александра VI, существует заговор. И его, увы, возглавляет его твой муж.
Лукреция пошатнулась, Цезарь предусмотрительно поддержал её под руку.
– Откуда это известно? – с трудом выдавила она, находя объяснения ночным отлучкам мужа.
– От Санчи Арагонской. Я заточил её Палаццо ди Анджело. Мы с понтификом решили не предавать это обстоятельство огласке, а решить всё тихо по-семейному.
