«Услышь нас, Анастасие, пресветлая воительнице! Направь гнев свой на истязателя нашего, своею мощью возгордившегося и себя всесильным владыкою мнящего, придави стопою своею горло его нечистое, дерзновенно похваляющееся! Не дай нам, несчастным узникам, покрытым ранами гниющими, гореть в сем месте вечно, не зря света Божьего. Соль слез наших да отравит питие ему, отольются они ему сторицей, падет на главу его кровь наша. Услышь вопль наш скорбный, о Анастасие, вооружись копьем твоим победительным и избавь нас от врага окаянного, нас здесь заточившего!»
«Да пребудет Свет с тобой, Анастасие! Да наполнит сила Божия десницу твою и да покарает она злого палача нашего. О, печальна обитель наша, не проникнет в нее ни свет Божий, ни ветер вольный, не опустится чистое крыло ангела в яму смердящую и не поднимет немощных и покрытых струпьями измученных узников. Безысходен плач наш, неслышимы мольбы наши уху Божьему, глубока наша темница и недосягаема для Его милости. Нет нам ни облегчения, ни избавления от мук наших. Молим тебя, добрая дево Анастасие, как только грешники могут молить светлого воина, небесною силою наделенного, избавь нас от бед и страданий наших, покарай лютого врага, пса поганого, и да пребудет с тобой помощь Божия, чьею властью ты и поставлена на сей подвиг праведный».
Если бы я могла закрыть уши, чтобы не слышать этого шёпота, этого стона! Но он звучит у меня в голове, несмолкаемый, беспрестанный, никуда от него нельзя деться. Он не даёт мне спать ночью, преследует меня днём, он травит мне душу, этот шелест: «Анастасие, Анастасие!» Кто сделал слышимыми для моего уха мольбы этих несчастных, кто обрёк меня на эту пытку, направляя их плач не туда, куда он должен следовать, а мне? И вовсе я не святой воин и не пресветлая дева, я грешное и слабое духом существо, непригодное для свершения никаких подвигов, и уж тем более для того чтобы одержать победу над окаянным псом Якушевым, возгордившимся своим могуществом – кстати, не без оснований. Нет на мне ни благодати, ни Божьей силы в моей деснице, я не из тех, кто достоин чести держать разящее нечистую силу светлое копьё. Разве моя слабая рука поднимет его? Не паду ли я сама под грузом слабостей и грехов своих, которые так искусно умеет выводить из глубин души и обращать против их же обладателя хитроумный злодей Якушев? Кто поставил меня на это дело, посильное только для борца, равного или превосходящего по силе этого лукавого змия?
Как бы то ни было, кто-то считает, что дева Анастасия должна совершить этот подвиг, но пока она ходит к восьми утра на работу, и бороться ей приходится только с коробками и складской документацией, смиренно выслушивать замечания Гали и её поучения о том, как следует строить свою личную жизнь.
– Слушай, да покрась ты наконец волосы! – убеждает эта заботливая коллега. – Если ты думаешь, что седина тебя украшает, то ты сильно ошибаешься. Седина ещё никого никогда не украшала, запомни это. А на тебе она смотрится вообще дико, учитывая твой возраст! И как ты одеваешься? Ты выглядишь серой мышью! Ты думаешь, что эта блузочка сексуальная? Чёрта с два, в ней тебя можно принять за занудную училку. От тебя все будут шарахаться, и никому даже не придёт в голову, что под этой оболочкой есть что-то хорошее!
Вы думаете, что я возражаю ей? Ничуть. Я принимаю все её поучения с благодарностью и смирением, а свои соображения держу при себе. Сказать по правде, о своей внешности сейчас я думаю меньше всего, меня гораздо больше заботит другое – как бы не сойти с ума от плачущего шёпота, шуршащего у меня в ушах, от бессчётных призывов: «Анастасие, избавь нас!» Если бы Галя знала, как трудно при этом выглядеть и вести себя адекватно, она проглотила бы все свои наставления.
Идя вечером домой, я думаю: а не сошла ли я в самом деле с ума? Может быть, всё это глюки? Кем я, в конце концов, себя вообразила – спасительницей рода человеческого? Голоса – это, как-никак, симптом. Но как быть с Якушевым? Он фигура вполне реальная и зловещая, это враг, от которого можно ждать чего угодно. Но с другой стороны, у меня нет никаких материальных доказательств того, что он действительно сотворил всё это, только свидетельства моих глаз, которые могут быть обманом, и смутные ощущения, которые также могут быть плодом больного воображения. Что у меня есть для убеждения скептика? По сути, ничего, только голословное утверждение, что Якушев – демон. А это, согласитесь, звучит как бред. Я по-прежнему остаюсь с ним один на один.
– Настя, нам надо поговорить, – слышу я за плечом.
Это Костя: он догнал меня на машине. Его тон серьёзен, взгляд – тоже. Но о чём нам говорить?
– Я не знаю, Костя... Стоит ли?
– Думаю, да, – отвечает он.
Его серьёзный тон и взгляд убеждают меня, и я сажусь в его машину. Мы едем, он молчит. Я тоже молчу: жду, когда он начнёт говорить. Молчание что-то затянулось, и я не выдерживаю:
– Что ты хотел сказать, Костя?
Он останавливает машину у тротуара.
– Подожди, сигарет забыл купить.
Он выходит к киоску, а я сижу в машине, недоумевая: что за важный разговор, перед которым нужно покупать сигареты? Собственно, это последнее, что я успеваю подумать перед тем, как начинается моя битва с Якушевым.
Сама битва начинается не сразу: сначала на Костю прямо у киоска нападают какие-то парни. Он отбивается, как может, но их пятеро или шестеро, а он один. Ошалев от внезапности этого нападения, пару мгновений я сижу в машине неподвижно, а потом какая-то сила выбрасывает меня из неё. Я наношу удары направо и налево, ору что-то, но один мощный удар вышибает из меня дух вон.
* * *
Ослепительное солнце бьёт мне в глаза, я лежу, а надо мной склонились какие-то люди. Воздух, который льётся мне в грудь, удивительно чистый и свежий – таким я никогда в жизни не дышала. Это не городской воздух, и то, на чём я лежу, не может быть асфальтом улицы. Похоже, это трава: мои пальцы сжимают её, и она шелковисто скользит между ними.
– Вставай, Анастасия, – зовёт меня неземной, ласковый голос. – Пора, твой час настал.
* * *
Телефонный звонок разорвал тонкое полотно моей дрёмы. Странный сон мне снился: как будто на Костю напали, а потом я попала в какое-то дивное место с чистым воздухом, и кто-то сказал, что мне пора вставать. Подняв тяжёлую голову от подушки, я нащупала рукой телефон.
– Да...
– Анастасия? – услышала я тот самый голос, который говорил со мной во сне. – Вставайте, уже утро. Вам пора.
Вздрогнув, я проснулась окончательно. Вот это да! Разве так бывает? Ничего не понимаю.
